Вадим Черный - Иисус, не знавший Христа
Царство небесное
Мф10:7: скоро наступит для всех
Мф13:44: мистерия, но доступна всем здесь и сейчас
Мф24:36: неизвестно, когда наступит
Мк4:11: мистерия только для посвященных — учеников Иисуса
Церковь
Вопрос об основаниях христианской веры имеет не сугубо теологическое значение. Человек всегда создает институты, избавляющие его от личной ответственности, будь-то государство или церковь. Влияние церкви как общественного института простирается далеко за пределы веры.
Церковь начала с того, что проложила пропасть между христианами и верующими других религий. Потом она стала подталкивать христиан на мученическую смерть, хотя изначально вялые преследования христиан были спровоцированы именно искусственным расколом с другими религиями. Позднее победившая церковь стимулировала обновленный религиозный психоз проповедью ауточленовредительства. С минимальным преследованием христиан контрастирует церковный террор против исповедующих другие религии и сектантов в самом христианстве.
Церковь уничтожила древние памятники культуры, религиозные храмы, огромное число древних книг. В ходе ранних церковных репрессий толпы озверевших монахов убивали языческих священников, самих (религиозно толерантных) язычников. Позднее их сменила организованная инквизиция и насильственное обращение язычников на покоренных территориях.
Христианская церковь была экономическим предприятием. Крестовые походы для открытия новых рынков и поставки экзотических товаров финансировались купцами и итальянскими республиками под гарантии монопольной торговли. Церковь воевала и для защиты собственных интересов: например, алюминиевой монополии. Рим постоянно участвовал в войнах против христианских государств и активно вмешивался в их политику.
Христианская доктрина изменялась в целях увеличения дохода церкви: ограничение родства в браках вплоть до седьмого колена, лицензии на развод, чистилище, индульгенции, ограничение или поощрение контролируемой церковью проституции (церковь считала, что, аналогично Иисусу, ведет проституток к раскаянию), инквизиция. Церковь скопила огромные ресурсы, во многие периоды превосходящие секулярные накопления. Когда ислам предложил спасение по упрощенной и удешевленной процедуре, церковь начала внешние войны.
Именно церковь виновна в религиозной нетерпимости, расколовшей мир и уничтожившей в войнах и городских стычках миллионы людей. Под все жестокости церковь находила основание в вырванных из контекста и абсурдно трактуемых цитатах, традиции и фальсификациях.
Церковь выступала против знания, преследовала эмпирическое познание, критический подход. Отцов церкви можно считать интеллектуалами больше по традиции. Эти люди или были изначально необразованны, или бессистемно и поверхностно начитаны, не понимая сути концепций. Немногие сравнительно образованные апологеты, как, например, Тертуллиан, Августин, быстро забыли о логике, критике, здравом смысле, когда получили возможность прибегнуть к площадным аргументам оскорблений (и преследований), навешивания ярлыков, фальсификации, искажения и вырывания из контекста цитат, но, самое главное безоговорочной веры в абсурдное. Если процесс доказательства настолько упрощен, зачем апологетам интеллект?
Церковь стала оплотом ханжества, установившим различные моральные стандарты для пастырей и паствы. Ни что иное, как ставшее совершенно открытым разложение администраторов церкви вызвало появление кальвинизма. В свою очередь, Кальвин начал с сожжения Серветуса на костре.
Церковь не привнесла новых моральных устоев. Христианские принципы: или старые, давно известные, или неприменимые в реальном мире максимы, или нечто настолько неоднозначное, что мнения сект противоположны. Собственно, свобода христианства в выборе моральных доктрин видна уже из того, что церковь и секты поддерживали все, что им было выгодно: Римскую империю, инквизицию, крестовые походы, преследования ученых и еретиков, колонизацию, рабство, апартеид, нацизм, африканский геноцид. И для всего этого находились отличные объяснения в рамках христианства. Фальсифицированные пасторали специально использовались для обоснования рабства.
Действительно, церковь уже изжила себя. Она прошла периоды борьбы за власть, уничтожения оппозиции, накопления богатств, роста до возникновения глобальной структуры, загнивания, распада. Институтами веры вновь становятся совсем мелкие секты, как это было при Павле. Впрочем, нынешние секты ненавязчивы. И используют эту самую ненавязчивость и необременительность, чтобы убедить паству не связываться с пересмотром теологии. В эпоху просвещенного цинизма отказ от веры более вероятен, нежели создание новой глобальной церкви в новом цикле возникновения и распада.
Конечно, определенные формы религиозной организации полезны. Далеко не все люди склонны к поискам. Для них необходим минимальный набор аксиом (как существование, инкорпореальность, всемогущество) плюс набор правил. Но хотя бы эти правила не должны быть откровенно фальсифицированы.
Не только преступления церкви не были продиктованы какой-то верой или высшими установлениями. Не только то, что эта вера была сфальсифицирована церковью для обеспечения своих нужд. Мы должны убедиться, что мерзкая фальсификация веры достаточно обнажена, чтобы она уже никогда не могла послужить основой для новой церкви, нового витка одурачивания людей, склонных отказаться от собственного пути познания. Что организованная церковь более не будет заслонять от людей веру.
Эпилог
Не представляется правдоподобным предположение о том, что образ Мессии был сознательно использован для привнесения в иудаизм гностического религиозно-философского учения на базе Озириса-Дионисия. Прежде всего, для такой фальсификации здравомыслящий человек не выбрал бы сравнительно недавний период (предполагая определенную точность традиционных датировок), скорее, речь бы шла о событиях хотя бы 200-300-летней давности. Такой период совершенно не лишил бы миф современной значимости: Иудейская война была начата в немалой мере в связи с памятью о победах Маккавеев. По крайней мере, явно рискованно создавать миф о событиях, отстоящих всего на 30 лет назад.
С другой стороны, должны была существовать причина, по которой греки, сирийцы, египтяне, римляне переходили в христианство. Впрочем, как следует из Посланий Павла, они вовсе не оставляли своих аналогичных учений. Привлекательность христианства, вероятно, состояла как раз в наличии сравнительно конкретной, декларируемо исторической фигуры Мессии.
Вероятно, последователи Иисуса были небольшой мессианской сектой (одним из множества христианских течений!) Скорее всего, их секта возникла в момент распада иной группы, возможно, ессенов. Многовековая традиция этой группы стала основой христианства.
Возникновение христианства значительно лучше датируется периодом 68–70 г.г., чем 30–34 г.г. Евангельские эпизоды, обосновывающие историческую обстановку 30–34 г.г., однозначно фальсифицированы.
Распад иудейской секты, предположительно ессенов, мог быть вызван войной и автоматически совпал с уходом многих иудеев в диаспору. В местах нового поселения ессены продолжали проповедовать свое учение, адаптированное к реалиям окружающей жизни — протохристианство. Поэтому новая религия возникла одновременно в нескольких местах.
Позднее эти, изрядно различные, традиции подверглись гармонизации. Они были слиты в Евангелия, обеспечив их идеальную запутанность, противоречивость и эклектичность.
Неизвестно, существовал ли Иисус как историческая фигура. Возможно, был какой-то основатель христианства. Иисус мог быть собирательным образом Учителя Праведности и последующих руководителей общин и героев ессенов. К нему был добавлен набор чудес, стандартный для языческого окружения. По-видимому, это редактирование было осуществлено вне Иудеи.
Христианство возникло только около 68 г., когда ессены из уничтоженных римлянами замкнутых общин хлынули в мир. Они несли свои культуру, предания, книги и теологию.
На их основе одновременно начали развиваться несколько направлений христианства. Среди них можно выделить западное (Павел), восточное (гностики) и, возможно, иудейское (Иаков).
Позднее они были весьма грубо гармонизированы, образовав учение исключительной эклектичности и противоречивости. К ним были добавлены обычные языческие мифы и исторический фон. Результатом этого явились Евангелия в виде, близком к сегодняшнему (они прошли еще длительное редактирование).
Канонические тексты не содержат ни единого оригинального тезиса или описания (конечно, исключая попытки Павла совместить противоречащие друг другу теологические концепции). Абсолютно каждое из них может быть прослежено в сходной или идентичной форме к популярной традиции (иудейской, греческой, египетской, а также известным тогда экзотическим, например, индийской). Понятно, что обратное направление заимствования — иудаизмом 2-5в.в. из враждебного христианства — совершенно невозможно. Более того, иудейские авторы того периода наверняка избегали бы параллелей с известным им христианством. Наличие таких параллелей в раввинистической литературе можно объяснить только тем, что они принадлежат к традиции, более ранней, чем христианство. Первые христиане не только не имели оснований избегать заимствований из иудейской традиции, но и склонны были это делать для обоснования легитимности своего учения.
