Чжан Чжень-Цзы - Практика дзэн
Так называемое внезапное Просветление и постепенные занятия относятся к тому, кто уже по-настоящему достиг «У», но еще все же не может очистить сразу все привычные мысли. В этом случае нужно работать над идентификацией своего понимания «У» со всем, с чем он сталкивается в повседневной жизни, и пустить свое понимание в действительное пользование слиянием с объективными событиями. Когда одна часть объективного проявления сольется с постижением «У», одна часть Дхармакайи раскроется и, когда одна часть обманчивой мысли растворится, одна часть Мудрости (Праджни) озарится светом. Главное в этих занятиях — непрерывность и последовательность.
КРАТКИЕ АВТОБИОГРАФИИ ПЯТИ МАСТЕРОВ ДЗЕН
1. Автобиография Мастера Дзэн Хань Шаня
Я родился в Чжуань Чжао в Нанкинском округе. Моя мать, набожная буддистка, всю жизнь была почитательницей всемилостивой Гуань Инь. Однажды ей приснилось, что Всемилостивая Мать принесла в дом ребенка, которого она приняла с теплыми объятиями. В результате она забеременела и 12 октября 1545[29] года родился я.
В 1546 году, когда мне было 12 месяцев, серьезная болезнь привела меня на край могилы. Мать молилась Всемилостивой и дала обет, что если я поправлюсь, она отдаст меня в монастырь. Когда я поправился, она записала мое имя в монастырь долголетия.
Когда мне было три года, я предпочитал сидеть в одиночестве и не играл с другими детьми.
Мой дед всегда восклицал: «Это дитя похоже на деревянный столб!»
В семь лет мать отправила меня в школу. В то время у меня был дядя, который очень меня любил. Однажды перед самым моим приходом из школы он умер. Когда я увидел его неподвижно лежащим на кровати, мать попыталась обмануть меня, сказав: «Твой дядя спит. Ты можешь разбудить его». Я позвал дядю несколько раз, но он мне не ответил. При этом моя тетя, сильно убитая горем, крикнула ему: «О, Боже мой, куда, ты ушел?» Очень озадаченный, я сказал матери: «Тело моего дяди лежит здесь. Почему тетя говорит, что он ушел?» Тогда мать сказала: «Твой дядя умер!» «Когда умирают куда уходят?»— спросил я се, и с того момента этот вопрос глубоко запечатлелся в моем сознании.
Через некоторое время тетя родила ребенка. Когда мать впервые взяла меня посмотреть на новорожденное дитя, я спросил: «Как попало это дитя в живот тети?» Мать похлопала меня и сказала: «Глупый ребенок! Как ты попал в мой живот!»
С того дня большой вопрос жизни и смерти завладел моими мыслями. Он застрял в моем уме и давил на сердце как свинец.
Когда мне было восемь лет, я жил в доме у родственников за рекой — так было ближе до школы. Мать запретила мне приходить домой чаще одного раза в месяц. Но однажды я отказался вернуться в школу после месячных каникул. Когда я сказал матери, что не могу вынести разлуки с ней, она пришла в ярость. Она отшлепала меня и прогнала на берег реки. Но там я никак не уходил от нее, и не садился на паром. В ярости мать схватила меня за волосы, бросила в реку, а затем повернула домой ни разу не оглянувшись. Поблизости был один дедушка, который позвал на помощь, и меня спасли. Наконец, когда я вернулся домой, мать воскликнула: «Что толку держать эту дрянь живым! Лучше бы он утонул!» После этого она избила меня и пыталась выгнать. Тогда я решил, что мать слишком сурова и жестока, и что отныне больше я домой не приду.
Позже я узнал, что мать много раз плача стояла одна па берегу реки. Когда бабушка бранила ее за это, со слезами на щеках мать отвечала: «Я должна преодолеть его слишком привязчивую натуру, чтобы он мог серьезно учиться».
Когда мне было девять лет, я поступил учиться в 1 монастырь. Однажды я подслушал, как монах читает Сутру Всемилостивой. Таким образом я узнал, что Гуань Инь может спасти нас от всех страданий этого мира. Поняв это, я очень разволновался и взял Сутру, чтобы читать и изучать ее самостоятельно.
Позже я сказал матери, когда она воскуривала фимиам и выполняла ритуал Гуань Инь:
— Ты знаешь Сутру Бодхистаттвы Гуань Инь?
— Нет, — ответила она, после чего я немедленно прочитал ей Сутру.
Ей очень понравилось и она спросила:
— Где ты научился этому? — потому что мои манера и голос походили на манеру и голос старого монаха.
В 1555 году — мне 10 лет. Я очень уставал от учебы, по мать силой заставляла меня учиться.
— Зачем мне это? — спросил я ее.
— Получишь положение в правительстве,[30] — ответила она.
— Что за положение смогу я иметь в правительстве?
— Ты можешь начать с низов и подняться до премьер-министра.
— Даже если я стану премьер-министром, — сказал я, — что тогда?
— Вот как можно далеко дойти.
— Что толку становится высоким государственным деятелем? Трудиться всю жизнь и ничего не получить — это тщета. Я хочу подучить что-то от вечной ценности.
— О, бесполезный сын вроде тебя не может быть никем, кроме как странствующим монахом! — воскликнула мать.
— Что хорошего в том, чтобы стать монахом?
— Монах, — сказала она, — ученик Будды и может идти куда угодно по свету. Он человек истинной свободы. Везде люди дают ему подношения и служат ему.
— Мне кажется, что это очень хорошо. Я бы хотел стать монахом,
— Я боюсь, — ответила мать, — что у тебя нет таких достоинств.
Я удивился, а мать продолжала:
— В этом мире много Чжуан Юаней,[31] но Будды и Патриархи появляются не часто.
— У меня есть такое достоинство, — настаивал я, — но я боялся, что ты не позволишь мне вступить на этот путь.
— Если у тебя есть такое достоинство, — ответила мать, — я позволю тебе идти своим путем.
Это ее обещание я лелеял в своем сердце. Однажды в 1556 г., когда мне было 11 лет, приблизились к нашему дому несколько человек в бамбуковых дождевых шляпах с посохами на плечах.
— Кто эти незнакомцы? — спросил я мать.
— Это странствующие монахи, — ответила она.
Я был восхищен и очень внимательно осмотрел их. Неподалеку от нашего дома они опустили свои посохи и сели отдохнуть поддеревом. Они спросили нас, где можно раздобыть еды. Моя мать — попросила их подождать и немедленно начала готовить для них пищу, оказывая им большое уважение и почтение. Поев, монахи встали, положили посохи на плечи и подняли только одну руку для выражения благодарности. Однако, моя мать махала им приговаривая:
— Пожалуйста, не благодарите меня. Монахи ушли, не сказав ни слова.
— Эти монахи, кажется, невежливы! Они даже не сказали «спасибо», а просто ушли, — заметил я.
— Если бы они поблагодарили, меня, — объяснила. моя мать, — я бы получила меньше от этого доброго дела.
Затем я сказал себе, что их действие показало превосходство сана. Эта встреча еще сильнее подстегнула мое решение стать монахом. Единственным препятствием было го, что тогда у меня еще не было такой возможности.
В 1557 г. мне было 12 лет. Обычно я не любил общаться с мирянами или участвовать в их делах. Когда мой отец попытался устроить мне женитьбу, я немедленно останавливал его. Однажды я услышал слова одного монаха из столицы, что в Монастыре Бао Эн живет великий Мастер по имени Си Линь. Я захотел повидать его и спросил у отца разрешения, но тот отказал. Тогда я попросил мать заступиться за меня. Она рассудила:
— Пусть лучше наш сын последует своему желанию, а мы поможем ему выполнить его.
В-октябре меня отправили в монастырь. Когда Великий Учитель увидел меня, он остался доволен.
— Это необычный мальчик. Жалко тратить время, чтобы делать из него монаха.
В то время Мастер У Ци проповедовал Сутру. Великий Мастер привел меня на собрание. Когда меня увидел Мастер Да Чжоу Чжао, он пришел в восхищение и воскликнул:
— Это дитя станет хозяином Людей и Неба.[32] Затем он похлопал меня и спросил:
— Кем бы ты хотел стать больше: высокопоставленным чиновником в правительстве или Буддой?
— Конечно, Буддой!.
Тогда он повернулся к другим со словами:
— Мы не должны недооценивать это дитя. Он должен быть хорошо образован.
Хотя из лекции я не понял ни слова, сердце полыхало стремлением, словно оно что-то знало, но не могло выразить словами. В 1564 г., когда мне было 19 лет, многие мои друзья сдали экзамен на должность[33] и обрели почет. Они побуждали меня также сдавать экзамен. Когда Мастер Юн Ку услышал об этом, он обеспокоился, что меня могут убедить заняться мирскими делами; поэтому он поощрял мои занятия религией и стремление к Дзэн. Он рассказывал мне много историй о Мастерах прошлого и показал книгу под названием «Биографии великих монахов». Перед тем, как я кончил чтение «Жизни Чжун Фэна», я был так тронут и возвышен, что вздохнул и сказал: «Это именно то, чем я хотел- бы заняться!» Я решил посвятить свою жизнь Буддизму и попросил Великого Мастера посвятить меня в духовный сан. Отбросив все мирские дела и учение, я посвятил себя изучению Дзэн, но не мог ни к чему прийти. Тогда я сосредоточился на повторении имени Будды Амиды без перерыва день и ночь. Вскоре Будда Амида явился передо мной во сне, сидя высоко в небе в направлении заходящего солнца. Видя его доброе лицо и глаза, излучающие сострадание, ясные и яркие, я распростерся у его ног со смешанным чувством любви, печали и счастья. Я сказал себе: «Где Бодхисаттвы Гуан Инь и Та Ши-ци? Я хочу видеть их». Бодхисаттвы Гуан Инь и Та Ши-ци тут же показались по пояс, Таким образом я ясно увидел трех святых и убедился, что мои попытки в посвящении будут успешны. В ту зиму наш монастырь пригласил Мастера У Ци читать проповеди по философии Хуа Эн. Когда одна из лекций дошла до места Десяти Таинственных Врат[34] Вечного Царства Океанской Печати — я внезапно представил себе бесконечную и всеохватную целостность Вселенной. Я получил такое глубокое впечатление от глубокого восхищения Чан Ляпом (основатель секты Хуа Эн), что принял одно из его имен и назвал себя Цин Инь. Затем я изложил свое переживание мастеру У Ци. Он ответил: «О, ты хочешь следовать по пути Хуа Эн! Хорошо! Но знаешь ли ты, почему он назвал себя Цин Лян (Чистый и Прохладный)? Потому, что он имел обыкновение останавливаться на горе Цин Лян, прохладным летом и ледяной, замерзшей зимой». С того момента, двигаясь или же стоя, я всегда видел перед собой фантастический мир льда и снега. Тогда я решил пойти и посетить эту гору — ничто на свете не привлекало меня больше. Непрестанно возникало желание отречься от этого мира.
