Жан Кальвин - Наставление в христианской вере, т.4
Если, далее, обратиться к их образу жизни, то окажется, что среди них очень мало или вовсе нет тех, кого древние каноны не признали бы недостойным. Кто не пьянствует, тот развратничает, а у кого нет этих двух пороков, тот предаётся игре, охоте или разгульной жизни. Между тем древние каноны требовали отстранения человека от епископского служения за малейший из этих пороков. Но творится и ещё больший абсурд: так, епископами делают десятилетних детей. И противоестественное бесстыдство, глупость и тупоумие доходят до того, что подобные действия не встречают затруднений. Отсюда явствует, какова мера святости избраний, совершаемых с таким вопиющим небрежением.
2. Далее, у папистов полностью уничтожена свобода народа в деле избрания епископов. Голосование, согласование, одобрение - всё это исчезло. Вся власть здесь передана каноникам, и они ставят епископом всякого, кого пожелают. Их избранник представляется потом народу, но только для поклонения, а не для рассмотрения его качеств. Между тем Лев I называет такое избрание ничем не оправданным насилием (Leo I. Ер. 167 (МРL, LIV, 1203а)).
Св. Киприан свидетельствует, что, согласно божественному праву, никакое избрание не совершается без одобрения народа. Это значит, что избрание, осуществляемое иным путём, противоречит Слову Божьему (Киприан. Письма, 67, IV; 55, VIII; 59, V!; 38 (МРL, Ер. 68, 52, 55, 33, III, 1062, 793, 830; IV, 326). В последнем письме Киприан просит прощения за то, что не смог посоветоваться с народом, как он это обычно делал, при посвящении Аврелия.). Постановления многих соборов требуют неукоснительного соблюдения этого правила, в противном случае избрание должно считаться недействительным (Decretum Gratiani I, dist. LXVII, c. 1). Если это так, то во всём папстве сегодня не сыщется ни одного канонического избрания, которое было бы подтверждено божественным и человеческим правом.
Даже если бы в Церкви не было другого зла, кроме этого, какими доводами оправдают они лишение Церкви её прерогатив? Они говорят: этого потребовали тяжёлые времена, ибо простонародье, избирая епископа, настолько поддаётся своей любви или ненависти, что вовсе неспособно руководствоваться здравым смыслом. Поэтому право избрания было передано коллегии каноников. Допустим, что мы согласны: то было средством лечения тяжёлой болезни. Но коль скоро обнаружилось, что лекарство вредоноснее болезни, то почему паписты не наведут порядок в отношении этого нового зла? Они отвечают, что правила строго предписывают каноникам не злоупотреблять своей властью в ущерб Церкви, когда им заблагорассудится. Но разве мы усомнимся в том, что в древности народ вполне понимал, что необходимо подчиняться этим весьма святым законам об избрании епископов, коль скоро имел перед глазами правило, данное Словом Божьим? И разве не должно одно Слово Божье по праву почитаться неизмеримо выше, чем сто тысяч правил и канонов? Тем не менее народ, увлекаемый дурными страстями, не считался ни с разумом, ни с законом. Там и сегодня есть хорошие писаные законы, однако все они не исполняются и существуют только на бумаге. А на деле процветает обычай ставить пастырями цирюльников, поваров, виноторговцев, погонщиков мулов, незаконнорождённых и прочих подобных субъектов. Но это ещё не всё: епископами и священниками становятся в уплату за сводничество и разврат. Так что когда они увлекаются псовой или соколиной охотой, это уже хорошо. Постыдно намереваться оправдывать подобные гнусности ссылками на каноны. Повторяю: в древности народ имел прекрасный канон, когда само Слово Божье свидетельствовало, что епископ должен быть непорочен, учителей, не сварлив, не корыстолюбив и так далее [1 Тим 3:2-4]. Почему же тогда прерогатива избрания служителей Церкви была отнята у народа и передана прелатам? У них нет другого ответа, кроме ссылок на смуты и распри среди народа, заглушавшие Слово Божье. Тогда почему сегодня это право не отнято у каноников, коль скоро они не только попирают всяческие законы, но и без стыда и совести мешают Небо с землёй своими алчностью, властолюбием и безудержной похотью?
3. Но это ложь, будто новый порядок был установлен как целебное средство. Мы читаем о том, что в связи с избранием епископа города часто сотрясали смуты. Однако никто и помыслить не смел отнять у народа свободу избрания. У древних христиан были другие способы избежать этого зла или исправить его, если оно уже совершилось. Но правда заключается в том, что народ со временем стал проявлять небрежение к избранию церковнослужителей и предоставил заботу о нем священникам. А те воспользовались такой возможностью, чтобы узурпировать власть и подкрепить свою тиранию новыми канонами. Их способ ординации, или посвящения епископов - сущий фарс. Практикуемый ими экзамен столь убог и легковесен, что эта видимость никого не может обмануть.
Сегодняшний сговор князей с папой о том, чтобы им самим ставить епископов, для Церкви не означает ничего нового; просто право выбора отнимается у каноников, которые сами похитили его против всякого права или, лучше сказать, украли. Разумеется, низко и бесчестно, когда придворные захватывают таким образом епископские кафедры, словно добычу, и обязанность доброго князя - воздерживаться от подобных неблаговидных поступков. Ибо если народу даётся епископ, которого тот не желал, или по меньшей мере не выразил свободного согласия принять его, то это надлежит расценивать как несправедливое и недостойное насилие. Но беспорядки и смута, долгое время господствующие в Церкви, позволили князьям претендовать на самостоятельное поставление епископов. Ибо они предпочитали скорее избирать их по своему желанию, нежели позволить это тем, кто имеет на то не больше прав, но греховно злоупотребляет своим положением.
4. Вот каково то пресловутое призвание, каким величаются епископы, представляя себя преемниками апостолов. Что касается священников, то паписты считают, что их избрание принадлежит им по праву. Но и здесь они нарушают древний порядок, так как ординируют священников не для того, чтобы те направляли и учили народ, а для совершения обрядов освящения. Точно так же посвящение диаконов не означает введения их в истинное диаконское служение, но только участие в некоторых церемониях - например, поднесение чаши и дискоса.
Халкидонский собор запретил принимать человека в неопределённое церковное служение, то есть без указания ему конкретного места службы (Decretum Gratiani I, dist. LXX, c. 1; Халкидонский собор (451): Hefele C.J., von. Op. Cit., v. 2, p.688)). Это правило весьма полезно по двум причинам. Во-первых, оно освобождает Церковь от излишних трат и препятствует расходованию на пропитание праздных людей тех средств, которые должны распределяться среди бедных. Во-вторых, благодаря такому порядку посвящаемые знают, что в этом торжественном акте принимают на себя не почести, а обязанности. Но папские учители, которые заботятся только о чреве и не подозревают, что христианин может заботиться о чём-то другом, заявляют, что для избрания нужно иметь титул (сан), то есть доход, дающий средства к жизни, - будь то бенефиции или патримоний. Поэтому когда паписты посвящают в сан диакона или священника, не заботясь о том, где он будет служить, они не испытывают затруднений: ведь он будет достаточно богат, чтобы содержать себя за собственный счёт. Но кто согласится с тем, что требуемый собором титул с указанием места службы - это годовой доход, достаточный для обеспечения средств к существованию?
Правила, принятые позднее, запрещают епископу содержать за счет Церкви посвящённых без достаточного титула, чтобы затруднить слишком лёгкий доступ всех желающих к посвящению (Decretalia Gregorii IX, lib. III, tit. V, c. 6). Паписты же изобрели новую уловку для обхода этого препятствия. Желающий получить посвящение, каков бы ни был его титул, обещает довольствоваться им. В силу такого соглашения он лишается впоследствии права предъявлять к Церкви претензии относительно жалования. Не говоря уже о тысяче других хитростей - например, о предоставлении фантастического звания капеллана часовни, где не заработать и пяти су в год, или викария, который никому не нужен. Кроме того, практикуются такие средства, как заём бенефиция с обещанием его вернуть, хотя многие удерживают его, прочие подобные уловки.
5. Но даже если оставить в стороне эти тяжкие злоупотребления, не абсурдно ли рукополагать священников, не указывая им места службы? Ведь паписты посвящают их только для того, чтобы они совершали обряды освящения. Но по закону священник ставится для того, чтобы руководить Церковью, диакон - чтобы покровительствовать беднякам. Паписты обставляют все свои действия роскошью и помпезностью, дабы возбудить в простецах почтение. Но к чему все эти маски здравомыслящим людям, если нет ничего прочного, ничего истинного? Паписты практикуют обряды, которые отчасти заимствованы у иудеев, отчасти придуманы ими самими. В любом случае было бы куда лучше отказаться от них. Что касается подлинного экзамена посвящаемых, одобрения народа и прочих необходимых вещей, то об этом у них нет и речи, а ужимки папистов мне безразличны. Я называю ужимками все их нелепые попытки создать видимость следования обычаям древних. Епископы имеют викариев, которые испытывают в вероучении претендентов на священнический сан. Но как они их испытывают? Они проверяют, хорошо ли те знают папистские мессы, умеют ли правильно склонять латинские существительные, спрягать глаголы или объяснять значения слов, - точно так, как экзаменуют детей в школе. Но о том, чтобы перевести хотя бы строчку с латыни на французский, уже нет и речи. Но это ещё не всё: провалившиеся на этом детском экзамене отнюдь не отсылаются обратно, так как приходят либо с подарком, либо с рекомендательным письмом, чтобы расположить к себе испытующих.
