Жан-Мари Гюстав Леклезио - Праздник заклятий. Размышления о мезоамериканской цивилизации

Но участь осужденных этим не исчерпывалась: впоследствии их скелеты, полностью очищенные от мяса, подвешивались в домах главных жрецов, и на каждый праздник скелетов («унисперанскаро») их извлекали оттуда, и те, кто привел их казнь в исполнение, «рыдали» за них.

Так протекали самые странные и истовые празднества на всем Американском континенте в эпоху, предшествовавшую конкисте. Последний праздник правосудия справлялся, вероятно, незадолго до прибытия испанцев, около 1520 года, в правление казонци Суангуа, так как расстройство привычного уклада, сопутствовавшее кратковременному пребыванию на троне Тангашоана II, явно помешало бы проведению столь торжественного мероприятия. Однако до некоторой степени гибель последнего владыки Мичоакана, подвергнутого пытке и сожженного на костре завоевателем Нуньо де Гусманом на берегу Рио-Лерма, представляет собой грубую и чудовищную пародию на великие празднества правосудия, имевшие место в империи древних пурепеча.

Хотя праздник антциуанскаро также посвящен подготовке к войне, в нем содержатся элементы космогонического действа, а потому он остается единственным доказательством существования позднее утраченного календаря[24].

«Описание Мичоакана» не указывает, в какое время проходит этот праздник, но вполне возможно, что он знаменует окончание некоего цикла и начало нового периода, подобно прославлению новорожденного огня «туп каак», упразднению огней у майя-юкатеков или ацтекскому торжеству Тошиух Молпилия («Наши годы связаны вместе»)[25].

Праздник антциуанскаро начинается сбором копала, еще называемого «американским ладаном» (его ищут молодые индейцы), и приготовления священных костров в честь бога огня. «И жрецы, носящие богов на спине, собрались вместе и пошли, дуя в боевые трубы, на вершину храмов, а в полночь они наблюдали за звездой на небе и разводили огни в домах Великих жрецов».

И тогда жрец, называемый «хирипати» («тот, кто раскрывает секреты») обращается к огню и к планете Венере со словами, которые «Описание Мичоакана» передает нам во всей их странной красе: «О ты, бог огня, пришедший в Дома Верховных Жрецов, это горящее дерево, принесенное нами на твои алтари, конечно, недостойно тебя и ничтожны наши благовония, но прими их, во-первых, ты, которого зовут золотое утро, и ты, Урендекауэкара, бог звезды, ты, о красноликий, погляди, с какой радостью эти люди принесли дерева для твоего огня!» Потом жрец перечисляет имена врагов, «начиная с города Мехико», чтобы боги поспособствовали их поражению и помогли захватить побольше пленных. И завершает свою речь такими словами: «О боги пятого неба, слышите ли вы нас оттуда? Ведь вы наши владыки и повелители и лишь вам дано осушать слезы бедных!»

Эту молитву он повторял, обращаясь ко всем четырем сторонам света, а после «бросал в огонь перед алтарем все шарики благовоний. И в тот самый день, когда жрец-хирипати произносил эту молитву, в тот самый час все прочие служители этого культа, прозванные хирипача, произносили ее во всей провинции».

Проведение военного праздника входило и в круг обязанностей Доблестных Мужей, кенгариеча. Простой народ собирался в отряды, которые шли к границам, чтобы захватить побольше пленных для грядущих жертвоприношений. Этот воинский праздник служил, кроме прочего, утверждением главенства уакусеча: к ним присоединялись отряды, присылаемые вассальными народами; приходили отоми, матлатцинки, чонталь, люди племен науа из Туспы, из Тамачулы… «Тогда туда прокладывали очень широкую царскую дорогу для простых воинов и знатных людей, прибывающих из (столицы) Тцинтцунтцана […], а верховный воинский начальник надевал свои украшения. На голову он возлагал убор из зеленых перьев, а на спину большой круглый серебряный щит и колчан из шкуры ягуара. Он надевал золотые серьги и браслеты, а еще пунцовую хлопковую куртку и пояс из кожи с зубчатой кромкой вокруг чресел. На ноги навешивал золотые колокольцы, запястья перетягивал лентой из меха ягуара в четыре пальца шириной, а в руку брал лук».

Как и во время «цветочных войн» у мексиканцев, так и здесь, у воинства бога Курикавери, роскошь и праздничное изобилие перерастали в воинственную ожесточенность.

Посвященные войне праздники древних пурепеча родственны подобным же церемониальным действам других центральноамериканских народностей. Надо здесь вспомнить о той практике внезапных налетов на соседей, что свойственна прочим обитателям неплодородных земель Америки — чичимекам, апачам, команчам. У всех них такая же идеализация своей и чужой военной доблести, одинаковый фанатизм, применение галлюциногенных растений или табака. Церемониал, подготавливающий к военной схватке, включает речи, исполненные экзальтации, бдения и жертвы — так описывают истовость «варварских» народностей севера и северо-запада отец Перес де Рибас и отец Телло.

Техника ведения боя тоже сходная: измотать противника, запугать криками и огнем, победить хитростью, а не силой. Военный праздник в этом смысле настолько связан с культурой уакусеча, что показывает, какое влияние оказало это племя на всю Центральную Америку и в особенности на Мехико-Теночтитлан.

Цель всегда одна: доставить как можно больше жертв на алтари богов. «Описание», рассказывая об одном из последних празднеств хикандиро (состоявшемся скорее всего в правление казонци Суангуа), сообщает нам, что число жертв за один только день превысило две тысячи человек.

Однако существует еще одна причина прибегать к подобным кровавым ритуалам. Общество, каким его рисует «Описание Мичоакана», до крайности иерархизировано. Принадлежность к аристократии наследуется напрямую: «были люди из семейств Энеани, Сакапу Хирети, Уанаказе и Апарича». Представители знати выделяются и одеждой, и губными украшениями, а сверх того — физическими данными: прической, сточенными зубами, деформациями черепа. Для человека из народа единственный способ подняться на более высокую социальную ступень — его качества воина; он должен входить в это сословие и храбростью завоевать себе титул кенги — Доблестного Мужа.

Таким образом, праздник играет роль социальной скрепы, усиливает чувство национального единения. Но никогда при всем том не теряет своего мистического смысла.

Военная экспедиция во время праздника хикандиро осуществляется под флагом из белых перьев — знаменем бога Курикавери и протекает в раз и навсегда установленном порядке: возглавляют ее пять жрецов бога войны и четыре — богини Шаратанги, причем символы и изображения божеств распределены по рядам нападающих. На марше перворожденные боги идут на правом фланге отряда, а боги Уирамбанеча (южные божества) — на левом. И, что примечательно, «Описание Мичоакана» говорит обычно не об армии, а о «процессиях».

Другой воинский праздник под названием «пурекутакаро» (от «пуреккути» — воин) начинался с «ушной жертвы» (скарификации): участники окропляли кровью из своих ушей алтарь на горе, соседствующей с городом Пацкуаро, и снимали с чердаков бога войны Курикавери и еще одного божества по имени Пунгаранча (от «пунгари»: султан из перьев). В шествии участвовали жрецы и советники владыки в одеяниях, украшенных утиными перьями.

Праздник сиквиндиро посвящается Кверауапери, Матери богов. Он отмечается, вероятно, в конце сезона дождей и сопровождается приношением печеной кукурузы, символа плодородия. В это время обновляются храмы, их снова красят свинцовыми белилами и индиго. Это же — время плясок, причем их названия, приведенные в «Описании» говорят сами за себя: «сескареча» (от «кескуа»: растопырить крылья), «параката уарака» — танец бабочек; «Описание» упоминает еще ритуал запуска воздушного змея, напоминающий тот, что был в обычае у ацтеков. Танцоры изображали облака, были раскрашены в цвета четырех сторон света: белый, желтый, красный и черный, что соответствовало космогоническому разделению мира в большей части доколумбовой Америки: тут прежде всего надо вспомнить ацтекский праздник дождя «этцалкалицтли» и его четыре айаухкалли, или четыре дома туманов[26].

В финале этого празднества происходило заклание пленных, а их сердца (вместилище души, по верованиям мезоамериканских индейцев) приносились в дар горячим источникам Араро и Синапекуаро. Участники торжества в знак верности богам отрезают пряди волос и приносят их в дар источнику.

«Описание Мичоакана» при всей своей неполноте представляет нам множество подробностей, позволяющих лучше оценить многосложность мира религиозных представлений древних пурепеча. Из перечисления деяний, год за годом громогласно провозглашаемого жрецом-петамути во время похвалы правосудию, для нас становится очевидна решающая роль мифов и ритуалов в жизни народа. Ведь эти земледельческие праздники в конечном счете имели политический и мистический смысл: транслировать людям Мичоакана, говорящим на одном языке и ведущим свой род от одних предков, ощущение непобедимого единства.