Иоанн Златоуст - Творения, том 8, книга 2
2. Чрез это Он опять ободрил их души, показав, что будет много учеников. Так как Он сделал общим достоянием то, что им принадлежало по преимуществу, то опять утешает их, объявляя, что они же будут виновниками и спасения других. А сказав и о спасении их, и об освящении верою и жертвою, Он говорит, наконец, о единомыслии и тем заключает Свое слово. Этим Он начал, этим и оканчивает. В начале Он сказал: "заповедь новую даю вам" (13:34), а теперь: "да будут едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе" (ст.21). Слово: "как" опять не означает, по отношению к ученикам, точного равенства, потому что для них таковое и невозможно было. Оно значит: сколько возможно для людей, – подобно тому, как и в словах: "будьте милосерды, как и Отец ваш" (Лук.6:36). А что значит: "в Нас" (ст.21)? По вере в Нас. Так как ничто столько не соблазняет всех, как раздор, то он старается, чтобы были едино. Что же, скажешь, – достиг ли Он этого? И очень достиг, – потому что все, уверовавшие чрез апостолов, суть едино, хотя некоторые из них и отделились. Впрочем, и это (отделение) не укрылось от Него; напротив, Он предсказал и о нем, и показал, что оно происходит от человеческого нерадения. "да уверует мир, что Ты послал Меня" (ст.21). Это же самое Он говорит и в начале: "по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (13:35). Но каким образом другие могли чрез это уверовать? Уверуют, говорит, потому что Ты – Бог мира. Итак, если они будут соблюдать все то, чему научились, то слушающие их узнают Учителя по ученикам. Если же они будут в несогласии, то никто не скажет, что они – ученики Бога мира? А не признавая Меня миротворцем, никто не будет исповедывать и того. Что Я послан Тобою. Видишь ли, как до самого конца Он старается утвердить Свое единомыслие с Отцом? "И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им" (ст.22), то есть, славу чудес, славу учения и славу – да будут единодушны, потому что и в том слава "да будут едино" и слава – больше чудес. Как по отношению к Богу мы изумляемся, что в естестве Его нет ни несогласия, ни борьбы, и это – величайшая слава, так, говорит, и они да прославятся тем же. Но почему же, скажешь, Он просит Отца даровать им это, тогда как, по Его же словам, дает сам? Говорит ли Он, действительно, о чудесах, или о единомыслии, или о мире, – везде видно, что Он сам преподал им это. Все это показывает, что Он просит для утешения их. "Я в них, и Ты во Мне" (ст.23). Каким образом Он дал славу? Тем, что Он пребывал в них сам, имея с Собою и Отца, чтобы теснее соединить их. А в другом месте Он говорит не так: не чрез Него Отец придет, но сам Он и Отец придут, и обитель у него сотворят (Иоан.14:23). Таким образом там Он уничтожает мнение Савеллия, а здесь – Ария. "Да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня" (ст.23). Часто повторяет это, чтобы показать, что мир может привлекать больше, чем чудеса. И действительно, как вражда имеет силу разделять, так согласие – соединять. "И возлюбил их, как возлюбил Меня" (ст.23). Опять и здесь слово: "как" означает – столько, сколько человек может быть любим. А доказательство этой любви то, что Он Себя самого предал за них. Сказав таким образом, что будут в безопасности, что они не совратятся, что они будут святы, что многие уверуют чрез них, что они сподобятся великой славы, что не только сам Он возлюбил их, но и Отец, – Христос говорит, наконец, и о том, что будет (с ними) по отшествии отсюда, о наградах и венцах, им уготованных. "Отче!", говорит Он, "которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною" (ст.24). А этого они всегда и домогались, говоря: "куда идешь" (Иоан.14:5)? Но что Ты говоришь? Ты просишь, чтобы получить это, а сам еще не имеешь? Как же Ты сказал им: "сядете на двенадцати престолах" (Матф.19:28)? Как обещал много и другого, еще большего? Видишь ли, что Он говорит все это приспособительно? Иначе, как бы Он мог сказать: "после пойдешь" (Иоан.13:36)? Очевидно, Он говорит так для большего удостоверения в любви. "да видят славу Мою, которую Ты дал Мне" (ст.24). Это опять доказательство единомыслия с Отцом. Оно, конечно, выше прежних, потому что Он сказал: "прежде основания мира"; но и в нем есть некоторое приспособление, так как Он говорит: "Ты дал Мне". Если же это не так, то я очень желал бы спросить противников: тот, кто дает, – дает конечно, кому-либо существующему? Итак, неужели Отец прежде родил Сына, и уже после дал Ему славу, а сначала оставил Его без славы? Но как можно допустить это? Видишь ли, что слово: "дал" значит тоже, что родил?
3. Почему же Христос не сказал: да будут причастниками славы, но: "да видят славу"? Этим Он намекает на то, что все блаженство состоит именно в созерцании Сына Божия; а отсюда происходит уже и слава. Так и Павел говорит: "открытым лицем взирая на славу Господню" (2Кор.3:18). В самом деле, как те, которые смотрят на солнечные лучи и наслаждаются прозрачнейшим воздухом, получают удовольствие через зрение, так и тогда, но гораздо в высшей степени, созерцание доставит нам наслаждение. В то же время Христос здесь показывает, что предметом созерцания будет не то, что подлежит обыкновенному зрению, но некая поразительная сущность. "Отче праведный! и мир Тебя не познал" (ст.25). Что это значит? Какая здесь последовательность? Этим показывает, что никто не знает Бога, кроме тех, которые познали Сына. Смысл слов Его следующий: Я хотел бы, чтобы все были в этом состоянии; но не (все) познали Тебя, хотя и ничего не могут сказать в свое оправдание. Вот это именно и значат слова: "Отче праведный". В этих словах, мне кажется, Он выражает и негодование на то, что не хотели познать столь Благого и Праведного. Так как иудеи говорили, что Бога они знают, а Его не знают, то против этого Он говорит: "потому что возлюбил Меня прежде основания мира" (ст.24), и тем защищает Себя от иудейских обвинений. В самом деле, тот, Кто приял славу, Кто возлюблен прежде сложения мира, Кто желает их самих иметь свидетелями этой славы, – как мог быть Он противником Отцу? Несправедливо, значит, то, что говорят иудеи, будто они знают Тебя, а Я не знаю; напротив, Я знаю Тебя, другие же Тебя не познали. "И сии познали, что Ты послал Меня" (ст.25). Видишь ли, что Он намекает на тех, которые говорили, будто Он не от Бога, и к этому направляет все слово? "И Я открыл им имя Твое и открою" (ст.26). Но ведь Ты сказал, что совершенное знание даруется Духом? Так; но что принадлежит Духу, то – Мое. "Да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них" (ст.26). Когда они уразумеют, кто Ты, тогда узнают, что Я не чужд, но весьма любим, что Я истинный Сын и соединен с Тобою. Убедившись же в этом, как должно, они соблюдут и веру в Меня, и твердую любовь. А года они будут любить, как должно, тогда Я буду пребывать в них. Видишь ли, к какому прекрасному Он пришел концу, заключив речь словом о любви, матери всех благ? Будем же веровать и любить Бога, чтобы и о нас не было сказано: "Они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются" (Тит.1:16), и еще: "отрекся от веры и хуже неверного" (1Тим.5:8). В самом деле, если неверный оказывает пособие и рабам, и сродникам, и чужим, а ты не заботишься и о принадлежащих к твоему роду, то какое, наконец, будет тебе оправдание, когда чрез тебя Бог подвергается хуле и поношению? Посмотри, сколько Бог дал нам поводов к благотворительности. Одного, говорит Он, милуй, как сродника, другого – как друга, третьего – как соседа, того – как согражданина, этого – как человека. Если же ничто это не трогает тебя, но ты разрываешь все узы, то узнай от Павла, что ты хуже неверного. Тот, ничего не слышавший о милостыне, ничего о том, что на небе, превзошел тебя человеколюбием; а ты, обязанный любить самих врагов, смотришь на своих, как на врагов, и деньги бережешь больше, чем людей. Между тем деньги, будучи истрачены, не потерпят никакого вреда; а человек, оставленный без призрения, погибнет. Что это за безумие – беречь деньги и не беречь родных! Откуда вселилась эта страсть? Откуда это бесчеловечие и жестокость?
4. Если бы кто, севши как бы на вершине зрелища, взглянул на весь мир, – или лучше, ограничимся пока, если хотите, одним нашим городом, – так, если бы кто, севши на высоком месте, мог разглядеть все человеческое, – подумай, сколько увидел бы он безрассудства, сколько пролил бы слез, каким посмеялся бы смехом, сколько почувствовал бы ненависти! Мы, действительно, поступаем так, что наши дела и смешны, и глупы, и жалки, и ненавистны. Вот один кормит собак, чтобы ловить диких зверей, а сам впадает в зверство; другой – ослов и волов, чтобы возить камни, а презирает людей, истаивающих от голода: тратит бездну золота, чтобы соорудить каменных людей, а людей настоящих, которые от бедствий сделались каменными, оставляет в небрежении. Иной собирает драгоценные камешки и с большим трудом убирает ими стены, а видя нагие члены нищих, нисколько не трогается. Одни к своим одеждам придумывают еще одежды, а между тем, другие не имеют, чем покрыть и нагого тела. В судах, опять, один пожирает другого. Иной расточает все на блудниц и тунеядцев; другой – на комедиантов и плясунов; иной – на пышные постройки, на покупку сел и домов. Опять, один вычисляет проценты, другой – проценты на проценты; иной сочиняет бумаги, наполненные многими убийствами, и даже ночью не имеет отдыха, неусыпно бодрствуя на пагубу другим. Едва настал день, один бежит на прибыль неправедную, другой – на трату беспутную, а иные – на казнокрадство. Вообще, об излишнем и запрещенном много заботы, а о необходимом нет и мысли. Судящие носят, действительно, имя судей, а поступают, как разбойники и человекоубийцы. Если кто рассмотрит тяжбы или завещания, тот опять и здесь найдет множество зла, – коварство, воровство, злые умыслы. И об этом все попечение, а о духовном нет и мысли. В церковь все приходят только для того, чтобы поглазеть; но от нас требуется не это, – нам нужны дела и чистая душа. Если же ты весь день истратишь на любостяжание, и потом, придя (в церковь), скажешь несколько слов, то не только не умилостивишь Бога, но еще более раздражишь Его. Если ты хочешь преклонить на милость твоего Господа, то покажи дела: познай множество всякого рода бедствий, призри нагих, алчущих, обижаемых. Бог открыл тебе тысячи путей к человеколюбию. Итак, не будем обманывать самих себя, живя напрасно и даром, и не будем небрежны потому, что теперь здоровы. Мы уже не раз подвергались болезни и, дойдя до крайней степени изнеможения, умирали от страха и ожидания будущего. Помышляя об этом, будем думать, что опять можем подвергнуться тому же; приобретем тот же самый страх и сделаемся лучшими, – так как настоящие наши дела достойны тысячи осуждений. Заседающие в судах подобны львам и псам, а торгующие на рынках – лисицам. Да и те, которые живут, на занимаясь никакими делами, – и те пользуются свободою от дел не как должно, но губят весь досуг на театры и происходящие оттуда дурные дела. И нет никого, кто обличал бы за все это; а соревнующих и сокрушающихся, что сами не могут делать наравне с другими, – много. Но и эти последние также подвергнутся наказанию, хотя они и не сделают худого, потому что "не только [их] делают, но и делающих одобряют" (Рим.1:32). Наклонности их одинаково растленны, а из слов апостола видно, что будет наказание и за сердечное расположение. Каждый день я говорю это и не перестану говорить. Если кто послушает, – хорошо; а если и никто не обратит внимания, то все же вы услышите это тогда, кода вам не будет от того никакой пользы, и вы станете укорять самих себя, а я буду чист от вины. Но не дай Бог, чтобы я имел только это оправдание; нет, я желал бы. Чтобы вы были и похвалою для меня пред судилищем Христовым, чтобы вместе насладиться небесными благами, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава во веки веков. Аминь.
