Борис Гладков - Толкование Евангелия
На это мы ответим: Иоанн не мог сказать неправду. Это был человек стойкий, неспособный колебаться в ту или иную сторону. Это — не трость, ветром колеблемая. Это служитель правды, и любовь свою к ней он запечатлел своей смертью. Если бы он согласился не обличать Ирода Антипу в противозаконной связи с женой живого брата, то за одно только молчание его царь осыпал бы его золотом с ног до головы! Но он не остановился в своих обличениях даже перед угрозой казни и от правды не отступил. Зная это, надо безусловно доверять показанию такого свидетеля и не требовать никаких доказательств правдивости его.
Говоря посланным от синедриона, что он не знал Иисуса, Иоанн тут же объяснил им, почему он в Иисусе узнал Мессию, Сына Божия. Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом… И я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий (Ин. 1, 33–34).
Поэтому, если Иоанн, не знавший Иисуса, не хотел допустить Его к Крещению, признав себя недостойным крестить Его, то надо полагать, что Божественность Иисуса открыл Иоанну и в этот момент никто иной, как Тот же Дух Святой, Который во время самого Крещения дал ему возможность узнать, что крестящийся Иисус есть Сын Божий.
9
Христос говорил ученикам об ангелах, нисходящих к Нему с неба и обратно восходящих от Него; и говорил Он это вскоре после искушения Его диаволом. А мы знаем, что когда Христос отверг все искушения диавола, то Ангелы приступили и служили Ему (Мф. 4, 11); приступили, значит сошли с неба, а по окончании служения своего опять взошли на небо. Во время Преображения Господня Апостолы Петр, Иаков и Иоанн видели сошедших с неба пророков Моисея и Илию (Мф. 17, 3; Мк. 9, 4; Лк. 9, 30). В Гефсиманском саду, после третьего моления Иисуса о чаше, явился… Ему Ангел с небес и укреплял Его (Лк. 22, 43). На третий день после погребения Иисуса Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвадил камень от двери гроба и сидел на нем (Мф. 28, 2). Этого Ангела, а также и другого видели как Мария Магдалина, так и другие жены-мироносицы (Мф. 28, 5; Мк. 16, 5; Лк. 24, 4; Ин. 20, 12). При Вознесении Господнем, когда облако взяло Его из вида их (то есть Апостолов), предстали… два мужа (два ангела) в белой одежде (Деян. 1, 9, 10). Вот и подтверждение слов Господних об ангелах нисходящих и восходящих.
10
В числе так называемых братьев Господних, которые могли быть не ближе, как только троюродными братьями Иисуса Христа, были Иаков и Иуда, а в числе двенадцати Апостолов были два Иакова и два Иуды. Это совпадение имен дает повод к вопросу: не были ли братья Господни, Иаков и Иуда, в числе двенадцати Апостолов? Вопрос этот представляется многим вполне уместным потому, что Иаков, брат Господень, после Воскресения Христова занимал выдающееся положение в Иерусалимской Церкви как епископ, и перу его принадлежит Соборное послание Апостола Иакова. Словом, на этот вопрос надо дать ответ.
Из двух Апостолов, носивших имя Иакова, первый был сыном Зеведея и Саломии (Мф. 4, 21; 27, 56). Само собой разумеется, что Иаков, сын Соломин, не мог быть братом Господним, потому что Иаков, брат Господень, был сыном Марии Клеоповой (Мф. 27, 56; Мк. 15, 40; 16, 1; Лк. 24, 10; Ин. 19, 26). Не мог быть Иаков Зеведеев братом Господним еще и потому, что умер раньше Иакова, брата Господня: Иаков Зеведеев был убит мечем по приказанию Ирода в царствование императора Клавдия, которое продолжалось с 39 по 42 г. по Р. X. (Деян. 12, 2); — Евсевий. Кн. 2. Гл. 11); а Иаков, брат Господень, был сброшен первосвященниками с кровли Иерусалимского храма и побит камнями незадолго до осады Иерусалима, в царствование Нерона, которое продолжалось с 54 до 67 г. по Р. X. (Евсевий. Кн. 2. Гл. 23; Иосиф Флавий. Иудейские Древности. Кн. 20. Гл. 9).
Что же касается Апостолов Иакова Алфеева и брата его Иуды (не Искариота), то, в доказательство того, что и они не были братьями Господними, сошлемся на свидетельство Евангелиста Марка. Св. Марк называет Иакова, брата Господня, Иаковом меньшим или, по-другому, более правильному переводу, малым (Мк. 15, 40), вероятно, по причине его малого роста; тогда как Апостола Иакова второго тот же Евангелист (а равно и другие) называет Иаковом Алфеевым (Мк. 3, 18; Мф. 10, 3; Лк. 6, 15). Наименование Иакова, брата Господня, малым сделано, конечно, не без умысла: здесь видно желание Евангелиста отличить Иакова, брата Господня, от двух Апостолов, носивших то же имя. Кроме того, мы знаем, что братья Господни Иаков, Иосия, Иуда и Симон были сыновьями Марии, мужа которой звали Клеопой, а не Алфеем; Апостолы же Иаков Алфеев и брат его Иуда (не Искариот) были сыновьями Алфея.
Евангелисты, упоминая о братьях Господних, всегда отличали их от двенадцати Апостолов (напр. Мф. 12, 48; Мк. 3, 33; Ин. 2, 12; Деян. L 14), а Евангелист Иоанн свидетельствует, что братья Господни не веровали в Него (Ин. 7, 5), следовательно, не состояли не только в числе Апостолов, но даже и в числе учеников Его.
Правда, в Соборном послании Иакова, которое признается за послание епископа Иерусалимского Иакова, брата Господня, автор его называется Апостолом; но это не делает нам никакого основания считать автора этого послания одним из двенадцати Апостолов. Апостольское звание Иаков, брат Господень, получил по своему положению епископа Иерусалимской Церкви подобно тому, как и Павел (Савл), бывший гонитель христиан, именовался Апостолом после явления ему Иисуса Христа.
Итак, троюродные братья Иисуса Христа, сыновья Марии Клеоповой, уверовавшие во Христа лишь после Воскресения Его, не были в числе двенадцати Апостолов.
11
Если бы Спаситель бил продавцов быков, а не самих быков, то бил бы продавцов птиц, но о них сказано: и сказал продающим голубей: возьмите это… (Ин. 2, 16).
12
Возможно, впрочем, что Никодим понял мысль о необходимости духовного возрождения, но на основании опыта почитал сие столь же невозможным для старого человека, как вторичное плотское рождение от своей матери. Тогда Господь начинает изъяснять ему учение о Своей возрождающей благодати, предварив его повторением прежней мысли.
13
Думаю, что эти слова: возжаждет опять (Ин. 4, 13) можно отнести и ко всем людям, стремящимся к познанию истины. Все так называемые богоискатели, ищущие Бога помимо Христа, все философы, мечтающие познать истину помимо Откровения, всегда будут жаждать, никогда не утолят свою жажду истины, ибо сами же отвергают эту истину. И мы, изучая различные философские системы с целью познания истины, никогда не утолим своей жажды; сколько бы мы ни черпали из этого источника, мы все-таки возжаждем опять. Почти каждый философ начинает с критики всех философских систем, созданных до него, и на развалинах их возводит свое собственное здание, свой храм истины. Но последующие философы, войдя в этот храм, не находят в нем того, чего искали, не находят истины и, разрушив его, тщетно принимаются за сооружение нового храма, смутно сознавая, что и их работу постигнет та же участь. Но почему же они, жаждущие познания истины, не могут утолить свою мучительную жажду? Да потому, что черпают воду не из того источника, какой указан Господом, забывают слова Его: Я есмь истина, не хотят беспристрастно, без предубеждений и навязчивых мыслей потрудиться над разрешением вопроса: Кто был Христос? А если бы они основательно изучили Евангелие, то узнали бы, что Христос не мог быть не Тем, Кем Себя именовал и что поэтому Он действительно был Богочеловеком, Сыном Божиим, принесшим на землю Истину. И тогда они, утолив свою жажду, познали бы, что кто будет пить воду, которую дает Христос, тот не будет жаждать вовек (Ин. 4, 14).
14
Меня удивляют люди, верующие в Бога и вместе с тем отвергающие возможность совершения Им чудес. Если они признают Бога всемогущим Творцом всего мира, то какое же право они имеют ограничивать Его власть над миром? Если Бог всемогущ, то, несомненно, Он может проявлять Свое всемогущество во всякое время и в любом направлении, то есть может творить чудеса, если признает это необходимым. Кто отвергает власть Божию творить чудеса, тот отвергает Самого Бога, отвергает Его бытие, ибо Бог без всемогущества — не Бог.
Немало удивляют меня и те, которые признают достоверными все повествования Евангелистов, кроме повествований о чудесах и Воскресении Христовом. Ведь если Евангелисты выдумали все чудеса и самое Воскресение Иисуса, то они не заслуживают никакого доверия; таким свидетелям нельзя верить ни в чем, следовательно, надо отвергнуть все вообще повествования их, надо отвергнуть все Евангелие. А если люди, страдающие такими навязчивыми идеями о чудесах, все-таки признают Евангелистов достоверными повествователями, то здравый смысл должен указать им на логическую необходимость верить Евангелистам во всем, верить и повествованиям их о чудесах, как о событиях, действительно совершившихся.
