Сергей Зеньковский - Русское Старообрядчество. Духовные движения семнадцатого века
Издание школьных пособий отразилось на росте грамотности и начального образования в Московской Руси, которая, по сохранившимся по тому времени данным, получила значительно большее распространение, чем это думают. По интересным подсчетам Соболевского, во второй половике XVII века белое духовенство было уже поголовно грамотно, хотя за столетие до этого Стоглавый собор еще сетовал на наличие малограмотных и неграмотных священников и дьяконов. Среди монашества число грамотных было ниже, но тоже достигало 75 процентов; близка к ним была грамотность и дворян, колебавшаяся от 65 до 78 процентов на сто душ мужского пола. Среди купечества, наоборот, грамотность была выше и колебалась от 75 до 96 процентов. Среди посадских число грамотных на сто человек мужчин было от 16 до 43, а среди крестьян колебалась около 15 процентов[57]. Новые подсчеты С. К. Богоявленского показывают, что среди низших классов населения в 1670— 1680–х годах грамотность была даже несколько выше и достигала 23—52 процента на сто душ мужского взрослого населения в зависимости от областей и социальных групп[58]. Большие тиражи изданий — так, например, за вторую половину XVII века было издано более 300 000 экземпляров букварей и 150 000 Учительных Псалтырей и Часословов — и дешевизна книг — буквари продавались по одной копейке за книгу, — несомненно, способствовали распространению грамоты. С каким интересом население относилось к книге и учению, видно уже из того, что нередко многотысячные тиражи распродавались в несколько дней[59]. Эта работа Печатного двора, особенно развившаяся во время господства там сторонников движения “церковного возрождения”, лучше всего характеризует их взгляды на просвещение и образование. Конечно, эта работа была еще скромна по своему уровню и масштабам и давала помощь людям лишь на уровне первоначального образования при богослужении, но она все же поднимала подготовку духовенства, облегчала его просветительную работу и помогала внедрению в мысль и совесть народа истин православия. К тому же она была первой попыткой массового, общедоступного распространения грамотности и знаний*.
Помимо богослужебных и предназначенных для педагогических целей книг Печатный двор издает в эти годы ряд богословских трудов, которые очень ясно отражали общее направление мыслей их издателей. В 1640 году вышло первое печатное издание трудов Иоанна Златоуста, столь любимого Дионисием и Нероновым. Это был “Маргарит” (от греческого: Маргарита — “жемчужина”), который Неронов постоянно читал своей пастве, призывая ее “на путь спасения”. Через два года был издан сборник статей самого отца Наседки и других православных богословов, в котором защищалось православное почитание икон и другие обряды и обычаи восточного христианства, на которые часто нападали протестантские рационалисты. В том же году патриарх Иосиф выпустил из печати сборник своих проповедей и поучений. Издание этого сборника трудов, которыми новый глава русской церкви ознаменовал свое вступление на патриарший престол и в котором как бы намечалась программа его будущих действий, было тоже чем‑то невиданным в истории русского православия. Патриарх настойчиво советовал в нем внимательно относиться к церковной службе и настаивал на прекращении многогласия, указывая, что не следует служить больше, чем в два голоса. Ввиду того, что издание его сборника совпало с наступлением Великого поста, патриарх Иосиф напоминал, что в эти важные в церковной жизни недели православные люди всегда помнили и всегда должны помнить о спасении своих душ. “Духовные отцы детей своих духовных, и церковников, и всех христиан всегда призывали к покаянию во вся недели и ни одна душа без покаяния не была”, — писал он[60]. Темы патриарха были так близки к темам, затронутым раньше Нероновым и его последователями, что трудно сомневаться в том, что настроения проповедников церковного возрождения начали захватывать и лучших, хотя и немногочисленных представителей епископата.
Для дальнейшего развития русских религиозных настроений и особенно эсхатологических ожиданий очень большую, может быть, даже решающую роль сыграло издание “Сборника” 1644 года, ставшего известным под названием “Кирилловой книги”. Сборник состоял из многочисленных статей западнорусских и московских авторов, написанных в защиту православного учения от католической и протестантской критики. Центральным произведением этого сборника было толкование Стефана Зизания на “Слово” святого Кирилла Иерусалимского, в котором предсказывалось критическое для церкви время. Зизания, в соответствии с Апокалипсисом, напоминал об этапах церковных кризисов, “отпадений”, которые в конце концов могут увенчаться решительной победой Антихриста. Он писал:
По… тысящи лет от воплощения Божия Слова Рим отпаде со всеми западными странами. В лето 1595 жители Малой Руси к Римскому костелу приступили и на всей воли римскому папе заручную грамоту дали, и то второе оторвание христиан от Восточныя Церкви. Оберегая же сие егда исполнится 1666 лет, да не чтобы от прежде бывших вин зло никаково не пострадати и нам, но покаянием Бога умилостивити, милость его к нам привлещи[61].
Тема критических дат — 1000, 1595 — и скоро наступающего 1666 года повторялась неоднократно в этой книге и, в другом месте, получала следующее толкование:
По тысящи лет, егда 595–ое дохождное лето, явственное бысть отступление и прельщение нарицающихся юнитов от св. Восточной Церкви к Западному Костелу. а по истечению 1665 лет не непотребно и нам от сих вин опасение имети, да не некое что зло пострадати по преждевременных, исполнения писания, свидетельств[62].
Эти предсказания нового кризиса, которому должно было подвергнуться православие в 1666 году, конечно, влияли на уже взволнованные души вождей русского православия и придавали их рвениям возродить русскую церковь несколько патетический и трагический оттенок. Конечно, не все верили в рассуждения Кирилла Иерусалимского и Стефана Зизания, но большинство русских книжников, несомненно, считались с предупреждениями этого официального издания, расчеты которого как бы подтверждались событиями 1000 и 1595 годов.
Темы необходимости быть готовым в любое время предстать перед Страшным Судом, проверки собственной совести и обязанностей христианина красной нитью проходили и через “Поучения Ефрема Сирина” — книги, выдержавшей четыре издания от 1647 до 1652 года[63].
Как и многие другие ранние восточные отцы церкви, Ефрем не доказывал необходимость веры и не защищал православное учение, а указывал, как верить и что требуется от христианина для спасения своей души. Вдохновенный, но резкий, напряженный и торжественный призыв этого сирийского богослова–поэта не мог не захватить внимание и воображение его читателей. Трактаты и проповеди–слова Сирина, в которых он с большим лирическим талантом высказывал свои взгляды, и блестящие по форме и содержанию работы, нередко принимавшие форму богословских поэм и поучавшие его паству, несомненно, находили отзвуки в душах и умах уже эсхатологически настроенных русских читателей. В своем 38–ом “Слове на пришествие Господа, на окончание мира и на пришествие антихриста” он предупреждал своих читателей об опасностях предстоявшего соблазна:
В то время когда придет змий,
не будет покоя на земле,
будет же великая скорбь,
смятение и замешательство,
смерти и глады во всех концах…
много молитв и слез нужно нам,
возлюбленные, чтобы кто‑либо из нас
оказался твердым в искушениях,
потому что много будет мечтаний совершаемых зверем.
Он сам богоборец и хочет всех погубить.
Ибо такой способ употребит мучитель,
что все должны будут носить на себе печать зверя…
и скоро утвердится царство его,
и в гневе поразит он трех царей великих…
восплачут тогда вся земля и море,
восплачет воздух, и вместе восплачут дикие звери
и птицы небесные,
восплачут горы и холмы, и дерева на равнинах,
восплачут и светила небесные о роде людей…
восплачут земля и море,
потому что в людских устах замолк глас псалма и молитвы;
восплачут великим плачем все церкви Христовы —
потому что не будет священнослужения и приношения.
Первое издание “Поучений” Ефрема Сирина разошлось в несколько месяцев, и книга пользовалась большим литературным и издательским успехом на Руси. Любопытно, что интерес к творениям сирийского проповедника не был в то время ограничен Русью или даже православным Востоком. Взволнованные проповедью вождей Реформации и Контрреформации религиозные люди Запада также легко подпадали под влияние беспощадных и даже жестоких слов св. Ефрема. Только во Франции в предреформационный и реформационный период вышло не менее шести латинских и французских изданий его произведений[64], и мысли сирийца оказали немалое влияние на развитие западной религиозной мысли.
