Герхард Хазел - Дар языков
Эти соображения подводят к выводу, что трудность с пониманием "речи/слова" заключена в слушателе, а не в говорящем. Речь говорящего на языках сама по себе не является невразумительным бормотанием или набором бессмысленных звуков. Это речь на языке, который незнаком слушателю. Эта концепция, видимо, может помочь в прояснении природы феномена языков. Невразумительность проблема слушающего, а совсем не того, кто говорит на языке.
Глагол "понимать" из 1-Кор. 14:2 в греческом подлиннике - akouo. Это греческое слово имеет множество параллельных значений, которые заметно проясняют вопрос о понимании. В нем заключена мысль, что "люди" в действительности слышали "речь/слово" (logos) и слово "язык" (phone) употребляется в Септуагинте, древнейшем переводе Ветхого Завета на греческий, в весьма важном месте текста. Эти слова встречаются вместе в Быт. 11:1-9 в связи с повествованием о смешении языков при строительстве Вавилонской башни. В Быт. 11:7 в Септуагинте можно прочесть: "Сойдем же, и смешаем там язык (glossa) их, так чтобы один не понимал (akouo) речи (phone) другого".
Тот факт, что Павел в греческой Библии использует терминологию, соединенную столь уникально, по-видимому доказывает, что невразумительность произносимого не означает, что говорили не на человеческих языках. В результате смешения "языков" (glossa) у Вавилонской башни, новый "язык" (phone) [*20] каждого был просто вне понимания (akouo) соседа. Неспособность слушающего "понимать", следовательно, означает, что они слышали, но не воспринимали смысла произносимого на определенном языке. Эта параллель из истории Вавилонской башни показывает, что дар "говорения на языках" есть явление, обратное смешению языков/диалектов, происшедшему у Вавилонской башни, цель его состоит в том, чтобы дать возможность возвещать Благую Весть на всех языках, сделать ее доступной для всего мира.
Возникает еще одна интересная мысль. Из 1-Кор. 14:2, если вдуматься в этот текст, вовсе не следует, что "говорение на языках" предназначено для обращения к Богу. Многие современные глоссолалисты утверждают, что глоссолалия есть дар, предназначенный для обращения к Богу, и указывают при этом именно на 1-Кор. 14:2. Текст этот, однако, так не учит. В соответствии с этим текстом "говорение на языках" есть звуковое общение для возвещения Божественных "тайн" плана спасения, воплощенного во Христе, что ныне и явлено Богом через Духа Святого. Язык лишен смысла для слушающего, поскольку нет истолкования, то есть перевода этого языка (греч. phone) для тех, которые эту речь (слово logos) не понимают.
Павел отмечает, что из-за определенных обстоятельств, в результате которых слушающие не понимают говорящего, он обращается к Богу (14:2, 28), поскольку Бог не ограничен в восприятии человеческих языков. Все духовные дары исходят от Бога, и даже если нет никого, кто бы понимал говорящего, Бог его все равно слышит и понимает. Давайте будем помнить, что цель Павла в 14-й главе заключена в том, чтобы показать, что "говорение на языках" предназначено для устроения Церкви, а не для самосовершенствования.
8. "Говорение на языках" и эллинистические мистериальные религии
На современном историческом этапе широко распространен метод, руководствуясь которым 1-Кор. 14 истолковывают, используя историко-религиозные аналоги греческих мистериальных религий. Так, например, ученые, приверженцы историко-религиозного метода, пытаются истолковать 1-Кор. 14 на основе определенных эллинистических религиозных реалий времен до и даже после Павла. Довольно давно Р. Рейтзенштейн утверждал необходимость признания того, что "излитое Духа" в христианстве не уникально, но принадлежит практике мистического экстаза эллинизма. Характерно, что Павел ясно осознал опасность, которая таилась в принятии этой формы (языческого) культа, но, однако, он не решался окончательно от этого избавиться". Рейтзенштейн выдает Павла за человека, который в области религии пошел на компромисс. Был ли Павел такого рода человеком?
Статья Иоханеса Бехма в "Теологическом словаре Нового Завета" может служить другим типичным примером, в котором метод параллелизма используется для доказательств, что "говорение на языках" в Коринфе было экстатической речью, связанной с окружающей культурой. Он пишет: "В Коринфе глоссолалия есть бессмысленная экстатическая речь. Одна из форм ее проявления - бормотание слов или звуков, ни в малейшей мере не связанных смыслом. Тому параллели могут быть найдены в различных формах культов, возникавших в разные времена и в различных местах, судя по истории религий". Он обращается к греческой религии, где, предположительно, имеется "целая серия сравнимых феноменов от переполненного энтузиазмом культа Диониса Фракийского... до прорицающего Дельфийского оракула во Фригии, сивилл и т. п.". Бехм приводит ряд греческих текстов. Он говорит о "параллелях" и "сравнимых феноменах", но ни в одном из приводимых примеров не встречается выражение "говорить языками", а вместо этого указывается на прорицания и различные по форме предсказания. Не сравнивает ли Бехм несравнимое?
Современный комментарий на 1-е Послание к Коринфянам Уолффа содержит в себе примеры религиозного энтузиазма, почерпнутого из древних рукописей Еврипида, Платона, Ливия и Плутарха. Тем не менее, Уолфф не в состоянии привести ни один пример глоссолалии, или "говорения языками", из античного эллинистического мира.
Ханс Конзелманн, написавший признанный комментарий к Посланиям к Коринфянам, заявляет, что если кто-то желает "раскрыть (феномен языков), то ему следует основываться на историко-религиозных параллелях... которые особенно ярки в культе Дельфийского оракула". Если оставить в стороне возникающие при таком подходе проблемы герменевтического характера, то все равно исследователи не смогут обрести единства по вопросу, следует ли искать эллинистические параллели в прорицалищах культа Аполлона в Дельфах или в оргических культах Диониса.
Герхард Деллинг, тоже сторонник этого метода, тем не менее, предостерегает: "Чтобы нарисовать отчетливую картину, необходимо основной материал брать из самого Нового Завета. В соответствии с данным вопросом параллели из других религий допускают лишь ограниченные выводы в направлении выявления реалий в первохристианских общинах". Деллинг понимает, что привлеченные аналогии вовсе не идентичны рассматриваемому феномену.
Клейнкнехт полагает, что "говорение на языках" в Коринфе есть "отражение Дельфийского оракула". В Дельфах пифия, жрица провозглашает как темные изречения, так и довольно ясные тексты в тот момент, когда "дух" вводит ее в экстаз (греч. ekstasis). Внешние признаки пифийского экстаза следующие: "распущенные волосы, прерывистое дыхание, дикое чувствование и метание в вакхическом неистовстве". А уже потом слова пифий истолковываются жрецами, которые полностью контролируют себя (греч. sophron).
Если бы Павел описывал в 1-Кор. 12-14 подобный феномен, то почему бы ему не воспользоваться хотя бы частью той терминологии, которая была в ходу в среде внешних религий? Суть Дельфийского культа всегда описывают как mantis, т. е. "прорицание, предсказание". Павел же слово это никогда не использует. Он никогда не использует ни одного термина из применяемых обычно для описания эллинистических культов.
Переживание mantis, или прорицание, есть, по сути "экстаз" (греч. ekstasis), да такой, что впавший в исступление не в состоянии осмысливать, что он видит или слышит [*21]. Павел же, наоборот, показывает, что "говорящий на языках" себя контролирует. Он учит, что двое или трое должны говорить порознь, а затем их слова необходимо переводить. Владеющий языками может молчать (1-Кор. 14:28), так что сохраняется достойный порядок (14:27).
Различные античные писатели обращались к теме экстаза и гадания. Их терминология и концепция не нашли отражения ни в одном из текстов Нового Завета, посвященного "говорению на языках". Существует, разумеется, целый ряд определений экстаза. Важнейший пример - слова Плутарха о Дельфийском оракуле (Plutarch, "Moralia", 432, 438, 758). Часто утверждается, как, например, в работе С. М. Робека "Дар языков", что Дельфийский оракул есть "прорицательница... которая, обретя Божественное вдохновение, может экстатически вещать". Это утверждение типично и встречается множество раз. Однако последние исследования и, как следствие, переоценка мнений о феномене Дельфийского оракула привели к выводу, что "нет определенного свидетельства, показывающего, что пифийская жрица когда-либо прорекала свои оракулы в формах, аналогичных глоссолалии" (К. Форбес. "Богодухновенные речи первых христиан и эллинистическая популярная религия", "Новум Тестаменум", 23/3, 1986, 260).
Жрица Дельфийского оракула излагала свои предсказания в устной или письменной форме, в поэтическом или прозаическом виде. Из того, что сами оракулы подчас называли их "темными" (греч. asaphe), вовсе не следует, что их требовалось переводить или что эти предсказания выражались на бессмысленном языке. Это всего лишь означает, что было трудно уяснить, в чем смысл этих понятных слов в приложении к конкретной ситуации (см. там же).
