Патрисия Сент-Джон - Трое отправляются на поиски
Сейчас она была готова умереть и отправиться в небесную страну, чьи ворота всегда открыты для прощеных грешников. Как-то девочка спросила Давида, на что похожа эта страна, но Давид не смог ответить ничего вразумительного. Он сказал только, что это прекрасная страна, и кажется, там есть река, а улицы там – из чистого золота. По крайней мере, по ним будет не так жестко ходить, как по каменистым горным тропинкам.
Мысли перенесли Лейлу в зимний полдень, когда она полулежала на больничном крыльце в кресле-каталке, а рядом, на выступе стены, болтая ногами сидел Давид. Она очень ясно видела мальчика в своем воображении – его голубые глаза, веснушчатое лицо и короткие светлые волосы. Как же она любила его! Девочка лежала и думала о нем, улыбаясь в темноте, и, наверное, уснула, или ей показалось, что она стоит у подножия высокого холма ясным ранним утром. Вершина холма утопает в солнечном свете. Лейла видит Давида далеко перед собой бегущим к вершине, он кажется ей маленьким и одиноким на фоне огромного холма. Во сне она позвала его, и Давид обернулся посмотреть, бежит ли она за ним; он указал рукой на освещенную солнцем вершину и поманил за собой, а Лейла начала взбираться по крутой и неровной тропинке. Она спешила, потому что знала: он ждет ее.
– Давид! – закричала она. – Подожди! Я иду к тебе.
Потом неожиданно на нее упал огромный камень, словно выпрыгнувший из недр холма, и Лейла проснулась, содрогаясь всем телом и плача. Но это был не камень; это хозяин тыкал ей в бок ногой, потому что девочка кричала во сне.
Сон как рукой сняло, зато хозяин скоро захрапел. Воспоминания о недавнем видении таяли, как куски масла на горячей сковородке, но ее молитва была услышана, и теперь Лейла точно знала, что ей нужно делать. Давид позвал ее, и при первой же возможности она отправится к нему. Девочка думала, что покинет дом уже завтра, потому что завтра будет ярмарочный день, на дорогах скопится много народа, и ей удастся уйти незамеченной. Она явственно чувствовала, что сон был ответом на ее молитву, и вскоре заснула опять, мирно проспав до самого рассвета. Утром она выбралась из-под одеяла, под которым провела ночь вместе с детьми хозяйки, собрала в узел все свои скромные пожитки и на цыпочках вышла за дверь. Ее хозяйка уже вернулась с поминок и спала, обнимая лежащую рядом племянницу, которая теперь осталась сиротой.
На улицах уже вовсю суетились торговцы, и Лейла легко затерялась в толпе. Один из соседей поинтересовался, куда она идет, и девочка ответила, что идет в больницу. Он подумал, что так велел врач, и ничуть не удивился.
– Но это очень трудный и долгий путь для такого заморыша, как ты, – сказал другой сосед, проезжавший мимо в повозке, груженой мешками. – Давай-ка, садись на эти репки, я подвезу тебя до большой дороги.
Лейле понравилось ехать верхом на мешках с репой. Все вокруг напоминало ее сон: тропинка в долине, все еще покрытая тенью, солнце, ласкавшее вершины холмов, крупные капли росы на траве. Лошадь резво бежала, обгоняя вереницы крестьян, которые шли вдоль дороги, сгибаясь под тяжестью мешков с углем. На узкой горной дороге было полно торговцев, стремящихся раньше других попасть в город. Но повозка миновала все препятствия, и солнце взошло еще до того, как они достигли большой дороги. В полдень вдали показались очертания города, стены его домов казались ослепительно белыми, а подступающее к нему море таким голубым, что Лейла опять вспомнила о небесном городе, чьи ворота закрыты только для грешников. Она слышала, что среди торговцев попадается много грешников, и хотела как можно скорее удалиться от них.
Добрый сосед помог ей слезть с повозки и показал дорогу, ведущую к больнице. Лейла минутку подумала, а потом сказала:
– Г осп один, не могли бы Вы кое-что передать моему хозяину?
– Ладно, передам, – ответил сосед. – Я скажу, что стыдно посылать маленькую слабую девочку одну в такую даль.
– Нет, нет, – замахала руками Лейла. – Он даже не знает, что я ушла из дома. Просто теперь у них появилась другая девочка, и я им больше не нужна. Скажите ему, что я останусь в больнице. Скажите, чтобы он не искал меня, потому что я нашла свой дом. И да хранит Вас Бог.
Торговец очень удивился.
– Хорошо, я исполню твою просьбу, – пообещал он и двинулся своей дорогой, а Лейла побежала по улицам, которые должны были привести ее к Давиду. Она еще не знала, что скажет своему другу. Но одно казалось ей очевидным: Давид позвал, и она пришла. Однако поднимаясь на утес, Лейла почувствовала беспокойство. Как она объяснит свой поступок Давиду? Что, если у них в доме не окажется для нее места, и они прикажут ей возвращаться назад? Ее однажды уже отправили домой из больницы, потому что кому-то другому понадобилась ее кровать, хотя Лейла очень хотела остаться. Но тогда в ней нуждалась хозяйка, а теперь?
Эта мысль заставила девочку замедлить шаг. Подойдя к воротам больницы, Лейла остановилась. Больные входили и выходили из них. Может быть, нужно подождать немного, чтобы успокоиться? Лейла прошлась по дороге, а затем направилась к вершине утеса. Она подошла к тому самому месту, где когда-то лежала, больная и уставшая, и где Давид нашел ее и помог отправить в больницу. Лежа на траве и глядя на море, она предалась своим приятным надеждам и тревожным сомнениям.
Лейла забыла, что целый день ничего не ела, кроме одной маленькой репки, которой ее угостил сосед во время поездки, но голод заглушала жажда чего-то большего, чем просто пища. Как хотелось ей побольше узнать о Боге и Его Пристанище! Еще сильнее хотелось знать, чего Бог хочет от нее. И другая давняя мечта напомнила о себе: почитать Книгу, в которой говорится о Его любви. Но разве кто-нибудь будет тратить время, чтобы научить ее читать? Она была уже слишком большой для начальной школы, медсестры всегда так заняты, а Давид… он слишком юн. Если бы она умела читать, то жизнь в деревне не казалась бы ей такой беспросветной. Лейла чувствовала, что смогла бы справиться с любыми трудностями, если бы прочитала эту Книгу.
Измученная бессонной ночью, страхами и голодом, девочка заснула, и спала долго и спокойно. Когда она проснулась, солнце уже клонилось к морю. Она вскочила, потому что теперь у нее не было выбора. Возвращаться в деревню было поздно, а ночевать на улице нельзя. Ей нужно прямо сейчас пойти к дому врача независимо от того, боялась она этого или нет.
Лейла медленно пошла к больнице. Встречные прохожие с любопытством разглядывали ее, недоумевая, почему в такое время маленькая девочка все еще не дома. Лейла вошла в ворота, но, подойдя к дому, не решилась постучать. Она подошла к окну, в котором горел свет, и заглянула вовнутрь.
Мама Давида сидела на кушетке, держа на коленях Джоану, а у ее ног расположились Ваффи и Давид. Она читала им ту самую Книгу, и две пары глаз – голубые и карие – смотрели на нее, не мигая. Не в силах бороться с желанием тоже послушать, Лейла забыла о своей застенчивости. Она направилась прямо к двери, вошла, даже не постучав, и села рядом с мальчиками.
Все очень удивились, увидев Лейлу, и уже собирались засыпать ее вопросами, но девочка остановила их, приложив палец к губам.
– Продолжайте, – попросила она, посмотрев на маму Давида. – Я очень хочу послушать. А потом я Вам все расскажу.
Мама продолжила чтение, и Лейла впервые услышала историю о сестрах Лазаря, которые оплакивали своего умершего брата, и как потом пришел Иисус и превратил их горе в радость. Лейла вспомнила о плакавших женщинах, которых видела в деревне, и о той несчастной, что умерла в неведении, так и не узнав об Иисусе и вечной жизни на небе. Если бы они только знали! Разве все эти люди здесь так заняты, что не могут пойти и рассказать тем, темным и погибающим? Когда мама уже заканчивала читать историю о Лазаре, Лейла вдруг резко повернулась к Давиду.
– В вашей стране живет много людей? – спросила она.
– Тысячи! – выпалил Давид и тут же поправился: Хотя, может быть, и миллионы. А почему ты спрашиваешь?
– Они все умеют читать эту Книгу? – настойчиво вопрошала Лейла.
– Конечно, в Англии все умеют читать, – с гордостью сказал Давид.
– Тогда почему бы им не приехать сюда и не научить нас? – воскликнула Лейла. – Чем они там все занимаются? Никто из жителей нашей деревни ничего толком не знает об Иисусе и небесном городе.
– Ну, возможно, у них есть другие дела, – ответил Давид. – Или, может быть, они просто не знают о твоей деревне.
– Тогда научите читать меня, – решительно попросила Лейла, – а я, когда вырасту, вернусь туда и расскажу людям о Боге.
– Но ведь ты говорила, что они не станут тебя слушать, – осторожно напомнил ей Ваффи. – Если мой отец узнает, что я стал христианином, он накажет меня. Я ему еще не говорил, но если скажу, он очень рассердится. И, думаю, запретит мне слушать истории об Иисусе.
– Если твои родители увидят, что ты готов пострадать за Иисуса и что Он так дорог тебе, что ты не хочешь отказываться от Него даже под страхом наказания, то, скорее всего, тоже уверуют в Него, – сказала мама Давида. И тут же забыла, о чем хотела расспросить Лейлу; она на секунду забыла даже о Давиде и Джоане. Она забыла обо всем, кроме двух этих маленьких учеников Иисуса, что сидели у ее ног, и которых любовь Христа вывела на путь, где их наверняка поджидают большие трудности и гонения, и – не хотелось бы думать об этом – одиночество… Наклонившись к ним и старательно подбирая слова, чтобы дети все поняли, мама начала рассказывать о том, как много им придется вынести во имя Иисуса.
