Александр Матяш - Дао Блаженств
– Приведите ко мне всех сестер, потому что, думается мне, здесь нет одной.
Сестры же отвечали ему:
– Вот мы все здесь предстоим честному лицу твоему.
Но старец сказал:
– Здесь нет одной, о которой мне было откровение от ангела Божия.
Тогда сестры сказали:
– Мы все здесь, честный отец; здесь нет только одной сестры, которая находится в поварне, но она глупа и бесновата.
Старец же сказал.
– Приведите и эту сестру ко мне, чтобы я мог видеть ее, так как ради ее я и пришел сюда.
Сестры отправились за ней и сказали ей, что ее зовет старец. Но она не хотела идти, так как разумела духом о откровении, бывшем от ангела старцу.
Тогда сестры, схватив ее, силою повлекли за собою, сказав:
– Честный отец Питирим зовет тебя.
Когда Исидора была приведена к старцу, то сей последний, увидав ее и поняв, что это была именно та сестра, о которой ему поведал ангел, пал к ногам ее со словами:
– Благослови меня, честная мать!
Но Исидора сама упала к ногам его и сказала:
– Ты меня благослови, честный отец!
Увидя все это, сестры весьма удивились и сказали старцу:
– Да не будет тебе такого бесчестия, честный отец! Ведь эта сестра – помешанная.
Блаженный же Питирим сказал им:
– Может быть вы все помешанные; но эта сестра более меня и вас всех угодила Богу; она всем нам мать, и я буду молить Господа, дабы сподобил Он меня одной участи с нею в день судный.
Услыхав это, все сестры пали пред старцем и со слезами поведали ему о всех оскорблениях, которые они наносили ей ежедневно.…
Падая ниц пред Исидорой, все они просили у нее прощения.
Преподобная же Исидора, не желая принимать почтения от сестер, вскоре после того, как ушел старец, вышла тайно от всех из монастыря того и подвизалась в никому неведомых местах до самого дня своей кончины18.
А: Какая высота духа, какая сила умаления, а, Вероника? Вот этот свет мира, эта соль земли – это глубочайшая тайна любви, жертвования, самоотречения, отречения от собственного эго. Посмотри на древние иконы. В них много этого. Ты когда-нибудь видела, как смотрит Богородица с иконы? Помнишь ее взгляд? Этот свет в ее очах – можешь его вспомнить, можешь ощутить его в своем сердце? Эту силу любви – такой, что слезы струятся из глаз беспрерывно, как это бывает у некоторых монахов. «Так да светит свет ваш перед людьми»… – Наполни эту фразу всем, что я тебе сказал, – «чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного». Подхватывай, продолжай.
В: Я не знаю, чего ты от меня ждешь. «Ваши» – можно понять как «принадлежащие вам», а вместе с тем дела их и не принадлежат им, хотя ими совершаются. Я не могу сказать… Я вижу этот ослепительный свет, который идет через них, который разлит в их душах и который они излучают из себя. И это уже само по себе прославление Отца Небесного.
А: Все само по себе – прославление Отца Небесного; каждая травинка и былинка Его прославляет. И это, кстати, не так трудно увидеть. Но, Вероника, нам надо ответить на вопрос, как можно прославлять Отца и как можно творить добрые дела таким образом, чтобы, глядя на них, всем хотелось прославлять не человека, их творящего, а его Отца Небесного? Это уже подсказка… Вероника, ты заставляешь меня чувствовать себя палачом. С беззащитным взглядом, переполненным жертвенной готовностью получить…
В: Саша, мне всегда очень сложно, когда от меня чего-то ждут. Я совершенно парализуюсь. Я не могу ни думать, ни чувствовать. И когда ты говоришь: «Ты должна продумать все», – я вообще не могу ничего прочувствовать.
У: Все, что Вероника говорит, я отношу к себе на сто процентов.
Д: А вам не приходило в голову, что Саша может и не ждать ответа, а у вас может возникнуть спонтанное желание самовыразиться?
В: Даша, это должно быть что-то сильное, чтобы такое желание возникло. Если я нахожусь перед кем-то, чей авторитет силен, – всё, никак.
А: Понятно. То есть я своим авторитетом оказываю на вас давление.
Д: Надо что-то делать с твоим авторитетом.
А: Надо мне пару раз опростоволоситься.
Д: Нет. Ты думаешь, от этого что-нибудь изменится? Это же внутренняя проблема.
В: Я понимаю, что ты хочешь мне помочь. Я начинаю говорить спонтанно. А потом, когда ты ждешь, чтобы я что-то сказала… у меня внутри только это: «Ты должна, ты должна, ты должна сказать». И тогда я уже ничего не могу сказать.
А: Конечно, не можешь, если должна. Ну и что? Переверни: ты не должна, ты не должна, ты не должна.
В: Меня это саму не удовлетворяет.
Д: Может, все дело в этом. Попробуй не расстраиваться…
В: Мне было бы легче, если бы я начала, Даша подхватила, я бы взяла тайм-аут, потом сама подхватила.
А: У Акутагавы Рюноскэ есть притча про человека, который хотел обрести просветление. Он пришел в контору по найму слуг и обратился к чиновнику: «Господин чиновник, я хочу стать святым. Определите меня на такое место, где бы я мог им стать». Чиновник пробовал отказать чудаку, но тот с недовольным видом напомнил чиновнику, что на вывеске его конторы значится «Определяем на любую службу», а раз так, то пускай подыщет и такую, где бы можно было обучиться ремеслу святого. Чиновник, чтобы хоть как-то выиграть время, сказал: «Приходите завтра, и мы постараемся что-нибудь подыскать». А сам пошел к своему приятелю-аптекарю за советом. Жена аптекаря, женщина очень злобная, по прозвищу «Старая лиса», сказала: «А вы его к нам посылайте. В нашем доме он за два-три года наверняка узнает все, что нужно, чтобы стать святым». Чиновник обрадовался и послал своего клиента к ней. И когда тот пришел, женщина сказала: «Поступай ко мне на службу сроком на двадцать лет, и на последнем году я обучу тебя искусству святого. Но все двадцать лет ты будешь за это служить мне, не получая ни гроша платы». (Эта история к вопросу о силе веры). Он двадцать лет работал, делая по дому все. Его уже как человека перестали воспринимать. Он вставал затемно и ложился затемно. Про договор все давно забыли – а он все так же работал, работал и работал. И вот прошло ровно двадцать лет. В один прекрасный день он надел единственные чистые штаны и белую рубаху, пришел к жене аптекаря, поклонился и сказал: «А теперь мне хотелось бы, чтобы вы, по нашему давнему уговору, научили меня искусству святого». Жена аптекаря и глазом не моргнув, отвечала: «Что ж, я научу тебя секретам святого, но ты должен будешь исполнить в точности все, что я тебе велю, как бы трудно это ни было. Если же ты не исполнишь хотя бы один мой приказ, ты не только не станешь святым, но ты должен будешь служить мне без всякой платы еще двадцать лет. Иначе тебя постигнет страшная кара, и ты умрешь!» Тот согласился. Аптекарша велела ему вскарабкаться на сосну, что росла во дворе; он залез. «Лезь выше!» Полез. «Теперь отпусти правую руку», – отпустил. «Отпусти левую руку», – собрался с духом и отпустил. Но он и не думал падать. Чудесным образом замер он неподвижно среди светлого неба. «Премного вам благодарен за то, что вашими заботами и я смог причислиться к лику святых». Прямо по воздуху пошел и скрылся за горизонтом.
Чувствуете – мурашки по коже? Это не от физического чуда. А от чуда веры. Понимаете, какая вера должна быть? На мой взгляд, в этой истории гораздо чудесней, чем даже хождение по небу, то, что он двадцать лет работал, ни разу не возроптав и ни разу не усомнившись в том, что такая глупая, склочная, вздорная женщина может научить его святости. Как такое может быть? Вот что удивительно.
Так вот, Вероника, – вот она вера. «Свет мира» – это свет такой веры. Ты понимаешь, как много этот свет может сделать?
У: Где они берут эту веру?
А: Где они ее берут? О, какой хороший вопрос… Где же ее взять-то? Я на самом деле рассказал, где ее берут – вы, видимо, просто не услышали.
Д: Я не знаю… Ко мне она приходит иногда в моменты сильной капитуляции. Когда кажется – всё, отчаянье беспредельное, жить невозможно – такой сильный спазм. И не выдерживаешь – сдаешься, умираешь. Но вдруг совершенно невероятным образом оказывается, что ты еще жив и что терять уже нечего. Есть время, (которого никогда не хватало) – а теперь торопиться некуда – все осталось в прошлом. Есть чем заняться, можно попробовать сделать все, что угодно. И в этот момент начинаешь делать какие-то первые шаги. И вдруг начинает получаться. В этот момент вера и возникает. Это момент какой-то необыкновенной легкости и свободы.
А: Правильно. Да, ты существенно приблизила наше понимание того, как появляется эта вера. Могу вам рассказать еще одну историю. Это не притча, это реальная история, которую я услышал от одного валаамского монаха. К ним в монастырь приехал человек, вертолетчик, уже пенсионер, и вот что рассказал. В 60-ые годы Никита Хрущев организовал сильное гонение на православие. Он был гонителем религии в гораздо большей степени, чем Иосиф Виссарионович. Этот человек тогда работал в вертолетном полку Министерства внутренних дел. Дело было на Кавказе. Они проводили операцию по вылавливанию православных схимников и отшельников, которые жили там в глухих горах. И вот гнали двух монахов – одного старца и одного молодого.
