Иоанн Мейендорф - Живое предание
Поэтому быть православным кафоликом является не только преимуществом, ко прежде всего ответственностью перед Богом и людьми. Апостол Павел мог в своем служении быть «евреем с евреями» и «эллином с эллинами», но кто лучше его обличал этих же евреев и эллинов, когда они в Коринфе отказывались образовать единую евхаристическую общину?
Разнообразие не есть самоцель, оно только тогда законно, когда преодолевается единством в полноте Христовой истины. Вот к этому единству мы, православные, и должны призывать неправославных христиан. И снова наше основное притязание то, что такое единство уже найдено в Православной Церкви, и притом не на каком–то невидимом или лжедуховном уровне, к которому все разделенные христиане равно причастны.
К сожалению, самым серьезным препятствием для веры в подлинность нашего свидетельства является опять–таки внешний вид Православной Церкви, наша непоследовательность, не позволяющая нам хотя бы пытаться осуществить кафоличность в жизни! Мы привели несколько примеров этой непоследовательности, говоря о структуре Церкви. И я подчеркиваю еще раз, что пока что всякому свидетельству о Православии противоречат наблюдаемые факты конкретной действительности Православной Церкви, которые для всех очевидны.
Трудности нашего свидетельства о кафоличности содержатся в ней самой, поскольку она является заданием, так же как и даром Божиим. Кафоличность подразумевает деятельную бдительность и рассуждение. Она предполагает открытость ко всем проявлениям творческой и спасающей силы Божией повсюду. Кафолическая Церковь радуется всему, что показывает действие Божие, даже вне ее канонических пределов, потому что она есть Церковь того же Самого Единого Бога, Который и есть источник всех благ. Несмотря на все заблуждения и ереси, которые мы отвергаем в западной христианской традиции, ясно, что даже после раскола Дух Божий продолжал вдохновлять западных святых, мыслителей и миллионы простых христиан. Благодать Божия не исчезла вдруг, когда случился раскол. Православная Церковь это всегда признавала, не впадая, однако, в какой–либо релятивизм и не переставая считать себя единственной истинной кафолической Церковью. Ибо быть кафоличным именно и значит повсюду узнавать, что есть дело Божие и потому в своей основе «добро», и быть готовым принять это как свое. Кафоличность отвергает только зло и заблуждение. И мы верим, что сила рассуждения, сила опровержения заблуждений и сила приятия подлинного и правильного повсюду действует Духом Святым в истинной Церкви Божией. Словами св. Григория Нисского можно сказать: «Истина осуществляется, уничтожая всякую ересь и все же принимая полезное для нее от всякого» (Огласительное слово, 3). Эта цитата должна стать нашим экуменическим лозунгом. Она также особенно важна для нас, которых Господь поставил свидетелями о Православии среди западной цивилизации.
Важные библейские и канонические понятия «рассуждения» (бшкршк;, особенно в 1 Кор. 12:10 и Рим. 14:1) и «признания» (от значения глагола «знать», YiyvoKjKeiv в первом послании апостола Иоанна), как в положительном, так и в отрицательном смысле, являются истинной основой православного подхода к экуменизму. Мы изменяем кафоличности Церкви, как только теряем или способность видеть заблуждение, или свойство истинно христианской любви — радоваться всякой правде и добру. Перестать видеть перст и присутствие Божие везде, где бы они ни проявлялись, и занимать чисто отрицательную и оборонительную позицию по отношению к неправославным христианам — значит не только предавать кафоличность, это вид неоманихейства. И наоборот: утрата чувства того, что заблуждения и ереси действительно существуют и что они умерщвляюще действуют на людей, и забвение того, что Церковь построена на полноте истины, также являются предательством не только православного Предания, но и Нового Завета, на котором зиждется это Предание.
Одна из трудностей нашего участия в организованных формах экуменического движения в наши дни заключается в недавнем увлечении многих экуменических учреждений модными ныне разновидностями секулярной теологии[72], которая восходит к давней западной склонности считать человека автономным по отношению к Богу, а его мирскую жизнь — самоцелью. Некоторые православные реагируют на это панически и по–сектантски, другие же не сознают серьезности положения и считают удобным пользоваться теми (часто мнимыми) преимуществами, которые им доставляет статус участников экуменического движения. Наша ответственность, как богословов, состоит в том, чтобы избегать таких ловушек и находить для Церкви пути деятельности и свидетельства. В связи с этим наша задача определения подлинно православного подхода к экуменизму неотделима от богословия мира — другого многозначного слова Священного Писания, ибо по одному значению Бог возлюбил его и для его жизни отдал Своего Сына, а по другому — мы призваны ненавидеть его.
3. Кафоличность и миссия
Христианское утверждение, что Иисус Христос есть действительно Слово Божие — Логос, Имже вся быша, — утверждение универсальное, которое включает в себя не только всех людей, но и весь космос. Иоанново отождествление Христа и Логоса означает, что Христос не только Спаситель наших душ. Он не только носитель вести, касающейся определенной области, именуемой религия, но в Нем заключена последняя истина о происхождении, развитии и конечной судьбе всей твари. Значит, Его Церковь должна быть Кафолической Церковью, относящейся ко всему.
Мы, вероятно, все согласны в отвержении искушения упрощенностью, искушения, которому христиане часто поддавались в прошлом и которое состоит в употреблении Библии как справочника по физике или биологии или же в претензии на право церковной иерархии контролировать научное исследование и знание. Такое отношение основывалось на неправильном толковании Откровения, и в частности на отождествлении человеческих слов, которыми Господь говорит в Библии, с единым, живым и личным Логосом, Который говорит в Своей Церкви Духом Святым. Мы действительно верим, что Иисус Христос и есть этот личный, Божественный Логос, в Котором все относительные истины, открытые в Ветхом Завете, нашли свое исполнение и в Котором также следует искать высший смысл происхождения и судьбы человека, о которых наука дает нам также много важных сведений.
Цель миссии действительно в том, чтобы все люди познали Христа и в Нем нашли общение с Богом. Но познание Христа и общение с Богом (то, что святые отцы называют обожением) сообщаются людям не для того, чтобы как–либо заменить знание человека о самом себе и космосе, но для того, чтобы восполнить это знание, дать ему новый смысл и новое творческое измерение. Таким образом, знание, почерпаемое в Откровении — в Писании и Предании, не заменяет культуру и науку, но освобождает человеческий ум от мирского, или нерелигиозного, т. е. от неизбежно одностороннего подхода к реальности человека и к миру.
Эти основные предпосылки всегда служили основой православного подхода к миру и миссии. Традиционное употребление в богослужении языков разных народов (так называемая кирилло–мефодиевская идеология) само по себе уже обозначает, что христианство не упраздняет туземные культуры, но воспринимает их в объединенное разнообразие кафолического Предания. Тем не менее при таком подходе в каждом случае встречаются специфические для данного положения проблемы. Плюралистическая и частично христианская культура Америки, например, является для Православия беспрецедентным вызовом, на который нарождающееся американское Православие должно немедленно ответить. Это требует динамического и творческого подхода. Затворять Православие в этнических гетто, которые способствовали перенесению православной веры в Новый Свет, с одной стороны, является предательством кафоличности, с другой — представляет собой весьма сомнительную защиту против захлестывающего напора американской действительности. Но и безусловная американизация не представляется правильным решением, потому что мир никогда не может быть принят без всяких условий в Царство Божие: он сперва должен пройти через пасхальное изменение и преображение, через крест и воскресение. И это действительно динамический и творческий процесс, для которого Церковь нуждается в руководстве Святого Духа.
Нам всем известно, что современное богословствование о мире находится в состоянии большой запутанности. Многие протестантские и некоторые католические богословы активно выдвигают традиционно западное представление об автономности всего мирского. Новое секуляристическое течение не только приводит к убеждению, что мир является в известном смысле единственным истинным источником Откровения, но парадоксальным образом само понимание мира сводится им к чисто социологическим категориям. Судьба человека объясняется почти исключительно понятиями экономического развития и социальной справедливости. Единственным конкурентом этой социальной направленности является пансексуализм Фрейда.
