Всеволод Кривошеин - Поместный собор Русской Православной Церкви в Троице-Сергиевой Лавре и Избрание Патриарха Пимена
* * *
После обеда председательствующий митрополит Никодим заявил, что из 68 записавшихся ораторов высказались 36 человек, а остается еще 32. Хотите ли Вы их выслушать всех? Тогда нам придется совершать здесь всенощное соборное бдение. А если у вас на это нет сил, то можно прекратить прения и предложить остальным, не высказавшимся еще ораторам подать свои выступления в секретариат в письменном виде для включения в соборные деяния. С места стали раздаваться голоса о прекращении прений. Я был поставлен в трудное положение, все это переливание из пустого в порожнее было тяжким занятием и главное бессмысленным время провождением, но с другой стороны, некоторые члены нашего Экзархата еще не выступили( Драшусов, Лосский), и в их выступлениях можно было ожидать и нового и интересного. Драшусов, как он мне сам говорил, очень хотел выступить и был огорчен, что ему не дают говорить, поэтому я сказал: " Выслушивать всех оставшихся ораторов действительно утомительно и нецелесообразно. Но получилось некоторое нарушение равновесия.. мы слушали много мирян из Церкви в пределах Советского Союза, но ни одного из зарубежья. Поэтому прошу выслушать еще нашего представителя от Бельгийской епархии, В.Е. Драшусова".
На что митрополит Никодим сразу отреагировал словами:
- " Если мы дадим слово Драшусову, то должны будем дать слово и представителям от американских патриарших приходов, и от благочиния в Венгрии, и от Иерусалимской Миссии, и от Закарпатской Руси т.д. Они ведь все записаны". Из этого можно было сделать вывод, что выступления Драшусова было не желательным, а может быть и опасным. Как бы то ни было, предложение мое было отклонено, и прения на Соборе закончились.
Выйдя из церкви, где происходил Собор, я встретился с Драшусовым и Лосским, и мы стали вместе обсуждать результаты закончившегося заседания. Все мы были не согласны по многим с принятым "Решением", что нам не дали слова, высказаться при голосовании и вообще постарались сделать все, что бы "заглушить наши голоса"(известные методы).
Я сказал Лосскому и Драшусову, что хочу написать свои соображения на бумаге и высказать свои возражения. Пошел в номер гостиницы их набросал их на бумаге. Вот точный текст:
Его Высокопреосвященству,
Высокопреосвященнейшему Никодиму,
митрополиту Ленинградскому и Новгородскому, заместителю Председателя Поместного Собора Русской Православной Церкви.
Ваше Высокопреосвященство!
Не желая вносить обострения в ход заседаний Собора, я воздержался от выступлений на IV и V заседаниях его. Заявляю, однако, что я продолжаю оставаться на точке зрения, высказанной мною на Архиерейском Совещании 28 мая 1971г, то есть не могу одобрить решения Архиерейского Собора от 18 июля 1961 года в части его относящейся к устройству приходов, как несогласной с каноническим строем Православной Церкви. Мне было невозможно высказать свое мнение при голосовании, так как не было спрошено, кто против или кто воздерживается. Проще отметить в Деяниях Собора, что решение Собора не было принято единогласно, а лишь большинством голосов, а так же отметить в них и мое вышеуказанное мнение о решениях Архиерейского Собора 1961 года о приходах, иначе мне будет невозможно без оговорок подписать Деяния Собора .
Члены делегации Бельгийско-Брюссельской епархии очень обеспокоены как бельгийские граждане, что в Деяниях Собора недостаточно оттенено, что часть их, имеющая политический оттенок, не относится к несоветским гражданам.
Кроме того, вызывает недовольство, что проект резолюции не был предварительно, до голосования роздан членам Поместного Собора, дабы они могли внимательно ознакомиться с текстом и обдумать его.
Василий, Архиепископ Брюссельский и Бельгийский.
Троице-Сергиева Лавра, 1 июня 1971года"
В этом тексте, который я считал необходимым зафиксировать письменно, была важна его первая часть, о постановлениях 1961 года. Остальное, я написал скорее по желанию членов нашей делегации и Лосского.
Я показал свой текст Драшусову, Лосскому, а также диакону Сергию. Они его всячески одобрили и благодарили за написание такой бумаги.
Теперь нужно было вручить это послание митрополиту Никодиму. Я нашел его в покоях ректора Академии епископа Филарета. Келейник доложил о моем визите и митрополит сразу меня принял. Он пил чай и любезно предложил мне присоединиться. Во время чаепития, с сладкой вкуснейшей булкой, я подал ему мое заявление. Он внимательно его прочитал про себя и положил среди других бумаг.
- " Вы не возражаете против подачи моего заявления?" - спросил я его.
- " Нет, почему же я буду возражать? У каждого есть право иметь свое мнение и высказывать его".
- " Значит, я могу надеяться, что оно будет приобщено к делам Собора?"
Митрополит Никодим ответил утвердительно. Через пятнадцать минут я вышел от него. Нужно было спешить в Успенский собор на всенощное бдение. Был канун праздника обретения мощей святителя Алексия, митрополита Московского.
2 июня
На следующий день в Успенском соборе в 10 часов утра была отслужена торжественная литургия. Служили митрополиты Пимен, Никодим и Алексий, постоянные члены Синода. Служил также с ними по случаю дня своего ангела архиепископ Дюссельдорфский Алексий. Собственно говоря, он только выразил желание приобщаться, но ему по недоразумению приготовили полное облачение и он понял это как приглашение служить. Облачился и присоединился к служащим митрополитам во время малого входа. Его сначала не поминали, диаконы не были предупреждены, но потом стали поминать. После литургии был отслужен молебен Святителю Алексию и Преподобному Сергию.
По окончании церковной службы, за чаем, я сидел вместе с архиепископом Иовом Уфимским за одним столиком.
-" Владыко, почему, Вы вчера отказались от слова?" - спросил он меня.
- " Меня отговорили митрополиты Никодим и Антоний, - ответил я .- Они сказали, что я нанесу вред Церкви, если выступлю на Соборе о постановлениях 1961 года. А, кроме того, со слов митрополита Антония, буду изображать из себя героя, а все остальные окажутся трусами. Вот и не знаю, теперь, правильно ли я поступил, отказавшись от слова на Соборе. Но потом я всетаки подал письменное заявление, о моем не согласии, митр. Никодиму".
-" Вы правильно поступили, - сказал архиепископ Иов. - Очень хорошо, что Вы подали это письмо, а особенно хорошо, что Вы говорили на Архиерейском совещании...что может быть лучше!"
К половине второго дня, мы должны были вновь собраться в Успенском храме, чтобы оттуда, облачившись в мантии, торжественно шествовать для выборов Патриарха в Трапезную церковь. Здесь также должны были собраться иностранные гости, представители автокефальных Церквей и т.д. Я уже был готов идти из моего гостиничного номера в Успенский собор, когда мне сообщили, что митрополит Никодим просит меня придти к нему. Конечно, я сразу пошел к нему и застал его в ректорских покоях. Оказалось, что митрополит Никодим, хотел попросить меня помочь уладить ему очень деликатное дело, которое заключалось в следующем: на Собор пребывали представители Константинопольского Патриархата, митрополиты Иаков Германский и Дамаскин Транупольский, которые не желали сослуживать вместе с представителями Американской Церкви (они ее не признают!) А так как по константинопольской Церкви будут руководствоваться все другие греческие иерархи, начиная с Александрийского Патриарха, то дело грозило серьезными последствиями. Более того, так как всеправославное сослужение при интронизации Патриарха должно было произойти на следующий день, все могло перерасти в скандал и быть просто сорвано из-за отказа греков сослуживать с "американцами. Отстранить "американцев" тоже было неудобно и даже несправедливо... вот митрополит Никодим и попросил меня пойти с ним до начала выборов Патриарха, поговорить с константинопольскими митрополитами и постараться уладить дело.
Мы выходили вместе с митр.Никодимом из ректорских покоев, когда он спросил у обслуживающего его иеромонаха, где сейчас находятся константинопольские митрополиты. Тот ответил, что он провел их на второй этаж гостиницы.
- " Дурак- закричал на него митрополит Никодим, - Такого дурака, как ты, я от роду не встречал! Беги, скажи им, чтобы шли на первый этаж, там с ними встречусь".
Иеромонах весь, дрожа от страха, бросился бежать, а митрополит Никодим объяснил мне, что на втором этаже помещается также александрийская делегация и другие греки. Как только они нас увидят, то захотят присоединиться, а нам нужно успеть переговорить с константинопольцами наедине.
Итак, в гостинице мы встретились с митрополитами Иаковым и Дамаскином. Они сказали, что отказываются служить, если будут служить представители Американской Церкви. " Такое сослужение было бы равносильно признанию нами Американской Митрополии", - говорили греки. Митрополит Никодим это начал оспаривать, но греки упорно отвечали, что " Американцев", будут поминать как представителей Американской автокефальной Церкви, а это не приемлемо..." Митрополит Никодим возражал и уверял, что их будут поминать без титулов.
