Мать - Мать. Наука жить

Обе дискутирующие стороны одновременно и правы и не правы.

Прежде всего, как показывает опыт, когда те из детей, в ком обитает действительно живая душа, достигают семилетнего возраста, они оказываются настолько пробужденными, что уже готовы для осознанного восприятия ее существования, если им оказать в этом необходимую помощь. Надо считать исключительными те случаи, когда это происходит до семи лет.

Дети у нас очень разные. Прежде всего, нужно обратить внимание на тех, кто обладает живой душой. Здесь все ясно. Мы обязаны помочь им осознать существование своей души.

Но есть и такие, кто больше похож на маленьких зверушек. Если это обычные дети из внешнего мира, чьи родители послали их сюда просто для получения образования, то для них вполне подходят и занятия в классах группы «Вперед», впрочем, в данном случае существенной роли не играет, которая из двух будет выбрана организация занятий.

Вообще же главное здесь совсем не в организации занятий, построении программ, главное – уметь разбираться в детях и знать, что каждому из них нужно.

До семилетнего возраста в жизни детей должно быть как можно больше радости и развлечений. Все их воспитание должно быть также построено на игре. Именно игра должна способствовать пробуждению и развитию у них вкуса учиться жизни, познавать и понимать ее. Сама же система обучения не играет большой роли. Важно то, как подходит к делу учитель. Учитель – это не тот, кого вы терпите по необходимости, по принуждению. Учитель – это верный друг, которого вы очень любите, потому что он умеет вам помочь и чем-нибудь вас увлечь.

По достижении семи лет можно начинать обучать тех, кто готов, по нашей новой системе, для остальных же детей обязательно нужно предусмотреть занятия по обычному образцу и у преподавателя, который будет работать с этими детьми, не должно быть никаких сомнений, будто он работает по какой-то второсортной методике. У него не должно быть ощущения, что он выполняет задачу более низкого уровня.

Если кто-то из вас, преподавателей, с этим не согласен, то виновата в этом узость, ограниченность их сознания. Они могут, в принципе, правильно мыслить… но, если в сознании у них нет нужной открытости к восприятию истины, действовать они могут и не так, как должно.

В таком деле, как воспитание и обучение, нужно быть выше всего личного. Одно с другим несовместимо, и преследовать здесь какие-то личные интересы – это слабость. Личным вопросам здесь не место.

Есть вещи, которых мы допустить не можем. Например, если бы мы захотели обучать по новому методу всех, без исключения, детей, нам пришлось бы подвергнуть всех одно-двухмесячному испытанию, отобрать годных, а всех остальных отправить к родителям. Это невозможно.

Следовательно, правильное решение – дело не внешнего, но внутреннего свойства и сообразно с этим мы и должны действовать. Есть дети, которым новая система не нравится: их беспокоит предусматриваемая ею большая ответственность, возлагаемая на учащегося.

Каждый из вас, без исключения, без исключения, должен понимать, что среди вас нет никого, кто точно знает, что и как нужно делать, и осуществляет эти знания на практике. Каждый из вас только учится быть тем, кем он должен быть, и делать то, что должен делать.

Духовное развитие и самосовершенствование должно быть основано на расширении – а вовсе не на ограничении – вашего сознания.

Нужно уметь объединять самые различные точки зрения, отводя каждой должное место, а не упорствовать, отдавая предпочтение каким-то одним положениям в ущерб всем остальным.

Подлинный прогресс заключается в расширении духовного кругозора и уничтожении всех и всяческих границ.

Педагогам непременно следует дорасти до нужного уровня сознания, особое внимание необходимо уделять приобретению реального опыта работы, практике, при этом детский ум ваших воспитанников не должен замечать разницы между учебой и игрой – все должно быть радостно-интересным. А уметь заронить и поддержать этот интерес – в этом и состоит задача учителя.

Если такой интерес будет постоянно присутствовать в работе, она – как естественное следствие – будет выполняться в правильном духе и надлежащим образом.

R сегодня отсутствовал и после урока я узнал, что он получил от Вас разрешение вместо моих занятий работать в столярной мастерской.

Он сказал мне, что ему гораздо больше нравится заниматься какой-либо ручной работой, чем учиться. Я подумала, что внутреннее чутье подсказывает ему верное решение, оправдывающее его выбор, поскольку наилучшим образом соответствует его натуре. Поэтому я позволила ему то, о чем он просил.

Вам, преподавателям, нужно внимательно следить за тем, чтобы ваши уроки по своему содержанию не повторяли друг друга хотя бы в чем-то. Нужно учитывать, что предметы, которые вы преподаете, связаны друг с другом и что, когда два преподавателя начинают говорить об одном и том же, естественно, в их точках зрения может наблюдаться различие. Под разным углом зрения одна и та же вещь будет выглядеть по-разному. Все это может внести путаницу в юные умы ваших воспитанников, они начнут сравнивать преподавателей между собой, а это нежелательно. Поэтому каждый из вас должен стараться держаться в рамках своего предмета, не забираясь слишком далеко в область других предметов.

Для подготовки вопросов, которые вы собираетесь предложить своим ученикам, вы должны – я хотела бы, чтобы все преподаватели начинали с этого, – мыслить прежде всего идеями, а не словами.

Затем, когда это станет для всех вас естественным и привычным, я попрошу вас о большем достижении – довольно кардинальном достижении – мыслить уже не на уровне идей, а на уровне опыта. Подлинное понимание дела приходит только с осуществлением этого достижения.

Вы просили преподавателей «мыслить идеями, а не словами». Вы также говорили о мышлении на уровне опыта. Нельзя ли поподробнее пояснить, что имеется в виду под этими тремя способами мышления?

Наш дом[2] венчает высокая башня, на вершине которой – просторная светлая комната, она последняя: дальше – выход в открытое, полное света пространство.

Порой, располагая временем, мы поднимаемся в эту светлую комнату и, если мы ведем себя покойно и тихо, нас навещают посетители, а точнее, посетительницы[3]; они бывают разные: очень высокие и не очень, приходят они и компаниями и в одиночку, но все они светлы и изящны.

Мы обычно, радуясь их приходу и спеша принять их как можно лучше, впадаем в беспокойство и суету, сломя голову мчимся вниз, в большое помещение, расположенное в основании всей башни и служащее хранилищем слов. Возбужденные, взволнованные – в той или иной мере – этим событием, мы пытаемся с помощью имеющихся в нашем распоряжении слов – так или иначе манипулируя ими: отбирая подходящие, отбрасывая ненужные, объединяя в сочетания, выстраивая то в одном, то в другом порядке – воспроизвести образ той или иной посетившей нас гостьи. Но чаще всего нарисованная нами картина больше напоминает карикатуру, чем действительный портрет.

Однако, если бы у нас достало мудрости остаться наверху нашей башни в покое и радостном созерцании, мы бы увидели, что по истечении некоторого – большего или меньшего – промежутка времени наши посетительницы сами начинают спускаться вниз – неторопливо, грациозно, бесшумно и плавно, ничуть не теряя своей прелести и изящества, и, проходя через хранилище слов, без всяких усилий, легко и естественно, облачаться в одеяние именно из того словесного материала, который позволяет воспринимать их уже в доме материального мира.

Это и есть то, что я называю «мыслить идеями».

Когда такая операция перестанет быть тайной для вас, я объясню вам, что я понимаю под «мышлением на уровне опыта».

Когда вы мыслите словами, выразить результаты ваших размышлений вы можете только именно этими словами. Если вы мыслите на уровне идей, это значит, в частности, что одну и ту же идею вы можете передать по-разному, с помощью различных слов и выражений. Например, словами другого языка, если вы владеете более чем одним языком. Это самое простое, это то, с чего начинается мышление в пространстве идей.

Мышление же в пространстве опыта – это значительно более глубокий уровень и предполагает способность передать один и тот же опыт с помощью самых различных формулировок. Но на каком бы языке и в каком бы виде ни была выражена мысль, сквозь любое ее одеяние всегда будет видно в неискаженном свете передаваемое ею содержание духовного опыта.