Максим Калинин - Жития Святых. Земная жизнь Пресвятой Богородицы. Пророк, Предтеча и Креститель Господень Иоанн. Апостолы Христовы

Праведная Елисавета, рукой Божией сокрытая от убийц, посланных Иродом, поселилась со своим младенцем-сыном в горном ущелье, в скале, где нашла удобную для этого пещеру. Внизу этой пещеры струился источник чистой, прохладной воды, а вверху росло густое, покрытое плодами финиковое дерево.

Но недолго наслаждался святой Иоанн нежной заботливостью своей матери: через сорок дней после мученической смерти Захарии скончалась и праведная Елисавета. Таким образом, с раннего детства суждено было святому Иоанну остаться сиротой в мире. Но Господь повелел Своему Ангелу питать и хранить сироту-младенца в пустынной пещере.

Жизнь святого Иоанна в пустынном уединении до призвания его на общественное служение покрыта таинственностью. Только несколько указаний на это можно находить в слове Божием и писаниях отеческих. Молчание евангелистов о первоначальной жизни святого Иоанна Предтечи можно объяснить их желанием изобразить преимущественно общественное его служение, так же как и при изображении земной жизни Самого Спасителя. «В пустынях ходя, — говорит Святая Церковь, — яко светосиянно жил еси царски; власы вельбужи покрываем, яко царску обнося красоту, над страстьми воцарился еси».

Как устроилась нравственная жизнь избранника Божия с первого обнаружения его сознания до полного укрепления его характера, на это Евангелие указывает только в общих чертах: Младенец возрастал и укреплялся духом, — говорит святой евангелист об Иоанне, — и был в пустынях до дня явления своего Израилю (Лк. 1, 80).

Для человека возможны два способа возрастать: один способ возрастания телесного, где воля человека нисколько не может участвовать; ибо кто из нас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть (Мф. 6, 27). Второй способ возрастания — духовный, в котором принимает деятельное участие личная свобода человека. Об этом духовном возрастании и говорит здесь евангелист. Святой Иоанн возрастал духом, то есть дух его не пребывал на одной степени первоначального в нем состояния, но постоянно развивался во всех своих силах и способностях.

Сыну Захарии предстояло быть особенно твердым и мужественным. Духовные силы человека сами по себе слабы. И исполины телесными силами бывали слабы духом. Источник духовной крепости для человека есть Дух Святый. При Его благодатной помощи человек не только может свою плоть покорить владычеству души своей, но и твердо отражать и побеждать всякое внешнее мудрование плотское — всякое возношение ума человеческого, взимающееся на разум Божий. Чем же в пустынном своем уединении святой Иоанн привлекал к себе свышние благодатные силы для духовного своего укрепления?

Благословенный плод праведных родителей, святой Иоанн наследовал от них любовь и благоговение к Господу, веру и преданность обетованиям и заповедям Божиим. С детства знал он, что вся жизнь его земная, как жизнь назорея, нераздельно посвящена Единому Богу, и потому, естественно, уклонялся от всего мирского, шумного, обольстительного. Первоначальным средством общения его с Богом была его детская, чистая и пламенная молитва, ставшая впоследствии постоянной потребностью его души. С развитием его самосознания раскрывалось в нем и богопознание, которое почерпал он в Слове Божием. Дух Святой, исполнивший Иоанна еще в чреве его матери, несомненно, был и постоянным его руководителем при чтении слова Божия: Он внушал ему верные понятия о Боге, открывал ему свойства Моисеева закона и его цель, проливал свет на все ветхозаветные пророчества о Мессии и на время их исполнения. Чтение Слова Божия сопровождалось богомыслием, которое устраняло его от увлечений и занятий земными предметами. Внимательно следя за своей совестью, храня ее в ненарушимом спокойствии, святой Иоанн столько утвердился в истине и добродетели, что никакие искушения не могли уже отклонить его от прямого пути истины. Все это образовало в святом Иоанне тот строго нравственный, отшельнический дух, которым отличалась вся земная жизнь праведника.

Внутренняя чистота души святого Иоанна, глубокое подвижническое его настроение отражались в самой его внешности. Глава его, как назорея, покрыта была длинными, волнистыми волосами. Одежду носил он из грубого, жесткого верблюжьего волоса. У иудеев лица из священнического сословия обычно носили льняную чистую белую одежду, но Иоанн, по словам Златоуста, для того власяную носил одежду, чтобы и самой одеждой научить нас удаляться от человеческого и ничего не иметь общего с землей, но возвращаться к прежнему благородству, в каком был некогда Адам, прежде чем возымел надобность в пище и одежде. Таким образом, сама одежда Иоанна служила знаком и царского достоинства, и покаяния. Блаженный Иероним говорит, что Иоанн в знак проповедуемого им покаяния имел одежду из волос верблюда, согбенного животного. Чресла его препоясаны были широким кожаным поясом. Пищей для великого пустынножителя служили акриды[34] и дикий полевой, не сладкий на вкус, мед. И эту малопитательную пищу святой Иоанн употреблял в таком незначительном количестве, что Господь Иисус Христос говорил об этом иудеям как о предмете им известном: пришел Иоанн ни ест, ни пьет (Мф. 11, 18).

Евангелие не указывает нам, в каких именно пустынях иудейских подвизался величайший из пророков Господних; но до сих пор сохранилось живое предание о местах его уединенных подвигов. До семнадцатилетнего возраста он пребывал в пещере в одном часе пути от Иутты, где сокрыт он был со своей праведной матерью от злобы Иродовой. В годы юношеские святой Иоанн избрал для своего пребывания более строгую, малоплодную и скалистую местность близ Хеврона. Перед своим призванием на проповедь народу иудейскому Предтеча жил недалеко от Иерихона, в пещере, в скале, недалеко от того места, где евреи чудесно перешли Иордан под предводительством Иисуса Навина при возвращении из Египта в обетованную землю.

Безысходно ли жил святой Иоанн в пустынях до дня явления своего Израилю? Нет сомнения, что великий подвижник предпочитал тишину пустынного уединении мирскому шуму и волнению, глубоко сознавая, что одно из верных средств не заразиться людскими пороками — удалиться от грешного человеческого общества; между тем с достоверностью можно предполагать, что он оставлял иногда свою любимую пустыню для того, чтобы пойти, например, в Иерусалим. Всего скорее, из пустыни он выходил в дни великих иудейских праздников: Пасхи, Пятидесятницы, Кущей. Такое путешествие в Иерусалим обязательно было для всякого иудея. Господь предписал в Своем законе: Три раза в году весь мужеский пол должен являться пред лице Иеговы, Бога твоего, на место, которое изберет Господь Бог твой: в праздник опресноков, в праздник седмиц и в праздник кущей, и никто не должен являться пред лице Иеговы, Бога твоего, с пустыми руками, но каждый с даром в руке своей, смотря по благословению Иеговы, Бога твоего, какое Он дал тебе (Втор. 16, 16–17). Сам Господь Иисус Христос с двенадцатилетнего возраста Своего подчинялся этому закону. Святой Иоанн, как назорей, как сын священника, как Предтеча Мессии, сознающий свое назначение, должен был исполнять этот закон Божий. Весьма вероятно, что перед такими праздниками выходил он из своего пустынного уединения и смешивался с толпами народа, со всех сторон стекавшегося в Иерусалим. Его необыкновенная наружность не могла не обращать на него внимания спутников; но привычка святого Иоанна к молчанию, его глубокое смирение невольно удерживали его спутников от праздного любопытства или бесполезных бесед. Во время таких путешествий святой Иоанн имел возможность ближе познакомиться со свойствами и образом мыслей своих современников, с духовными потребностями разных классов иудейского народа, приметить в городе и храме многое, чего не примечали тогдашние учителя и блюстители народного благочестия или оставляли без внимания. Мало отрадного представлялось богопросвещенному взору будущего проповедника покаяния в современном ему иудейском народе. И возвращаясь в свою пустыню, он усиливал подвиги своего благочестия для духовного своего укрепления, предвидя те сильные препятствия, которые неминуемо предстояли ему при исполнении великого его назначения.

Раввины времен Предтечи были, по слову Господню, вождями слепыми, а народ иудейский представлял собой смятенное и изнуренное стадо овец, блуждающих без пастыря. Простой класс иудейского народа томился духовной жаждой, постоянно старался слушать раввинское учение и изъяснение закона; но сухое и безжизненное учение раввинов не трогало простых сердец, не просвещало ума, потому что сами учителя не имели духовного чувства Божественной истины: они привязывались к слову и букве закона, но не проникались его духом и истиной. Они не руководили к спасению, но только обременяли народ измышленными преданиями и заповедями, которые без нужды и пользы увеличивали и без того тяжелое рабство закону. Ограничивая всю праведность исполнением обрядов и хранением преданий, раввины подавляли в народе сознание человеческой немощи и необходимости в Божественной помощи. Таким образом, иудейские законоучители, современные Предтече, по слову Господню, взяли ключ разумения: сами не вошли и входящим воспрепятствовали (Лк. 11, 52). Мало того, что иудейские раввины так гибельно действовали на своих единоплеменников, в неразумной ревности многие из них ходили в дальние языческие страны, переходили море и сушу, чтобы обратить хоть одного язычника в иудейскую веру; но когда обращали его, то делали его сыном геенны, вдвое худшим, чем были сами[35].