Рональд Данн - Когда небеса молчат

Страдание и молчание

В некоторых ветвях христианства считается, что молчание есть достойный ответ на страдания. Однако молчание зачастую лишь усугубляет сгустившийся мрак. Как мы уже отмечали ранее в рассказе об Иове, страдание отчуждает человека от мира. Он чувствует себя отвергнутым Богом и забытым людьми. Храня молчание, сгибаясь под грузом бед и несчастий, человек делает себя еще более одиноким.

Священное Писание, впрочем, никак не приветствует молчание, но и не запрещает говорение. Мы можем поучиться и у Иова, и у Иеремии, и у Давида, не творя уже об Иисусе, Который воскликнул на кресте: «Боже Мой, Боже Мой! Для чет Ты Меня оставил?», тому, что мы вправе выплескивать наружу боль пашей души. Это для нас чрезвычайно важно. Иногда единственный способ пережить эту боль — высказать ее вслух.

Страждущий человек должен сам найти способ выразить и прочувствовать боль своего страдания, поскольку если кто–то сделает это за него, облегчения может и не наступить. Если человек будет молчать о своих терзаниях, они поглотят его, и он погибнет в нахлынувших водах апатии… Без возможности общения с другими людьми перемен тоже ожидать не приходится. Сделаться же безмолвствующими, одинокими как перст — значит умереть.[64]

Пока я находился во тьме, я узнал одну очень ценную вещь, которая дала мне свободу. Нет ничего страшного в том, чтобы рассказывать Богу о том, что творится в вашей душе. Более того, Он и так уже все знает. Вы не откроете Ему ничего нового. Я не припомню ни одного случая, чтобы я своими словами удивил или шокировал Его. Я ни разу не слышал, чтобы в ответ на чью–либо исповедь Господь сказал бы: «Ну надо же, о тебе бы Я такого никак не подумал!».

Бог сокровенный

Израилю постоянно приходилось биться над проблемой Божьего присутствия и Божьего отсутствия. В одно мгновение Господь мог быть необычайно близким и могущественным, но спустя лишь миг оказывался далеким и сокрытым от людей. Народ же страстно желал ощущать Его постоянную близость, и неотъемлемой частью их веры была уверенность в том, что с ними их Бог. Однако еще пророк Исайя творил: «Истинно Ты — Бог сокровенный, Бог Израилев, Спаситель» (Ис. 45:15).

«На Израиль постоянно падала жестокая кара: испытывать на себе «сокровенность» Бога. Противоречие между их религиозными представлениями и реалиями жизни вновь и вновь приводило их к размышлениям на эту тему».[65]

Но самое удивительное и поучительное во всем этом то что, когда израильтяне переносили свое Священное писание на бумагу, они не отрицали этих противоречий и не пытались их ретушировать. Это особенно поражает, когда читаешь псалмы, полные страданий, жалоб и недовольства. Почему их просто–напросто не выбросили из Библии? Если вы хотите, чтобы ваша религия выглядела привлекательно, не лучше ли было бы опустить эти удручающие слова.

Комментируя псалом 87, Вальтер Брюгеманн вопрошает: «Что этот псалом, вообще, делает в пашей Библии?».[66] Он там потому, поясняет В. Брюгеманн далее, что такова жизнь, а эти произведения были призваны отражать жизнь такой, как она есть, а не избирательно. Как я уже говорил, это очень печальный и удручающий псалом. Но это высказанный псалом. Это не стих, говорящий о «молчаливой депрессии. Это речь. И речь, обращенная к конкретному лицу. Даже во рве преисподней Израиль знает, что за всем этим стоит Иегова».[67] В своем богословском комментарии к псалмам В. Брюгеманн делит их на «псалмы ориентации» и на «псалмы дезориентации». Он отмечает интересный факт, что Церковь в нашем современном мире, полностью дезориентирующем человека своими многочисленными соблазнами, продолжает петь гимны исключительно «ориентационные». То, что он говорит на эту тему, настолько точно, что я приведу его цитату полностью, хотя она достаточно длинна:

Я твердо убежден, что подобная позиция Церкви продиктована не евангелическим пылом или глубокой верой, скорее всего, она обусловлена безотчетным страхом, упорным отрицанием реальной действительности, самообманом и нежеланием признавать свою дезориентацию в этом запутанном мире. Причина такого безоговорочного утверждения «ориентации», похоже, не в вере, а в нарочитом, навязчивом оптимизме нашей культуры.

Подобное отрицание очевидного некоторыми современными ревнителями веры и их попытки замять неблагоприятные моменты — а я уверен, что именно это и происходит, — весьма странны, учитывая, что в Библии немало псалмов, исполненных горечи и сожаления, протеста, возмущения и жалоб на несовершенство этого мира. По крайней мере, становится ясным, что церковь, распевающая «песни счастья и радости» перед лицом жестокой действительности, поступает не совсем так, как к тому призывает Священное писание.[68]

Еще раз повторю, что я вовсе не призываю петь этот псалом на воскресных службах. Я лишь хочу, чтобы Церковь осознала, что ощущение дезориентации — законное чувство в духовном опыте любого верующего, и в своем служении этим людям Церковь должна уделить внимание и этой проблеме.

«Обращение к «псалмам тьмы» может быть расценено многими как свидетельство маловерия и отступничества, но для сообщества действительно любящих и искрение верующих людей это будет шагом дерзновенной веры, быть может, несколько преображенной. Сие обращение есть шаг дерзновенной веры, с одной стороны, потому что оно призывает прочувствовать и испытать мир, каков он есть, во всей его неприглядности, а с другой — потому что оно возлагает ответственность за все беспорядки и беды в этом мире на Бога, заявляя, что все происходящее находится под Его неусыпным контролем. А посему не существует никаких предосудительных, запретных или неуместных тем — ведь это говорит паше сердце. Умалчивать о каких–то моментах жизни при разговоре — это все равно, что удалять их из ведения Божия. Таким образом, эти псалмы играют важнейшую роль: они показывают нам, что говорить нужно обо всем, и то, о чем мы говорим, должно быть обращено к Богу, Которому одному известны все тонкости жизни».[69]

Как я уже упоминал ранее, меня поразило, что, записывая в книги свою веру, израильтяне не исключали мрак и тьму из своего религиозного опыта. Но еще более удивительно в этих «псалмах дезориентации» то, что ни один из авторов ни разу ни словом не обмолвился о том, что он более не верит или не доверяет Богу. Даже в самом мрачном из псалмов Бог выступает перед нами как Тот, Кто всегда присутствует рядом и Кто внимательно следит за «дезориентацией» и сумбуром, царящими в пашей жизни. И именно такая дерзкая, упрямая, возмущающая и ропщущая вера дает нам новый источник жизни даже в глубинах преисподней.

Теперь же я хотел бы поговорить о тьме несколько иного рода.

Ушей Всевышнего достигнул вопль страдальца:

«За что мученье?Освободи от страшного проклятия и болиСвое творенье!Разбей оковы, прекрати войну и голод,Дай мирно жить!Тогда мы, Господи, сильнее сможемТебя любить!».Помедлив, отвечал ему Творец вселенной:«Освободить?И мужества, и стойкости, и силы духаТебя лишить?От жалости, от нежности, от жертвы кроткойИзбавить мир?Героев, из огня поющих к небесам,Не звать на пир?Любовь, что за тебя жизнь отдала с улыбкою,Ужель забыть?Дорогу в рай, открытую Христом,Опять закрыть?».

ГЛАВА 16

ОЩУТИМЫЙ МРАК

Земную жизнь пройдя до половины,Я очутился в сумрачном лесу,Утратив правый путь во тьме долины.Каков он был, о, как произнесу,Тот дикий лес, дремучий и грозящий,Чей давний ужас в памяти несу!Так горек он, что смерть едва ль не слаще.Но, благо в нем обретши навсегда,Скажу про все, что видел в этой чаще.

«Все, кто ходит к психиатру, — психи». Как часто я слышал сие расхожее мнение и посмеивался над этими словами. Они отчетливо прозвучали у меня в ушах, когда я в нерешительности остановился перед больничным кабинетом с надписью «Психиатр». Мне потребовалось десять долгих лет, чтобы подойти, наконец, к этой заветной двери.

Все вокруг говорили нам, что мы прекрасно держимся после самоубийства нашего сына — достойный пример силы христианской веры. Признаться, я и сам думал точно так же. Окруженные родными и добрыми друзьями–христианами, вкушая от милости Божией, исполненные покоя, исходящего от сознания того, что тебя понимают и поддерживают, мы действительно худо–бедно пережили те страшные, тяжкие дни. Воистину прекрасный пример настоящей христианской жизни, как написал нам в письме один приятель.

Как нарочно, в то время, когда Ронни заболел и умер, у нас в церкви начали происходить замечательные события. Весной 1970 года Господь послал на нашу общину настоящее духовное пробуждение — по–другому и не назовешь. Создавшуюся ситуацию можно было объяснить исключительно сверхъестественным вмешательством. Все мы молились непрестанно: семь дней в педелю, двадцать четыре часа в сутки. Практически ежедневно люди каялись и десятками принимали Христа в свое сердце. Воскресные службы проходили с острым ощущением Божьего присутствия. Знакомы мы были и с духовными борениями, однако возглас «Слава Господу!» стал девизом нашей церкви. Мы все искренне верили, что стоит нам только помолиться и прославить Бога, как все наши проблемы и несчастья как рукой снимет.