С. А. Федченков - Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность
b) Lib. 1,13,3. Здесь идет речь о женщине, пророчествовавшей под влиянием гностика Марка. Она «отваживается говорить и говорит вздор и все, что случится, пусто и дерзко, как разгоряченная пустым ветром; как сказал о таковых лучший нас (кабак; ó Kpsíoocov fpüv £<pr| 7tepi tcúv toioütcúv), что душа бывает дерзка и бесстыдна, когда разгорячена пустым воздухом».[523]
c) Lib. I, 15, 5-6. Касаясь снова валентинианина Марка, Ириней говорит, что он вверг в крайнюю хулу и величайшее нечестие всех доверившихся ему. «Поэтому, — заключает св. отец, — справедливо и прилично такой твоей дерзости божественный старец и проповедник истины взывал к тебе в следующих стихах (ó Beíoq тсрвсзРитг^ ка1 кгро£, тг£ ¿i4iéxpcoq éíisPs|3ór|K£ осп, einrov owxoq):
Создатель идолов и дивозритель Марк,
Искусный звездочет и хитрый чародей,
Для подтверждения полных лжи своих учений,
Кого обманешь ты, тем знамения кажешь,
Отступной силой то даровано тебе; —
В коварстве против Бога своему предтече,
Тебе отец твой сатана дает всегда
Творить их ангельскою силой Азазила.
Так говорил боголюбезный старец (ó Bsocpilr^ 7ip£oPmr|c;)».[524]
Lib. Ill, 17,4. Гностики, по словам Иринея, «говоря сходное с (учением) верующих, содержат мнения не только различные, но и совершенно противоположные и исполненные богохульства, какими убивают тех, которые, благодаря сходству слов, усвояют себе несродный с их расположением яд, как если бы кто, давая алебастровую чашу, наполненную водой вместо молока, обманул сходством цвета, — как некто лучший меня сказал (sicut quidam dixit superior) обо всех, извращающих (дела) Божии и искажающих истину: “Алебастр худо смешивается с молоком Божиим”».[525]
Цитаты a, b, d, как видим, очень сходны по своей форме («как говорит лучший меня»); and преследуют одну и ту же «подделку» христианства еретиками-гностиками; end также одинаково направлены против валентиниан и кроме того носят ясные следы поэтической формы выражения. Можно, поэтому, с положительностью утверждать, что все эти вьщержки взяты из поэтического сочинения одного и того же автора.[526]
Написано было это произведение, как видно из цитат b и с, против валентинианина Марка. А он выступил со своим учение около 150 г.[527] Значит, и стихотворение появилось не раньше этого времени. В таком случае его едва ли можно приписать Поликарпу (f ок. 155 г.; в 154— 155 г. путешествовал в Рим). Против такого предположения говорит и форма выражения о настоящем старце (см. цитату с) в сравнении с наименованиями, прилагаемыми обычно св. Иринеем к своему учителю. Едва ли был автором этого произведения и вообще муж апостольский (кстати — «пресвитер», цитируемый в приведенных местах, нигде не называется учеником апостолов). В истории известно об исключительном долголетии лишь одного из мужей апостольских, именно Поликарпа. Можно думать, что остальные скончались раньше его; по мнению Цана, даже перед 145 г.[528]
Остается, поэтому, признать, что стихотворение против Марка сочинил современник Иринея, человек уже третьего поколения христиан; хотя несомненно, что он был старше св. отца и пользовался с его стороны большим уважением («лучший меня», «божественный старец и проповедник истины»).
Кто именно, решить однако нельзя. Может быть, Мильтиар, Клавдий Аполлинарий, Мелитон, как думает Цан,[529] или даже предшественник Иринея по кафедре, епископ Лионский Пофин.
При таком положении дела приведенные цитаты не могут, во всяком случае, внести ничего нового в исследование вопроса о христианском образовании Иринея.[530]
Теперь мы можем суммировать данные, какие получаются при анализе цитат и ссылок св. отца на «пресвитеров». В Contra haereses, IV, 26, 4 он определяет этим именем тех людей, которые «и хранят учение апостолов, и вместе с чином пресвитерства ведут здравую речь и бессоблазнственную жизнь к утверждению и исправлению прочих» (qui et apostolorum doctrinam custodiunt, et cum presbyterii ordine sermonem sanum et conversationem sine offensa praestant).[531] Главнейшее свойство, какое составляет их, так сказать, специфическую особенность, есть именно хранение (custodiunt) учения апостолов, или, как выражается св. отецв другом месте, апостольского предания.[532] Они — посредники в его передаче. Сами получили от апостолов и передают своим ученикам:
Св. Ириней говорит, как мы видели, о чине пресвитерства (cum presbyterii ordine). Точно также в Contra haereses, III, 3, 1-3 и письме к Виктору именем «пресвитеров» называются у него римские епископы. Таким образом, дается, по-видимому, основание отожествлять первых с Последними или, во всяком случае, полагать, что пресвитерство соединялось с какой-либо иерархической должностью.[533] — Но из писем св. Игнатия'Богоносца к смирнянам (Гл. VIII—IX) и Поликарпу (Гл. VII) видно, что ко времени Иринея в Смирне существовали уже три формы иерархического служения с разделением обязанностей и наименований. Поэтому трудно предположить, чтобы св. отец смешивал имена. А с другой стороны, судя по Contra haereses, II, 22, 5, пресвитеров в Асии около Иоанна Богослова группировалось много (по крайней мере, не менее трех, на что указывает термин mvæç).[534] И если бы они все были в чине епископа, то в Ефесе оказалось бы слишком много епископов, что совершенно невероятно. Остается, потому, вывод, что св. Ириней понимал пресвитерство не как иерархическую степень, а именно как класс людей, хранящих апостольское предание. Само собой понятно, что такими хранителями могли быть и епископы, и пресвитеры в узко иерархическом смысле этого слова.[535]
Сообразно времени жизни св. отца, пресвитерами в его сочинениях являются непосредственные ученики апостолов, как мы уже видели. В Contra haereses, II, 22, 5 он делит их, по справедливому замечанию Т; Цана,[536] на две группы: тех, которые видели одного только апостола Иоанна, и тех, которые кроме него слушали также других апостолов.[537] Точное число их неизвестно. Но, принимая во внимание это деление на группы (причем вторая обозначается словом quidam — во множественном числе), а также слова «raxvteç (все) oi rcpeoßinepoi»,[538] можно сказать, что их во всяком случае было не менее трех, а может быть и четырех (в каждой группе не менее двух).
«Собирались они в Асии около Иоанна, ученика Господая».[539] К числу их принадлежали Поликарп и Папий. Имена других, к сожалению, неизвестны. У пресвитеров было нечто вроде школы, какую они наставляли (reficiebat).
Среди учеников их был и св. Ириней. Он лично был знаком, кроме Поликарпа и, может быть, Папия, . еще с несколькими мужами апостольскими; слушал их беседы и учился у них довольно продолжительное время. Свои наставления эти пресвитеры давали в устной форме.
Судя по тем указаниям, какие имеются в Contra haereses и ’EmSeiÇtç’e, св. отец получил от них сведения, дополнявшие данные Св. Писания; о Ветхом Завете, праведниках, живших тогда, отношении новозаветных людей к Ветхому Завету (Contra haereses. IV, 27-32), о жизни и хронологии Спасителя (И, 22, 5), деле спасения, совершенном Им («Доказательство». § 61), об антихристе (V, 30, 1), будущем воскресении мертвых (V, 5, 1), о рае (Ibid.), царстве Славы на новом небе и новой земле (V, 33, 3-4; 36, 1-2; «Доказательство». § 61), о вере («Доказательство». § 3). Давали пресвитеры наставление ему и относительно обращения с еретиками (IV, 27-32; V, 51 и др.).
Но, конечно, нельзя ограничивать только этими пунктами обучение св. отца у мужей апостольских. Можно думать, что предметом их наставлений являлось все полученное ими от апостолов церковное Предание, хранителями которого они были.
Таким образом, через них Ириней снова входит в интенсивную связь со всей христианской древностью до него. Здесь мы опять находим подтверждение его взгляда на себя как хранителя всего апостольского предания, и вместе объективное доказательство, что оно передается им в том же виде, как существовало у самих учеников Господа и их ближайших преемников.
В сочинениях св. отца есть указания на знакомство его и с письменными произведениями мужей апостольских: Поликарпа (Послание к Филиппийцам),[540] Папия Иерапольского,[541] Климента Римского,[542] Игнатия Богоносца,[543] Иустина Мученика,[544] Татиана[545] и Ермы.[546] Как видим, ему известна была большая часть существовавшей до него и при Нем святоотеческой литературы.
Однако (исключая послание Поликарпа и, быть может, сочинения Папия) мы не имеем права время знакомства Иринея с этими творениями непременно отождествлять с его малоазийским пребыванием. Возможно, что некоторые из них сделались ему известными уже после 155 г. Поэтому и для нас в данном случае указания на них не могут иметь значения.[547]
