Протоиерей Иоанн Толмачев - 4.Недели по Троице 18-32
Какое грустное зрелище представилось Иисусу Христу при входе Его во град Наин! Умерший юноша, единственный сын матери! Вдова!
Мы не имеем здесь настоящего пристанища, но чаем грядущего. Земля не есть наше истинное отечество. Все мы некогда должны оставить ее, один раньше, другой позже, но кто знает, когда именно: в юности или старости? Потому что никому неизвестен смертный час.
Иной желает знать конец своего земного странствования. Я поступал бы тогда, говорит он, совершенно иначе, мог бы во время устроить свой дом, приготовиться надлежащим образом к смерти.
Безрассудное желание! Опасное самообольщение! Пусть никто не желает знать час свой смерти! Это — благодетельно для нас.
1. Для счастья нашей жизни.
Каждый человек, дитя как и старец, стремится к счастью жизни. С самого детства ищем мы приятных занятий, стремимся к благополучию, радостям и удовольствиям.
Всеблагой Творец даровал нам не только способности, но и средства к достижению нашего земного счастья.
Но сама жизнь есть условие, под которым лишь единственно возможно наслаждение этим счастьем. Только пока продолжается жизнь, мы можем наслаждаться и ее радостями.
Поэтому любовь к жизни есть сильнейшее влечение нашей природы, которое замечается даже в глубокой старости. Могут, конечно, наступить времена и обстоятельства, где человек становится равнодушным к жизни — но проходят они, и жизнь опять имеет новую прелесть для него.
Положим теперь, что наш смертный час был бы в точности известен нам: не отравлялись ли бы тогда все радости и удовольствия жизни? Какими несчастными чувствовали бы мы себя, если бы знали наперед, что мы оставляем необеспеченное семейство, что мы должны расстаться с самыми дорогими привязанностями нашего сердца! Пусть день нашей смерти будет еще далеко от нас, однако ж мысль о нем омрачала бы нас.
Мы старались бы заглушить эту мысль развлечениями, занятиями, удовольствиями, но и среди развлечений она являлась бы перед нами и смущала бы нас.
Мы знаем теперь, что мы смертны, но при неизвестности смертного часа большая часть людей надеется жить еще долго, и этой надеждой смягчается страх смерти.
Какое, следовательно, Божье благодеяние, что час смерти сокрыт от нас!
Но при неизвестности продолжения жизни мы должны думать о возможности, что мы скоро умрем.
2. Для нашей деятельности.
По премудрому Божьему устроению каждый человек должен жить в определенном ему звании и употреблять свои силы и время для полезных занятий и сообразной с долгом деятельности.
Эти занятия нам приятны, исполнение их доставляет нам важные выгоды.
Надежда на счастливый успех деятельности, виды на благосостояние, имущество и честь, желание содействовать этим счастью своих детей и родных, поощряют многих к неутомимой деятельности, к великим и славным предприятиям, от которых и другие могут иметь выгоды.
Но если бы нам был известен час смерти, если бы мы знали, что нам остается только короткое время для жизни — не утратили ли бы тогда многие духа и охоты к деятельности в своем звании, к великим и общеполезным планам и предприятиям?
Не думали ли бы они тогда: зачем мне напрягать свои силы, когда вскоре должен буду расстаться со своим званием и должностью?
Зачем я стану предпринимать что-либо такое, чего я однако ж не могу выполнить, плодов чего не могу пожать, что другие, быть может, опять разрушат после меня?
Не думали ли бы так многие? Не перестали ли бы они вовсе принимать участие в благе людей и заботиться о нем?
Не благодетельно ли, следовательно, что Бог сокрыл от нас час смерти?
Не полезно ли для нашей деятельности, когда мы, в надежде на долгую жизнь, думаем окончить то, что предприняли?
При неизвестности смертного часа и при возможности скорой разлуки с миром, мы должны стараться о надлежащем провождении нашей жизни, об употреблении каждого дня для себя и других, для обеспечения семьи, для устройства хозяйства, чтобы каждую минуту быть готовыми к смерти.
3. Для нашего исправления.
Нравственное исправление должно быть делом всей нашей жизни. С каждым прожитым нами днем мы должны преуспевать в добре, возрастать в послушании Божьей воле, в преодолении чувственных пожеланий. Вся наша жизнь должна быть приготовлением к небу.
Потому что, чем совершеннее мы на земле, тем совершеннее и блаженнее будем на небе.
Но так ли было бы, если бы был известен нам час нашей смерти?
Тогда, думаешь ты, многие избежали бы вечной погибели за свои грехи, тогда, по твоему мнению, самый отчаянный злодей, проведший всю свою жизнь в постыдных делах, мог бы перед концом жизни покаяться, исправиться и умереть блаженным. Напрасная мечта!
Такого ли покаяния и исправления требует вера Христова от тех, которые желают войти в царство Божье? Тогда приступник, оканчивающий жизнь свою на плахе, должен 6ы был умирать также блаженно, как и человек благочестивый, который всю жизнь свою преготовлялся к вечности. Можно ли это согласовать со святостью и Божьим правосудием?
Покаяние, которое начинается незадолго перед смертью и не может принести никаких плодов, имеет ли такие свойства, чтобы ими можно было угодить Богу и заслужить Его награду?
Благо нам, что Всеведущий сокрыл от нас час смерти! Теперь мы не знаем, когда Он позовет нас к отчету.
Теперь мы не можем и не должны без опасности для нашего вечного спасения отлагать покаяние и исправление до конца нашей жизни. Теперь мы должны пользоваться каждым днем жизни и употреблять все усердие для приготовления к вечности. “Не зная, в каком месте и в какое время ожидает нас смерть, мы ожидаем ее во всякое время и во всяком месте.”[338]
Чего заслуживают честные и благородные вдовы
“Когда же Он приблизился к городским воротам, тут выносили умершего, единственного сына у матери, а она была вдова” (ст.12).
а) Нашего особенного внимания;
б) Нашего особенного участия;
в) Нашей особенной помощи.
Утешение родителей в ранней разлуке с своими детьми
“Увидев ее, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь” (Ст. 13).
Дитя, которого вы так рано лишились, освободилось со смертью:
а) от всяких земных скорбей и бедствий;
б) от всякого соблазна;
в) некогда вы опять увидите его.
II. Апостольское чтение. Зачало (200): к Галатам 1:11–19
11 Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое,
12 ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа.
13 Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию, и опустошал ее,
14 и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий.
15 Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил
16 открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, — я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью,
17 и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне апостолам, а пошел в Аравию, и опять возвратился в Дамаск.
18 Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать.
19 Другого же из апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня.
Практический очерк содержания рядового чтения
В апостольском чтении недели святой апостол Павел, отвечая на клеветы врагов, уверявших, будто бы его благовествование есть дело человеческое, а не Божье, доказывает божественность проповедуемого им учения.
“Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое” — не человеческое есть дело и не человеческие мысли содержит в себе. Чем же он доказывает это?
1. Тем, что он призван был к апостольскому служению самим Иисусом Христом, как Петр, Иаков, Иоанн и прочие апостолы (ст.11–12; ср. Деян. 9:3–5[339]).
2. Тем, что он, до обращения к Иисусу Христу, был жесточайшим врагом Евангелия (ст.13–14), а по обращении стал великим его провозвестником (ст.16); прежде — превосходил всех своих единоплеменников в неразумной ревности по отеческим преданиям (ср. Деян. 8:3;[340] 9:1–2[341]), теперь — немедленно изменить прежний образ мыслей и жизни (ст.16). Следовательно, откуда могла произойти в нем такая дивная перемена, такое непостижимое знание тайн веры, если бы сам Бог не научил его истинам Евангелия?
