Виктор Кротов - Человек среди религий
Это вопрос не доказательств и опровержений. Скорее, внутреннего опыта и внешних подтверждений ему.
Пусть веру не совсем правильно называть чувством, как уже говорилось. Но в этом названии есть некий естественный смысл – ведь вера действительно чувствует существование Высшего. А если не чувствует, можно называть её как угодно, это уже не имеет значения.
Чувство веры – главное наше средство религиозного ориентирования – поначалу может вести нас вглубь нашей собственной души. Мы делаем на этом пути важные открытия, находим новые и новые ориентиры, преодолеваем тупики и лабиринты. Если нам повезёт, мы приходим к тому глубинному "я", которое как раз и способно к поискам Высшего. А может быть, даже и к общению с ним.
Глубинное "я" настолько родственно Высшему, что само по себе может вызвать восторг и благоговение. Но было бы ошибкой обожествлять его, замыкаться на нём. Оно родственно Высшему, но не совпадает с ним.
Чувство веры ведёт нас и вширь – в окружающий мир, с его проблемами, которые являются и нашими. К людям, с которыми мы делим эти проблемы: либо потому что кто-то из них нуждается в этом, либо потому что в этом нуждаемся мы сами. Чувство веры помогает нам и здесь искать нужные ориентиры, определять собственные поступки, которые задают нам дальнейшее направление жизни.
Может показаться: а что особого в проблемах окружения и в общении с людьми? Особое – в преображающих свойствах религиозного чувства. Оно по-своему решает проблемы, по-своему строит общение.
Вместе с тем чувство веры ведёт нас и вверх, помогая подниматься от животных переживаний к душевной насыщенности жизни и к духовному её просветлению. Это не лифт, который разом поднял бы нас в эмпиреи "духовности", откуда мы могли бы снисходительно поглядывать на менее достойных. Путь вверх, который указывает нам чувство веры, часто оказывается трудным, болезненным и трагичным. Но чем сильнее чувство веры, тем настойчивее оно подтверждает, что это главное для нас направление, и нам не его надо приспосабливать к своей жизни, а свою жизнь – к нему.
"Вверх" означает: в сторону Высшего. Это не геометрия. Это раскрытие души.
Никто ещё не определил степень многомерности человеческой жизни. Условно выделенные здесь направления: "вглубь", "вширь" или "вверх" – служат нам лишь намёками на характер нашего движения, нашего развития. Всё происходит одновременно, а не поочерёдно. И само чувство веры, в отличие от наших разговоров о нём, не разъединяет, а соединяет эти направления в одно единое.
Сказка про подъёмник на небо
Жил на белом свете чёрный человек по имени Мбо. Чёрным он был только снаружи, потому что жил на экваторе, а там это самый лучший цвет кожи. На душе у него не было ни одного чёрного пятнышка. Все знали: хороший человек Мбо.
Гулял как-то Мбо по экватору. Вдруг видит – облако плывёт. Большое, красивое облако. Удивился Мбо: никогда в это время года не бывает у них на экваторе таких облаков. И тут же ещё больше удивился. Сидит на краю облака человек, такой же белый, как само облако, ногами в воздухе болтает.
Зрение у Мбо очень хорошее. Он сразу заметил, как облачный человек ему улыбнулся. Улыбнулся и Мбо во весь рот. Помахал человеку и кричит:
– Привет, небесный человек! Как летается?…
– Хорошо, – отвечает человек с облака. – Привет, земной человек! Как ходится-бродится?…
– Отлично! – кричит Мбо. – Вот только жарковато. Может, дождичек прольёшь?
– Нет, дождями я не занимаюсь. Лучше в гости заходи. Здесь у меня такая прохлада приятная.
– Не допрыгну! – смеётся Мбо.
А сам уже, незаметно для себя, подпрыгивает слегка. Ещё бы. Кто бы не хотел в гостях на облаке побывать?
– Сейчас я тебе подъёмник спущу, – отвечает человек с облака. – Не испугаешься? На небо подниматься непросто.
– Не испугаюсь, – улыбается Мбо. Но про себя думает: "Какой-такой подъёмник? Шутит, наверное".
Тут из большого облака вылетело маленькое. Порхнуло туда-сюда, покружилось в воздухе – и спустилось на землю прямо перед Мбо.
Мбо всё-таки стало страшновато. Но не идти же на попятную. Взял он, да и шагнул прямо в облако.
Уплотнилось облако вокруг Мбо, словно крепким объятием его сжало – и взлетело. Всё видит Мбо вокруг себя, только шевельнуться не может. Думает: "Ну и приключение! Жалко меня мои друзья не видят".
Взлететь-то облако взлетело, только почему-то не стало вверх подниматься, а над самой землёй помчалось, набирая скорость. Не успел Мбо моргнуть пару раз, как уже влетело облако в его родное селение. Все там друг другу машут, кричат что-то, но Мбо ничего не расслышал, так ветер в ушах свистел. "Хорошо, что мы не в лес залетели, – думает. – Каково было бы там на такой скорости?"
Тут облако как раз в лес устремилось. И скорость не снизило, но так ловко между деревьев петляло, что ни одной ветки, ни одного листика не задело. Вылетело к горе, к погасшему вулкану. "Заблудилось оно, что ли? – думает Мбо. – Чего доброго, вместо того, чтобы вверх подниматься, в кратер спустится".
И точно! Нырнуло облако в дыру на вершине горы, понеслось в глубине земли по пещерам, по коридорам подземным. "Когда же мы в гости к облачному человеку попадём?" – удивляется Мбо.
В тот же миг облако из-под земли вырвалось и, как ракета, устремилось вверх. К большому облаку подлетело, влилось в него, а Мбо оказался на краю облачного обрыва рядом с тем, кто его в гости позвал.
Хорошо на облаке: мягко, прохладно.
Отдышался Мбо, огляделся и спрашивает:
– Почему же подъёмник такой странный? Куда он только меня не занёс, прежде чем сюда добрался.
Отвечает ему облачный человек:
– Он же не сам добирался сюда, с тобой вместе. Такой вот у вас маршрут оказался. Хорошо, что ты по дороге не выпал. И это случается. Молодец, сумел долететь! Отдыхай теперь, сил набирайся. Знаю, что у вас на экваторе жизнь нелёгкая.
Благодать
Развитию чувства веры сопутствует одно явление, которое с трудом поддаётся внерелигиозному осмыслению. Если не признавать существование Высшего, если чувство веры считать чисто психологическим феноменом, то благодать будет восприниматься лишь как некая психическая иллюзия. Но верующему человеку его отношение к Высшему представляется не односторонним. Благодать, может быть, является самым важным ответом человеку (или, наоборот, призывом), приходящим к нему от Сверхориентатора.
Само существование чувства веры в человеческой душе некоторые религиозные учения трактуют как проявление благодати. Действительно, разве это не самая лучшая помощь со стороны Сверхориентатора: дать человеку внутренний инструмент ориентирования в главном – веру? Но вот готова ли наша душа к использованию такого инструмента? Нуждаемся ли мы в нём? И как будем обращаться с ним, получив его в своё распоряжение?…
Даже если не относить чувство веры к иям благодати, оно всё-таки соприродно ей. Ведь именно чувство веры открыто к её восприятию.
Подобно тому, как возможности мозга намного превышают нашу обыденную способность к его освоению, так и возможности ориентирующего чувства по названию "вера" оказываются тем более глубокими, чем больше мы его используем. Жизнеописания глубоко верующих людей и письменные их свидетельства показывают, что развитое чувство веры способно извлекать мудрость и энергию для воплощения этой мудрости из любых жизненных обстоятельств, из любых мелких крупиц того материала повседневности, с которым имеет дело каждый из нас.
Благодать – как помощь человеку в его продвижении к Высшему – может принимать разные формы. В отличие от чисто внутренних переживаний (скажем, наркотического "кайфа") действие благодати в человеке зачастую ощутимо и для тех, кто вступает с ним в общение. На этом основано, например, признание некоторых людей святыми, блаженными и т.д. Канонизацию можно, конечно, отнести к разряду политических церковных актов, но существует ещё и народное признание, вытекающее из бесчисленных непосредственных свидетельств. Главная суть этих свидетельств заключается не столько в чудесах, связанных со святым, сколько в особых импульсах религиозного ориентирования, действие которых испытывают многие, соприкоснувшиеся с ним.
Даже если не говорить о святых – многим из нас известно ощущение встречи с благодатным человеком. С человеком, который может говорить обычные или необычные слова, совершать обычные или необычные поступки, но в любых его словах и поступках, в самом его облике сквозит что-то неуловимо важное для нас, подчиняющее нас вместе с ним той силе, которая его коснулась.
Это важный признак: ощущение не давящей, а увлекающей игры, действующей через другого – или в тебе самом.
