Митрополит Макарий - История русской церкви (Введение)
2) Служебник вместе с Требником — две книги, самые необходимые для архиерея, священника и диакона: первая — во время богослужения общественного, потому что содержит в себе чинопоследования всего, что делать они должны при совершении литургии, утрени и вечерни; вторая — в разных случаях богослужения частного, заключая в себе чинопоследования святых таинств (кроме евхаристии, совершающейся на литургии) и других так называемых треб священнических: погребения, водоосвящения и проч. О переводе святыми Кириллом и Мефодием Служебника ясно свидетельствует древнее житие первого, утверждая, что он, когда перевел весь чин церковный, научил своих учеников утрении и годинам обедней, и вечерней, и навечерницы, и тайней службе, говорят также папа Иоанн VIII в письме к моравскому князю Святополку, легенда о Людмиле и Диоклейский священник [*371]. А о переводе Требника, по крайней мере в его древнейших статьях, можем догадываться из слов папы к моравским князьям о святом Мефодии: да научит он их на славянском языке, по всему церковному чину исполнь и с святою мшею... рекше, с службою и крещением (чинопоследование крещения заключается в Требнике) [*372]. Впрочем, если бы даже не было подобного рода свидетельств, и тогда мы не могли бы нисколько сомневаться в действительности перевода святыми Кириллом и Мефодием Служебника и Требника, зная, что они вместе с учениками своими, неоспоримо, отправляли литургию и прочие службы на славянском языке и, без всякого сомнения, должны были совершать таинства крещения, покаяния, брака и проч. Само собою разумеется, что в тогдашнем Требнике не могло находиться статей, появившихся уже после IX в.
3) Часослов вместе с Псалтирью — две книги, столько же необходимые для клирошан, сколько для священнослужителей Служебник и Требник. И без этих книг святые Кирилл и Мефодий никак не могли бы с учениками своими отправлять повседневных богослужений на славянском языке; следовательно, допустивши последнее, мы должны необходимо допустить и то, что Часослов и Псалтирь были уже тогда переведены. Это действительно и подтверждается свидетельствами. Составитель древнего жития Мефодиева преподобный Нестор и Диоклейский священник говорят ясно о переводе Псалтири [*373], а легенда о Людмиле — о переводе Часослова [*374].
4) Октоих, или осмогласник, — еще книга, необходимая для клироса и преимущественно для пения на клиросе, как Часослов и Псалтырь для чтения во время служб вседневных, книга песней, разделенных на восемь гласов, или отделов, из которых каждый имеет свой особый напев и подразделяется на семь частнейших восследований приспособительно к семи дням недели с канонами Божией Матери и Пресвятой Троице. Перевод Октоиха ясно приписывает солунским братьям наш преподобный летописец, хотя, без сомнения, это был Октоих греческий того времени и, следовательно, несравненно меньший нынешнего. Он заключал в себе одни сочинения Иоанна Дамаскина, или одни восследования воскресные, и притом неполные, в которых не могло, например, быть канонов Троичных, написанных уже в IX в. Смирнским митрополитом Митрофаном, стихир Евангельских, составленных императором Львом Премудрым (886-912), ексапостиларий, приписываемых императору Константину Багрянородному (X в.). Восследования же всех прочих дней недели, сочиненные писателями IX в. Иосифом и Феофаном и не вдруг, конечно, вошедшие во всеобщее употребление, в тогдашних греческих Октоихах вовсе не помещались.
5) Минея общая — книга, подобная Октоиху, только содержащая в себе не недельные восследования, но восследования праздникам Богородицы и Предтечи и, главное, восследования общие целым чинам святых, как-то: пророкам, апостолам, святителям, мученикам и проч., чем и отличается от Минеи месячной, или частной, в которой заключается особое восследование в частности каждому святому в продолжение всех двенадцати месяцев года. В древнейших наших изданиях общей Минеи (именно в издании 1599 г. при царе Борисе Феодоровиче и в издании 1609 г. при царе Василии Иоанновиче Шуйском) замечено в послесловии, что эта книга есть творение и собрание святаго отца Кирилла Философа, учителя словеном и булгаром [*375]. Конечно, такому позднему свидетельству нельзя дать веры, тем более, что неизвестно, откуда оно заимствовано. Но во всяком случае необходимо, кажется, допустить, что, по крайней мере, некоторые из чинопоследований общей Минеи для совершения памяти угодников Божиих были переведены солунскими братьями, когда известно, например, что святой Мефодий творил память святого Димитрия Солунского [*376].
6) Паремейник, или собрание чтений из Ветхого, а частию из Нового Завета, обыкновенно называемых паремиями, которые читаются на вечернях в разные дни года. О существовании этой книги на славянском языке во дни святых Кирилла и Мефодия упоминает папа Иоанн VIII в письме к моравскому князю Святополку: «Ничто не препятствует ни здравой вере, ни здравому учению петь литургию на языке славянском или читать святое Евангелие или божественные чтения из Нового и Ветхого Завета» [*377]. Если не разуметь здесь паремий, то что ж это за чтения из Ветхого Завета?
7) Устав, или общий чин православного богослужения на дни всего года. Перевод сей книги можно приписать святому Кириллу частию уже на основании обоюдного выражения в его жизнеописании, что он преложи весь церковный чин [*378], но преимущественно на основании общих, выше представленных нами свидетельств, что святые братья перевели все книги, необходимые для богослужения, а Устав есть, бесспорно, необходимое при этом руководство. Только тогдашний Устав был несравненно короче нынешнего, если даже не был и совсем другой — кратчайший, ибо тогда на Востоке по разным патриархиям употреблялись еще разные Уставы. И не без причины нынешний наш Устав (Студийский) введен к нам не со введением христианства, когда принесены к нам из Болгарии все славянские церковные книги, а уже в XI в. при преподобном Феодосии [*379]. Верно, этого Устава южные славяне не имели и, следовательно, не получили из рук своих первоучителей, а получили другой, который сначала был введен и к нам, а потом заменен Студийским.
Вот и все богослужебные книги [*380], о которых хотя сколько-нибудь известно или можно догадываться, что они были переведены святыми Кириллом и Мефодием. Что же? Можно ли было перевести эти книги в четыре с половиною года? Без всякого сомнения: их, во-первых, не совсем много; почти все они невелики и ныне, а тогда были еще гораздо меньше; с другой же стороны, святые Кирилл и Мефодий трудились тогда двое и имели у себя несколько помощников из учеников своих. Каких же книг из богослужебных не перевели славянские апостолы? Только тех, которые еще не были тогда введены во всеобщее употребление и без которых как-нибудь можно было обойтися. Не перевели обоих Триодей — постной и цветной, которые только что были собраны в один состав в IX в., хотя содержание их большею частию явилось гораздо прежде, и которые притом, по нужде, могли быть несколько заменяемы Октоихом; не перевели всей Минеи месячной, состоящей ныне из двенадцати больших книг и, следовательно, самой огромной из всех книг богослужебных, хотя в то время она была едва ли не в половину против настоящего, заменивши ее Минеею общею; не перевели Анфологиона и простого Ирмология, которые, по нужде, могли быть заменяемы Октоихом и общею Минеею [*381].
Когда, таким образом, первые потребности славян, желавших слышать проповедь Евангельскую на своем отечественном языке, были удовлетворены, их святые первоучители начали помышлять о том, как бы перевести для них и все Слово Божие. Но исполнение сего благочестивого желания не судил Господь видеть святому Кириллу, вскоре скончавшемуся. Оно предоставлено было одному святому Мефодию, который, еще несколько лет правя Церковию Паннонскою в сане главного иерарха, имел время и особенные побуждения совершить этот великий подвиг и преложил для славян все Священное Писание. Относящиеся сюда свидетельства можно разделить на три рода: одни вообще утверждают, что святой Мефодий или Кирилл (потому что имена двух братьев долго смешивали между собою) перевели все Священное Писание; другие, кроме сего, в частности определяют число переведенных книг; третьи, наконец, обозначают количество книг переведенных, и самый способ, и время перевода.
К свидетельствам первого рода принадлежат: 1) слова древнейшей легенды о богемской княжне Людмиле: «Святой Кирилл, в совершенстве знавший греческий и латинский языки... изобретши новые литеры, преложил на славянское наречие Ветхий, и Новый Завет, и многое другое» [*382]; 2) слова Диоклейского священника XII в.: «Святейший муж Константин составил славянскую азбуку, перевел с греческого языка на славянский Благовестие Христово, Псалтырь и все божественные книги Ветхого и Нового Завета» [*383]; 3) слова Далматской летописи, едва ли не современной Диоклейскому священнику, которая приписывает святому Кириллу перевод Евангелия, Посланий и книг Старого и Нового Закона [*384], и 4) слова Черноризца Храбра, что тогда, как греческие письмена изобретены очень медленно семью лицами, а книги от жидовскаго языка на греческий переложены семидесятью мужами (слово книги, очевидно, есть здесь буквальный перевод слова Библия) , словенскыя книги (т. е. Библию) един святый Константин, нарицаемый Кирилл, и письмена створи и книги преложи в малех летех! [*385]
