Герман Вук - Это Б-о-г мой
Подобно тому как и исполнители и публика обычно не поднимаются до Моцарта, точно так же раввин и его конгрегация не поднимаются до Моисея. Но это отнюдь не означает, что Закон Моисея не является тем возвышенным Законом, который чтит мир, или что формы общественного поклонения, которое этот Закон вызывает, не способны оказывать своего воздействия на людей. Несомненно, что синагога при всех человеческих слабостях ее служителей выполняет эту задачу. В каждой синагоге на каждой службе присутствуют люди, для которых произносимые слова и совершаемые церемонии — это источник силы и мудрости. Иногда в синагоге таких людей мало, иногда много, но обычно они есть. Беглый взгляд случайного посетителя не может проникнуть в мысли и сердца таких людей: как удачно выразился один любитель джаза, этот посетитель «не видит того, на что смотрит».
Синагога
Когда-то, более двух тысяч лет назад, синагога была своего рода народной школой вероучения. В классической синагогальной архитектуре всегда предусматривались письменные столы, расположенные там, где больше всего света. По мере того как синагога вместе с еврейством перемещалась в другие страны, столы эти постепенно исчезали, и в современных американских синагогах их либо вовсе нет, либо они превратились в чисто декоративный элемент. Понятно, что раньше раввин ходил между столами, за которыми сидели его ученики, поясняя им Закон.
Подобно нашей американской доктрине, гласящей, что все люди созданы равными, — доктрине, которая, хоть мы и считаем ее чересчур романтичной, все же остается нашим жизненным идеалом, — подобно этой доктрине социальная аксиома иудаизма заключается в том, что евреи должны изучать Закон, начиная с пяти лет. И это изучение Торы продолжается всю жизнь. Лучшие ученики становятся раввинами, то есть учителями, в буквальном переводе. Однако согласно правилам иудаизма, преподаванием раввин отнюдь не занимается, — напротив, он учится вместе со своими учениками. Кто-то очень точно сказал о знатоке Талмуда: «Он умеет учиться». Согласно теоретическим нормам, еврей обязан трудиться ровно столько, сколько необходимо, чтобы прокормить семью, а остальное время — посвящать изучению Закона. В лучшем случае эту норму соблюдает один процент. Тем не менее в качестве жизненного идеала эта концепция наложила отпечаток на наши учреждения и наши обычаи. Ею определяется, например, литургия и атмосфера в синагоге, ею определяется то, что мы в синагоге делаем и как мы это делаем. Самая суть синагогальной службы — это чтение Торы, разделенной на пятьдесят два отрывка, — чтение, которое проводится раз в неделю в течение всего года, так что за год мы имеем возможность обозреть и обсудить весь Закон.
После падения Первого Храма прекратились ежедневные великие богослужения в Иерусалиме. Однако еврейство, обладавшее волшебной способностью самовосстановления, создало новый религиозный институт. В синагогах, существовавших повсюду в Иудее и Вавилоне, было учреждено чтение молитвы, заменившей прежние храмовые церемонии. В ней также просили Б-га положить конец изгнанию и восстановить Храм. Школа превратилась в молитвенный дом. Характер массовой школы Закона сохранился, но установился твердый порядок служб.
Второй Храм возродил еврейскую жизнь в Палестине, но многие евреи остались в Вавилоне. И синагога сохранила свою роль центра поклонения Б-гу и законоучения. Когда римляне сравняли с землей Второй Храм, синагога сделалась цитаделью веры, местом, где собирались евреи, где они учили Закон и где они молились, — интеллектуальной цитаделью, а нередко, во время нападений врагов, также и цитаделью в прямом смысле этого слова.
В таком качестве синагога успешно пережила двадцать столетий. Естественно, что столь долгий период истории не мог не оставить на синагоге своих следов. В литургию входили все новые и новые молитвы и обряды. В простую службу вошли добавления из Танаха и Талмуда вместе с сочинениями раввинов позднейших веков. Копиисты и печатники считали, что было бы святотатством сокращать и выбрасывать что-либо, существовавшее ранее. Молитвенники становились все более пространными, иврит и формы молитв усложнялись (самый простой — древний иврит). В начале 19-го века утренняя праздничная служба могла бы продолжаться шесть-семь часов (если относиться ко всему этому материалу с подобающей серьезностью). Поэтому возникла привычка пробегать молитвы. В детстве меня удивляло, как это взрослым удается такой скороговоркой прочитывать труднейшие произведения средневековой поэзии. Я с нетерпением ждал того дня, когда и я настолько овладею ивритом, что тоже приобрету способность так концентрироваться на чтении. Теперь-то я знаю, что никто этой способностью не обладает.
За то время, которое отводится на обучение юношей ивриту, трудно научить их понимать основное ядро литургии. Сам механизм американского религиозного центра (кампании за вступление новых членов и за строительство новых зданий, заседания комитетов, мужские клубы, женские кружки, молодежные лиги и так далее) подавляет все. Молодой раввин, только что посвященный в духовный сан и полный талмудической мудрости, неожиданно попадает в водоворот, где все знатоки вероучения: и председатель синагоги, и руководительница женского кружка, и даже сочинитель романов, которому случалось порою заглядывать в Талмуд. Раввину указывают, чтобы он разъяснял людям последние известия или чтобы он их не разъяснял; его упрекают в том, что он в своих проповедях слишком заумен, и в том, что он приспосабливается к низкому уровню невзыскательных умов; ему говорят, что современный раввин призван быть лидером своей общины; от него требуют, чтобы он возглавил кампании за сбор средств, произносив пламенные речи, был душой общества, умел играть в карты и в то же самое время своим благочестием внушал уважение не меньше, чем его предшественники, приехавшие из Европы. И в этом вихре противоречивых наставлений и пожеланий раввин должен проводить свои дни и зарабатывать себе на хлеб. Просто удивительно, что до сих пор еще не перевелись люди, которые хотят стать раввинами, что постоянно растет число синагог. Причина тому — жизнеспособность иудаизма. И пока идет спор о форме, которую примет в будущем дерево, старое дерево выпускает все новые и новые побеги. Как говорят французы, «чем больше все меняется, тем больше все остается по-старому».
Религия и служба
В центре всех наших литургий — как обычной сорокаминутной утренней службы во вторник, так и двенадцатичасовой службы в Судный День — лежат две молитвы. Я назову их «Символом веры» и «Службой»: эти названия хорошо передают их сущность. Их синагогальные названия на иврите — «Шма» и «Шмоне Эсре», что в буквальном переводе означает «Слушай» и «Восемнадцать».
Вокруг этих двух ключевых молитв концентрируются отрывки из таких классических произведений еврейской литературы и еврейской религиозно-философской мысли как Тора, Книги Пророков, Псалмы, Талмуд. Ибо синагога, как и прежде, остается местом изучения Торы. Молящийся, который ежедневно читает молитвы, одновременно повторяет тем самым большую часть еврейского духовного наследия, выполняя при этом долг каждого еврея: постоянно учиться.
Две основные молитвы очень коротки. Молитва «Символ веры» может быть произнесена за несколько секунд, а «Служба» — за несколько минут.
«Шма» содержит один стих из Писания, который, возможно, все евреи в мире знают наизусть или по крайней мере часто слышали: «Слушай, Израиль, Г-сподь, Б-г наш, Г-сподь един» (Второзаконие, 6:4).
Верующий еврей каждый день произносит этот стих поутру и перед сном, сопровождая его тремя связанными с ним стихами Торы. У евреев —это первая фраза ребенка, и она должна быть последней фразой человека в жизни.
По этому поводу мне хочется рассказать об одном событии в моей жизни. Меня всегда удивляло: неужели действительно человек может в свой смертный час вспомнить и прочесть «Символ веры»? И вот однажды во время тайфуна в Тихом океане меня чуть не смыло с корабельной палубы; и я очень ясно помню, что в те короткие секунды, когда волна волокла меня в море, я подумал: «Не забыть бы прочесть „Шма“ перед тем, как пойти ко дну!» К счастью, я успел вовремя ухватиться за какой-то трос или поручень, что отсрочило тот час, когда мне суждено в последний раз прочесть эту молитву. И вот результат: в мире появилось еще несколько романов и пьес, без которых он мог бы отлично обойтись, и терпеливый читатель следит за ходом моих рассуждений. Я уверен, что есть два-три литературных критика, которые, дойдя до этих строк, пожалеют, что мне так и не довелось тогда прочесть в море «Шма», но тут уж я ничего не могу поделать: каждый человек держится, пока может.
«Служба» — это чрезвычайно древняя молитва из восемнадцати благословений. Девятнадцатое благословение было добавлено уже во времена Талмуда. В шабат и по праздникам читается лишь семь благословений, однако именно восемнадцать благословений составляют в глазах евреев канонический полный текст молитвы. Чтобы провести службу в соответствии с храмовыми традициями, существуют три формы «Шмоне Эсре»: утренняя, дневная и вечерняя.
