Гершон Вайс - Шимшон — судья Израиля
Чтобы побороть в себе эти порочные наклонности, необходимо дать им верную оценку и найти корень стремления к наслаждениям. Сделать это можно, лишь изучая Тору и исполняя её заповеди. Наши мудрецы учат: “Если в человека входит Тора, то его покидает легкомыслие. Но если в человека проникает легкомыслие, то его покидает Тора”[186].
16:28
Шимшон воззвал к Ашему и сказал: “Ашем, Б-г, вспомни меня и укрепи меня только на этот раз, Б-г, и я отомщу филистимлянам хотя бы за один из двух моих глаз”.
Шимшон знал, что Б-г наказывает в соответствии с принципом “мера за меру”, поэтому он понял причину своих страданий и вступил на путь очищения. После того как его ослепили и заточили в тюрьму в Газе, Шимшон начал понимать, что наказан он был, во-первых, за свои слова, сказанные двадцать лет тому назад: “Она достойна в моих глазах”, и, во-вторых, за то, что он заходил в Газе к трактирщице. Шимшон настолько раскаивался в грехе, совершённом из-за своих глаз, что теперь молил Б-га о чуде в заслугу одного из этих глаз. Такова сила раскаяния.
Когда сыновья Яакова[187] встретились со своим братом Йосэфом, в то время уже правителем Египта, это принесло им страдания и мучения. Они начали анализировать свои поступки, пытаясь понять, за что заслужили наказание Б-га. И все десять признали, что единственный грех был совершен ими двадцать два года назад, когда они не сжалились над Йосэфом.
Шимшон просил Б-га “отомстить за один из его глаз”. Раши толкует эти слова так: Шимшон просил у Ашема награду за его (Шимшона) усилия во имя освящения своих глаз. За освящение одного глаза он просил награды в этом мире: чтобы Б-г дал ему силы разрушить храм филистимлян. Награду за освящение другого глаза он оставлял для грядущего мира.
Мы видим, чем хотел пожертвовать Шимшон, только чтобы отомстить за осквернение Имени Б-га — осквернение, косвенной причиной которого он явился. Мудрецы учат[188]: “Один час в грядущем мире стоит больше, чем вся жизнь в этом мире”. Морейну агаон арав Э. Десслер, благословенна память о праведнике, объясняет, что даже ничтожно малое время, проведённое в грядущем мире, стоит больше, нежели все наслаждения всех людей, полученные ими с момента Творения[189]. Ради освящения Имени Б-га Шимшон был готов отказаться от своей доли наслаждения, выше которого нет ничего.
В начале восемнадцатого века примеру Шимшона последовал и учёный раби Ицхак Давид Бахар. Он женил сына на женщине из соседнего города. В день свадьбы вся семья рано выехала из дому, а раби вынужден был задержаться.
Наконец он сел в экипаж. Но возница не спешил, и, несмотря на все просьбы раби Бахара, экипаж двигался с приводящей его в бешенство медлительностью. В конце концов раби не выдержал и резко прикрикнул на возницу.
А между тем семья решила, что он не сможет приехать, и церемония началась. Отец появился как раз в тот момент, когда должен был присоединиться к сыну под хулой. И вдруг раби Бахар вспомнил, что не успел извиниться перед кучером за резкость. Он немедленно ушёл со свадьбы, нашёл возницу в соседнем городе и извинился перед ним. “Раби, я прощу Вас, — сказал возница, — но только при одном условии. Вы должны отдать мне половину Вашей доли в грядущем мире”. И раби согласился на это, ради того чтобы исправить свою вину.
16:29
Шимшон схватился за два средних столба, на которых покоился храм, и упёрся в них: в один — своею правой рукой, а в другой — левою.
16:30
Шимшон сказал: “Да умру я вместе с филистимлянами!” Он упёрся с силой, и храм обрушился на правителей и на народ, который был при них. Погибших в момент его смерти было больше, чем тех, кого умертвил при своей жизни.
Шимшон понимал, что когда храм разрушится, под развалинами погибнут все собравшиеся, а вместе с ними и он сам. Возникает вопрос: имел ли Шимшон право пожертвовать жизнью ради исправления осквернения Б-жественного Имени?
Раби Шабтай Акоэн утверждает[190], что хотя некоторые раввинские мнения запрещают жертвовать своей жизнью там, где Тора не требует этого со всей ясностью, все согласны с тем, что разрешается избрать такой путь ради кидуш Ашем. Если цадик видит, что его поколение не соблюдает определённую заповедь, он может отдать свою жизнь, чтобы люди научились бояться Б-га и любить Его всем сердцем.
Шимшон, судья Израиля, которому Б-г являл великие чудеса, был взят в плен, и главную роль в его поимке приписали идолам. Для Шимшона в тот момент не было задачи важнее, нежели освящение Имени Б-га.
Шимшон не просил Ашема сохранить ему жизнь: он хотел только одного — доказать всем, что идолы бессильны и что он попал в плен только из-за собственных прегрешений. Так и получилось: страданиями и смертью Шимшон искупил грех, который, хоть и косвенно, но всё же был причиной хилуль Ашем. Наши мудрецы учат[191]: “Если кто-либо осквернил Имя Всевышнего, то ни раскаяние, ни Иом кипур, ни даже страдания не помогут ему очиститься; только все эти три фактора вместе со смертью очистят его полностью”[192].
Шимшон завершил свою карьеру, отдав жизнь ради кидуш Ашем, освящения Б-жественного Имени.
Своим последним поступком он уничтожил больше филистимлян, нежели за всю предшествующую жизнь. К тому же Б-г сделал так, что в храме, который разрушил Шимшон, собрались люди знатного происхождения, правители и военачальники.
Наши мудрецы говорят, что патриарх Яаков, предвидя это событие, молил Б-га, чтобы под руинами храма вместе с телами нечестивцев не был погребён и Шимшон. В благословении Дану эта просьба содержится в словах: “... его наездник упадёт назад”. Ашем услышал молитву Яакова: мёртвые филистимляне оказались отброшенными от Шимшона, так что его собратьям не составило труда найти и унести его тело.
16:31
Его братья и весь дом его отца сошли и понесли его, и взошли, и похоронили его между Цорою и Эштаолем в гробнице его отца Маноаха. А он судил Израиль двадцать лет.
Со стороны евреев прийти за телом Шимшона к филистимлянам было большой дерзостью, и его братья рисковали жизнью, но всё же отыскали его тело, чтобы оно покоилось “... в гробнице Маноаха”. Похоронить еврея среди других евреев означает исполнить великую мицву.
Мы приводим здесь историю еврея, который пришёл к вере своих отцов после встречи с Хазой Ишем.
М-р Яаков Фельдман не соблюдал шабат и умудрялся работать даже в Йом кипур. Однажды он пришёл к Хазон Ишу и рассказал ему, что покойный отец несколько раз посещал его и убеждал покаяться. Хазон Иш ответил Фельдману: “Вспомни, какую великую мицву ты исполнил. Только благодаря этому ты заслужил эти необычайные визиты”.
— Я всегда старался не обижать людей, быть милосердным и почитал родителей. Если какой-нибудь еврей звал меня для миньяна, я всегда шёл вместе с ним в синагогу, — отвечал Фельдман.
Хазон Иш изумил его своими словами: “Ты удостоился посещений своего покойного отца вовсе не потому, а за то, что похоронил мёртвого ребёнка на еврейском кладбище”.
Тогда Фельдман вспомнил, что однажды, когда ему было четырнадцать лет, его позвали вечером в соседнее селение. Там умер мальчик-еврей. Он на руках нёс тело ребёнка ночью через лес, полный хищников, и похоронил его на еврейском кладбище.
Хазон Иш подчеркнул, что только благодаря этому поступку, который был исполнением великой заповеди почитания мёртвых, к нему приходил его покойный отец и просил его раскаяться (Мофет адор).
Шимшона похоронили с его отцом, праведным Маноахом, который был величайшим цадиком своего поколения. Не всякий может быть похоронен рядом с цадиком. Даже грешников хоронят не вместе, а в соответствии со степенью их виновности. Нельзя, чтобы рядом находились могилы людей, совершивших прегрешения, за которые полагаются различные наказания[193]. Поэтому, когда мы читаем, что евреи подвергли себя великой опасности, чтобы Шимшона похоронили рядом с его праведным отцом, мы должны понимать, насколько велики были его заслуги в глазах людей.
В последнем стихе, посвящённом Шимшону, Писание снова упоминает, что он судил свой народ двадцать лет. Иерусалимский Талмуд[194] объясняет, что повторение этого факта свидетельствует о том, что Шимшон защищал свой народ ещё двадцать лет после своей смерти: филистимляне поняли, что Б-г не покидает еврейский народ и на двадцать лет оставили их в покое.
Мы можем понять этот стих на более глубоком уровне. Способ, которым окружающий мир воздействует на нас, есть истинное отражение нашей внутренней сути[195]. Если зло попирает нас, так же поступают народы; если зло повелевает нами, так же делают и народы. И если мы должны вступить с ними в борьбу, то, прежде всего нам следует воевать с самими собой.
