Константин Зноско - Исторический очерк Церковной унии. Ее происхождение и характер
Несмотря на все чинимые препятствия православным в исповедании их веры, литовско-русские князья и вельможи не только сохранили ее в правление Александра Казимировича в целости, но и для ее укрепления строили на своих землях монастыри и храмы [2]. Особенно ревностным защитником православия в то время был новогрудский воевода и маршалок Александр Ходасевич. Его стараниями и жертвами был построен в 10 верстах от г. Белостока в 1500 г. Супрасльский монастырь, получивший с благословения Константинопольского Патриарха Иоакима в 1505 г. строгий общежительный устав и послуживший для всей православной Литвы образцом строгой монастырской жизни и уставных служб. В монастыре этом было собрано много церковных и святоотеческих книг, так что он стал и духовно-просветительным центром.
Сигизмунд Казимирович (1506—1548)
Преемник Александра Сигизмунд Казимирович относился к православным вполне миролюбиво, и время его правления было временем наибольшего спокойствия и процветания Православной Церкви в княжестве Литовском. Спустя много лет после его смерти русский народ с благодарностью вспоминал о нем, как о покровителей фундаторе православных церквей. При его дворе весьма сильной и влиятельной была русская партия во главе с известным защитником православия князем Константином Ивановичем Острожским, заведовавшим военными силами Литвы. Начиная с «писарей» (статс-секретарей), Сигизмунд везде был окружен православными: посольствами заведовали Сапеги, личными финансами короля — Иван Солтан, государственными — Богуш-Боговитинов, на воеводствах Трокском, Витебском и Киевском сидели православные, главнейшие староства также были заняты православными.
Сигизмунд I совершенно одинаково относился как к латинянам, так и к православным: предоставлял жителям обоих исповеданий одинаковые права и привилегии, как гражданские, так и церковные; подтверждал целым областям по просьбе местных князей, бояр, шляхты и всего населения уставные грамоты, данные им еще прежними королями; вводил в городах по примеру своих предшественников так называемое магдебургское право, по которому горожане управлялись и судились сами собой, через своих выборных, причем требовал, чтобы половина таких выборных радцев была римского закона, а другая— греческого, и чтобы из среды радцев ежегодно выбирались два бурмистра: один католик, а другой православный. Этим православные горожане уравнивались по управлению и суду с латинянами. Православному духовенству он давал такие же грамоты, как и латинскому, сохранял за православными владыками их канонические права в церковном управлении и суде и допускал их иногда на сеймы. Подтверждая права митрополита и епископов, Сигизмунд в своей грамоте писал: «Имеет Киевский митрополит держать в своей власти все церкви греческого закона в нашей отчине и управлять ими; давать им по святым правилам епископов, архимандритов, игуменов и всякий священнический чин греческого закона; судить и рядить как духовных, так и светских, и виновных карать, и вообще отправлять всякие духовные дела по уставам Соборной Восточной Церкви совершенно невозбранно; также и епископы, находящиеся под Киевской митрополией, имеют судить и рядить и отправлять все духовные дела в своих епископиях по давнему обычаю».
В той же грамоте он предписывал князьям и панам и вообще светским лицам не только греческого, но и римского закона, чтобы они не чинили обид ни митрополиту Киевскому, ни епископам и в церковные доходы и во все дела и суды духовные не вмешивались. Из этой грамоты, данной Сигизмундом на великом сейме в Бресте в 1511 г., видно, что ни митрополит, ни все вообще православные в Литве тогда никакой унии не знали. В случае обид, причиняемых православным латинскими епископами, он оказывал православным правосудие и поддержку, что удерживало католическое духовенство предпринимать насильственные меры к распространению среди православных католичества, и сама мысль о насаждении в Литве церковной унии в правление Сигизмунда Казимировича как бы заглохла. Все это укрепляло положение Православной Церкви в Литве, и западно-русский народ верно хранил свое святое православие.
Об этой стойкости православных в их родной вере вот что писал один современник, итальянец Кампензе, в письме к папе Клименту VII: «Россия, находящаяся ныне во власти польского короля, равно как город Львов и вся часть Польши, простирающаяся на север и северо-восток от Сарматских гор, следует с непоколебимостью греческому закону и признает над собой власть Константинопольского Патриарха».
При Сигизмунде Казимировиче в самой столице Литовского княжества, Вильне, состоялся 25 декабря 1509 г. Собор Западно-Русской Православной Церкви. На этом Соборе под председательством ревнителя православия Киевского митрополита Иосифа II Солтана (1507—1521) присутствовало 7 епископов, 7 архимандритов, 6 игуменов и 7 лиц белого духовенства. Собор был созван с целью установления церковного порядка и ограждения духовенства от чрезмерного влияния мирской власти.
Деяния Виленского Собора представляют нам верную картину тех недостатков и злоупотреблений, которые существовали в то время в Западно-Русской митрополии и которые зародились и выросли на почве существовавшего права «подаваний». Пользуясь этим правом, князья и паны раздавали архиерейские кафедры и настоятельские места в монастырях и церквах без воли и ведома епархиальных владык, часто даже людям недостойным, и затем самовольно отнимали эти церкви у священников. При таких назначениях на святительские и священнические места дело не обходилось без подкупов, причем новые назначения совершались на места непраздные, т.е. при жизни епископов и священников, их занимавших. Опираясь на могущество своих светских покровителей, епископы выходили из повиновения митрополиту, на Соборы не являлись, а священники переходили без воли своих епископов в чужие епархии и там утверждались самими патронами церквей. Эти беспорядки вносили расстройство во внутреннюю жизнь Церкви и подтачивали ее нравственные основы. Против них и выступил Виленский Собор, издавший 15 постановлений, в которых преподал правила, касающиеся поставления на священные степени, поведения духовных лиц и отчасти мирян и отношений светских лиц к Церкви. Последние касались, главным образом, ограничения тех прав, которыми злоупотребляли светские лица при «подавании». В определениях Собора, касающихся поставления на священнические степени, между прочим говорится: «Некоторые в нашем (греческом) законе, презирая отеческое предание и заповеди, ради мирской славы и властительства, покупают себе еще при жизни епископов их кафедры и принимают эти кафедры без совета и согласия митрополии и епископов и без избрания от князей и панов нашего греческого закона». В том же обличает Собор настоятелей монастырей и священников. Против этих нестроений Собор постановил: «Никому, не подкупаться под живыми епископами, архимандритами и священниками, если же кто дерзнет на такое дело, то да будет отлучен; в епископы и в другие степени священства поставлять только достойных людей, после тщательной их проверки, людей же недостойных отнюдь не поставлять, даже если бы того требовал господарь (т.е. великий князь); не поставлять на священство дьяков из чужих епархий без поведенной грамоты и отпустных листов их епископов».
Касательно поведения духовных лиц и мирян Собор постановил: всем епископам без всякого прекословия, кроме великой какой нужды, собираться на Соборы, а уклоняющихся же от Священных Соборов ради мирских дел и не заботящихся о своей пастве предавать ответственности; патронам у игуменов и священников не отнимать церквей без вины и преступлений; священнослужителей без отпустных грамот в чужие епархии не принимать; священникам без благословения епископского нигде не священствовать; священников и мирян, подвергшихся неблагословению и отлучению от своего епископа, отнюдь не разрешать и не допускать до церковного общения в других епархиях без воли их епископа. Соборные поставления коснулись и прав, или, вернее, произвола, подавания церковных должностей, до некоторой степени ограничив их.
Постановления Собора по просьбе православных иерархов, влиятельного князя К.И. Острожского, православных князей и панов были утверждены королем Сигизмундом, но, как показало время, к делу почти не применялись. Право подаваний до того глубоко укоренилось в Западно-Русской Церкви, что привести его в норму, полезную для жизни Церкви, оказалось невозможным, и своеволие патронов Церкви царило по-прежнему, а также и поиск прибыльных мест и отдача их за деньги патронами постоянно повторялись. Почти половина тогдашних монастырей была изъята из-под власти епископов и управлялась волей, точнее своеволием, своих настоятелей и светских патронов. Даже сам митрополит во избежание разлада со своей паствой принужден был иногда отступаться от своих прав. В силу этого православная иерархия, особенно высшая, теряла свой вес и свой нравственный авторитет, забывала свое назначение заботиться об успехах веры и Церкви, погружалась в одни житейские заботы, и, таким образом, когда впоследствии явились более сильные враги православия, она оказалась бессильной, чтобы противодействовать им и охранять свое стадо от расхищения.
