Сборник - О молитве Иисусовой
Что касается молитвы художественной, за это время я, по совету преосвященного Игнатия Брянчанинова новоначальным, особенно не искал места сердечного, обращая больше внимание на внимательное, благоговейное призывание молитвы. Когда же «место сердечное» само собой определялось и ощущалось во время благодатного посещения умиления, тогда по совету другого преосвященного молитвенника Епископа Феофана Затворника, — пребывая умом в сердце в указанном умилением месте сердечном, творил там умом молитву, пока не отойдет умиление и не прекратится ощущение опытом места сердечного. После же не искал сам художественно (искусственно), по указанию святых отцев Добротолюбия, места сердечного и не творил там художественной молитвы Иисусовой, чтобы несвоевременным и ошибочным «своим деланием», без руководства наставника, не усвоить неправильных приемов и не навредить себе в будущем, как бывает иногда, по описанию в Добротолюбии и других подобных писаниях.
22 августа
Исповедь прошла благополучно, только прискорбно было давать канон больному, страдавшему сужением горла, и пренебрежением в приеме пищи чрез невоздержание к вечеру пострадавшему рвотой, и другому брату, ухаживавшему за ним, по невниманию не употребившему настойчивости против невоздержания больного и еще подавшему ему соблазн приготовленною им для себя самого пищею. Как трудно врачевать каноном душевно и телесно больного, как соблюсти в этом случае приличную меру строгости правила и милости снисхождения к болезни, чтобы канон не нарушил меру той и другой, был душеполезен. Молитвенное же правило в сей день прошло обычно. После Литургии, благополучного причащения братии и после обеденного отдыха и беседы порешили со своим сожителем приступить, по истечении месяца, и к «художественному» совершению молитвы Иисусовой по Добротолюбию; ибо в этом уже начала ощущаться и естественная потребность моя к нему. Ознакомившись наперед через прочтение Добротолюбия с святоотеческими художественными приемами (искусственными) нахождения «сердечного места» и творения там Иисусовой молитвы, я, без особенного напряжения, иногда естественно переходил к ним при помощи вдыхания в себя воздуха: где оно остановится, определять место сердечное (Никифор Уединенник и Симеон Новый Богослов) и с дыханием соединять молитву, разделяя ее на две половины : вместе со вдыханием воздуха в себя произносить слова «Господи, Иисусе Христе», для заключения ума вместе с именем Господним в сердце, с выдыханием же воздуха из себя произносить слова: «помилуй мя», обращая внимание к самому себе с сознанием своей греховности (Патр. Каллист Конст., Григорий Синаит). При этом с переведением ума вниманием в сердце, туда же (для большей собранности) направлять умственно и очи телесные, напряженно наклонив голову к груди, туда же направляя и мышцы выи и рамен с болезненным напряжением (преп. Григорий Синаит). Делать опыты художественные присоветовали пока по одному часу в сутки.
23 августа
Во время утрени, после часовой обычной молитвы, занимался час «художественной» с напряженным вниманием в сердце с направлением туда и мышц телесных чувств. В конце часового такого труда, внимание стало более тонкое и сосредоточенное. Сначала место сердечное представлялось уму неопределенным — «землею безвидною и пустою», а затем в нем стало замечаться какое–то ощущение жизни телесной — движение органической (жизни), а затем душевный МИР — покой приятный. В груди чувствовалась теплота от напряженния мышц и малая болезнь–усталость (ломота). Молитва же легко повторялась в сердце. Так и заснул для отдыха, после утрени, до Литургии.
После Литургии и обеда прочитывали остальных отцев молитвенников, по предмету, нас занимавшему, о пути (методе) схождения ума в сердце, обретения «места сердечного» и образа действия умной молитвы в сердце, и после сего на вечерне молился так же, как и на утрене.
24 августа
В сей день молился так трезвенно и напряженно, как в предыдущий день. Внимание во время «художественной» молитвы, кроме минутного, по немощи забвения, развлекалось рассуждениями по поводу вечернего чтения и обсуждения недоуменных вопросов о «художестве». По обычном совершении правила часов произошло малое столкновение между нами молитвенниками. Мой сомолитвенник без осторожности наскоро сотворил молитву, постучав в дверь вошел ко мне (не дождавшись «аминь»), и тем смутил — испугал меня. Я ему сделал замечание, что хотим заниматься молитвою, и ты учишь меня ей, а поведение, приличное молитвенникам, не соблюдаем, и тем мешаем друг другу. На мое замечание он ответил: «И так нельзя держать себя, что мы до того молитвою занимаемся, потому около нас — ни стукнуть, ни кликнуть». Я хотя за его возражением мне признавал долю справедливости и мне полезного для упражнения в терпении, но для его смирения, и чтобы впредь он не подавал, по невниманию к своему поведению, часто излишнего повода к смущению и размолвке, вредной для подвига молитвенного, во время чая убедил его откаяться от само–оправдания и согласиться с моим первым ему замечанием: каждый образ жизни требует своего собственного приличного поведения, хотя и всегда должно нам упражняться в терпении неудобств и ношении тяготы друг друга, чтобы под благовидным предлогом не быть раздражительным и совершенно неспособным к молитвенному, особенно художественному, подвигу. После чая до обеда правило совершил, слава Богу, внимательно, и под конец остановился на покойном и мирном совершении молитвы сидя, однако без отчетливого и раздельного внимания к каждому слову молитвы, как это было при этом вначале: с ощущением при вдыхании в себя воздуха, обращения внимания в первых словах молитвы ко Господу, а в последних к самому себе. Во время же поклонов с крестным знамением старался навыкать крестное знамение творить во время произношения имени Господа, поклон уже после, с произношением «помилуй мя», чтобы крестное знамение не было одновременным и, как говорят, «не ломать креста». Часто ли при этом произносить слова молитвы, т.е. скоро ли творить молитву и соответственно ей (когда нужно бывает) и поклоны, об этом у разных писателей говорится разно: одни редко и благоговейно, как бы нараспев (Еп. Игнатий), другие выражаются «часто», без определения в смысле скорости и постоянства (Исихий Пресв.). Одни «соедини молитву с дыханием», опять без определения в смысле «скорости» или «постоянства». Никодим Святогорец в «Невидимой брани» скорость молитвы Иисусовой сравнивает с обычным в беседе обращением нашим к собеседнику. А в «Рассказах странника» соединяется каждое слово молитвы с биением сердца, что по скорости подобно обычной речи.
Посему думается, что это последнее — средняя мера скорости Иисусовой молитвы. Соблюдать все эти приемы молитвы Иисусовой, и чтобы она была в это же время беседою ко Господу, очень трудно, между тем как и навык к этим приемам умносердечной молитвы большей частию узнан святыми отцами–молитвенниками, как естественное пособие для успеха в молитве, необходим в своей мере с нашей стороны, как первоначальный навык к простой словесной молитве (по «Страннику») для последующей умной–внимательной.
При творении молитвы Иисусовой художественными приемами грудь болит мало — утомляется от согбенного в это время положения сердце, а может быть и легким внутри груди тяжело от задержания дыхания при неспешном, внимательном произношении слов молитвы, соединенных с дыханием, равно и ум утомляется от напряженного внимания. Сердце же не должно бы утомляться от внимательного напряжения произнесения, как бы заключения в нем слов молитвенных, особенно сладчайшего имени Иисусова, разве только от постоянного вдыхания в себя воздуха, хотя и прохлаждающего его, однако же тревожащего и беспокоющего его, которое по действию своему подобно воздыханию, по слову псаломникову: «Утрудится сердце мое от воздыхания моего». Поэтому воздыханием нужно пользоваться только вначале для отыскания места сердечного и для поддержания пребывания ума в нем. Когда ум от навыка и благодатию Христовою утвердится в сердце, тогда постоянные и глубокие вдыхания не нужны бывают и дыхание надо по святоотеческому руководству (Святой Григорий Синайский) мало удерживать. «Так же разделение внимания, т.е. обращение его при первых словах молитвы к Богу, а при последних к себе» (Калист. И Игнат, гл. 48). «В частности, в первой половине при призывании только имени Господня двоякое внимание ума, то к призыванию, то к Лицу Самого Господа» (по Феолипту Филадельфийскому). Все это при совершенной сердечной умиленной молитве должно быть и будет совершаться естественно без особого утомительного напряжения ума. Когда ум и сердце соединятся с собою и с Самим Господом, — и будет Троица во Единице и Единица во Троице. Буди Господи сия милость на нас, яко же уповахом на Тя (Пс.32).
