Аноним - Две Библии – два пути
В 1926 году Мелетий избран вторым кандидатом на овдовевший Александрийский патриарший престол. Первым избранником был Нубийский митрополит Николай. Согласно установленной практике, патриархом должен быть провозглашен первый кандидат. Однако египетские власти с опозданием на целый год утверждают «избрание» Мелетия (20 мая 1926 года).
Ценою недовольства и разделения он вводит в епархии Александрийского Патриархата новый календарь и ведет переговоры о «воссоединении» англиканцев с Православной Церковью.
Будучи уже смертельно больным, Мелетий выставляет свою кандидатуру на место Иерусалимского патриарха, но избрания не удостаивается.
После подобного знакомства с «послужным списком» Мелетия едва ли кто-либо удивится факту, что он был масоном. Непосредственно после его избрания Китимским митрополитом, Мелетий принимает масонское посвящение в Константинополе и становится членом масонской ложи «Гармония», о чем сообщает журнал «Pythagore-Equerre» (1935 г., том 4, ч. 7–8).
Главными соратниками противозаконно избранного на Константинопольский престол Мелетия в проведении календарной реформы были уже упоминаемый архиепископ Хризостом Пападопулос, неканонично избранный на Афинскую кафедру, и профессор Афинского богословского факультета Гамилькар Аливизатос. Архиепископ Хризостом так же, как и Мелетий Метаксакис, стал иерархом незаконно и неканонично.
Таким образом, церковно-календарная реформа, проведенная на «всеправославном» конгрессе в 1923 году, задумана и осуществлена, в основном, неканоничным Афинским архиепископом Хризостомом и низвергнутым митрополитом Мелетием Метаксакисом, противозаконно избранным на Константинопольский престол, и профессором Гамилькаром Аливизатосом. Оба «иерарха» поддерживали тесные связи с протестантами Англии и Америки. Оба получили свои кафедры при активном вмешательстве светской власти. Поэтому оба и соблюдали интересы выдвинувших их масонских и политических кругов.
Еще в 1919 году, во время своего неканонического пребывания на Афинском архиепископском престоле, Мелетий Метаксакис заявлял: «Положение Православной Церкви в России сейчас изменилось, и есть более благоприятные перспективы на сближение с Западом. Считаем, что необходимо переменить календарь».
После своего молниеносного и незаконного восшествия на Константинопольский престол Мелетий Метаксакис продолжает работать упорно и методично в этом направлении. Мотивы для календарной реформы — «чтобы способствовать всехристианскому единству, при котором все могли бы праздновать в один и тот же день Рождество и Пасху».
Таким образом, очевидно, что прямые основания для церковно-календарной реформы имеют свои корни не в Священном Предании, богословии, литургической жизни и канонических нормах Православной Церкви, а в экуменическом культе политико-религиозной идеи «христианского единства».
И хотя предложение Метаксакиса не встречает положительного отзвука со стороны старейших после Константинополя древних Патриархатов: Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского, однако, в мае 1923 года в Константинополе под председательством Мелетия Метаксакиса начинает свою работу комиссия по введению нового календаря. В ее заседаниях принимают участие 9 членов: шесть епископов, один архимандрит и двое мирян.
Церковный форум такого состава назвать «всеправославным» невозможно. На нем отказались присутствовать представители трех старейших после Константинопольского Патриархатов: Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского. Не участвовали в конгрессе и Московская Патриархия, Синайская Архиепископия, а также Болгарская Православная Церковь.
Надо отметить отсутствие там не только более половины Поместных Православных Церквей, но и сомнительные полномочия самих участников. Члены конгресса не имели права выражать мнение своих Церквей, так как Поместные Церкви тогда еще не выработали на основании предварительно созванных местных архиерейских Соборов свое определение по вопросам, вошедшим в программу конгресса. При этом положении делегаты могли по существу выражать только свое частное, личное мнение или, в лучшем случае, мнение своих Синодов, которые, однако, не имели права решать общецерковные канонические, а еще менее — догматические вопросы.
Однако, вопреки этой канонической неправомерности конгресса в отношении состава и полномочий, патриарх Мелетий самоуверенно заявил в одном из своих выступлений: «Мы работаем как комиссия всей Церкви».
Впервые в истории Православной Церкви, в которой до сих пор был только один орган общецерковного законодательства — Соборы, сейчас эту задачу берет на себя какой-то «всеправославный конгресс», учрежденный по примеру панангликанских конгрессов и политических конгрессов и конференций.
Обобщая, скажем: согласно святым канонам, церковные вопросы поместного и вселенского значения обсуждаются и решаются единственно Собором епископов, имеющих паству и епархии, а не «конгрессами», «совещаниями» или «конференциями». С церковно-правовой точки зрения, «всеправославный» конгресс в Константинополе неканоничен по своему составу, полномочиям и функциям. Поэтому его решения, принятые совершенно неправомерно, как бы от лица всей Православной Церкви, не могут иметь никакого значения для Поместных Православных Церквей. Кроме того, и сами решения по своему содержанию находились в резком противоречии с канонами Православной Церкви.
Все они, начиная с вопроса о календаре, ставятся на обсуждение со следующими, присущими послевоенному духовному либерализму, обновленческими тенденциями: отменой церковного юлианского календаря для неподвижных и подвижных праздников, с допущением возможности, чтобы Пасха стала неподвижным праздником, зафиксированным в определенный воскресный день; готовностью принять всякую новую, более совершенную в научном отношении календарную систему, не исключая даже отказа от седмичного порядка дней; допущением женатого епископата, второго брака священнослужителей, соответственно — брака после рукоположения; сокращением продолжительности богослужений и постов. Обсуждается также и возможность объединения англиканцев с Православной Церковью.
Происходит поиск возможности удовлетворить желание западных христиан праздновать совместно (с православными) главные христианские праздники: Рождество, Воскресение, и Пятидесятницу. То есть вырабатываются те самые, оглашенные некогда Мелетием, пути к «всехристианскому единству».
Главный вопрос, который обсуждает Константинопольский конгресс, — это принятие так называемого «новоюлианского», или «исправленного юлианского» календаря профессора М. Миланковича — одного из участников конгресса. Этот календарь фактически совпадает с григорианским до 2800 года, когда появится в високосных годах разница в один день, которая, однако, будет выровнена в 2900 году. Удивительная изобретательность!
Таким образом, становится возможным одновременное празднование главных христианских праздников с инославны-ми, и в то же самое время православные традиционалисты могут быть убеждены, что папский календарь не принят. Впрочем, еще во время конгресса патриарх Мелетий старается в классическом иезуитском стиле успокоить противников календарной реформы. На IV заседании конгресса 21 мая 1923 года он оглашает телеграмму Иерусалимского патриарха Дамиана следующего содержания: «Перемена церковного календаря не приносит никакой пользы и не будет принята нашей Патриархией, так как она ставит нас в слишком невыгодное положение во Все-святых паломнических местах по отношению к латинянам».
«Согласно этой телеграмме, — заявляет Мелетий, — Иерусалимская Церковь не желает, чтобы мы перешли на григорианский календарь и праздновали Пасху всегда вместе с латинянами. Учитывая, однако, то, что мы не принимаем григорианский календарь, и что через определенное число лет наступит разница между латинянами и православными в праздновании Пасхи, претензии Иерусалимской Церкви отчасти удовлетворены».
Правда, Мелетий «пропускает» уточнение, что «определенное число лет» есть, в сущности, целые девять веков!
Константинопольский конгресс 5–6 июня 1923 года принимает следующие решения в отношении календаря:
1. Об исправлении юлианского календаря и об определении празднования Св. Пасхи «на основании астрономических вычислений».
2. Об условиях, при которых Православная Церковь участвовала бы в обсуждении нового календаря, «более совершенного в научном и практическом отношении».
3. О праздновании памяти святых в течение недели как присутственных днях; о постах.
Решение об «исправлении» юлианского календаря, которое отменяет и Юлианскую Пасхалию, заканчивается текстом: «Эта реформа юлианского календаря не является препятствием для его дальнейшего видоизменения, каковое желали бы принять все Христианские Церкви». «Всеправославный конгресс в Константинополе просит Вселенскую Патриархию после предварительного обмена мнениями с прочими Православными Церквами сообщить Обществу народов, что Православная Церковь с охотой желает принять будущий новый календарь, насколько его приняли бы все Христианские Церкви… Православная Церковь предпочитает календарь, в котором сохранен порядок дней недели, не связывая себя, однако, этим мнением, если другие Церкви согласятся принять новый календарь, который отменяет порядок дней недели».
