Иерей Геннадий Егоров - Священное Писание Ветхого Завета. Часть 2.
Затем происходит следующее: диавол опять начинает говорить, о том, что хотя ничего не получилось, однако за жизнь свою человек отдаст все что угодно, вплоть до того, что отречется от Бога: «простри руку Твою и коснись кости его и плоти его, — благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: вот, он в руке твоей, только душу его сбереги. И отошел сатана от лица Господня и поразил Иова проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его. И взял он себе черепицу, чтобы скоблить себя ею, и сел в пепел /вне селения/» (Иов. 2:5–8). Вот картина. Мало того, что это неизлечимая болезнь, при которой заживо разлагается тело, — это еще болезнь, которая всегда считалась нечистой. И вот он сидит вне селения, скребет себя черепком, в кратчайший срок потеряв все: уважение, славу, богатство.
Сделаем небольшое отступление. Первые две главы, если посмотреть на них глазами неверующего, выглядят довольно странно. Ведь это, да будет мне прощено такое выражение, какая-то сцена из жизни заключенных: двое играют на вещи третьего, один выиграл и у того эти вещи отняли, — у того, который к этому спору вообще никакого отношения не имел. Хорошо, поспорил Бог с диаволом, — я это грубо представляю, чтобы обозначить проблему, — но чем Иов виноват? Почему нужно было на нем все это испытывать? На этот вопрос мы отвечать сейчас не будем, сделаем это позже.
Искушение продолжается. «И сказала ему жена его: ты все еще тверд в непорочности твоей! похули Бога и умри» (Иов. 2:9). Интересно, смотрите: дома нет, семьи нет, и скот уничтожен, а жену диавол не тронул. Смотрите, какая смысловая нить потянулась к книге Бытия. Как видим, враг не слишком разнообразен в своих приемах. Но Иов не уподобился Адаму и сказал: «ты говоришь как одна из безумных: неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать? Во всем этом не согрешил Иов устами своими» (Иов. 2:10). Но обратите внимание: «злого не будем принимать», — для Иова зло, которое на него обрушилось — от Бога, для Иова нет третьей стороны, он не видит ее, для него есть Бог и он. В этой связи ситуация для него выглядит крайне странно.
Пролог книги для нас очень важен, поскольку проясняет нам исключительность ситуации, в которой казался Иов, для того, чтобы мы не соблазнились тем, то произойдет дальше.
1.2. Собеседование Иова с друзьями
Услышав о несчастии Иова, к нему приходят трое друзей — Елифаз Феманитянин, Вилдад Савхеянин и Софар Наамитянин, по-видимому, тоже богатые и знатные, как и он сам. Видя его в таком положении, в течение нескольких дней сидят рядом с ним и ничего произносят: у них не находится ни одного слова, чтобы сказать Иову. Что они при этом думают, можно заключить из того собеседования, которое между ними происходит в дальнейшем. И вот тогда Иов начинает говорить первым и проклинает тот день, в который он родился:
«Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек! День тот да будет тьмою; да не взыщет его Бог свыше, и да не воссияет над ним свет! Да омрачит его тьма и тень смертная, да обложит его туча, да страшатся его, как палящего зноя! Ночь та, — да обладает ею мрак, да не сочтется она в днях года, да не войдет в число месяцев! <…> Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева? <…> На что дан страдальцу свет, и жизнь огорченным душею, которые ждут смерти, и нет ее, которые вырыли бы ее охотнее, нежели клад, обрадовались бы до восторга, восхитились бы, что нашли гроб? [На что дан свет] человеку, которого путь закрыт, и которого Бог окружил мраком?» (Иов. 3:3–6, 11, 20–23).
Мы знаем и других ветхозаветных праведников, которые тоже так сетовали и стенали относительно своих страданий. Моисей молился и говорил: «для чего Ты мучишь раба Твоего? и почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа сего? <…> когда Ты так поступаешь со мною, то лучше умертви меня, если я нашел милость пред очами Твоими, чтобы мне не видеть бедствия моего» (Чис. 11:11, 15). Упомянем и пророка Иеремию, который говорил: «Проклят день, в который я родился! день, в который родила меня мать моя, да не будет благословен!» (Иер. 20:14). Скорби этих ветхозаветных праведников велики, смерть кажется им избавлением. Здесь неслучайно много раз повторено слово «ветхозаветные», потому что они до благодати. После пришествия благодати апостол Павел хвалится скорбями, и хвалится страданиями, говорит: «в чем похвалюсь? Только в скорбях моих похвалюсь» («собою же не похвалюсь, разве только немощами моими») (2 Кор. 12:5), — потому что благодать Божия позволяет это переживать совсем по-другому.
Когда заговорил Иов, друзья вынуждены отвечать. Они пытаются его утешить, но делают это довольно своеобразно.
Следующие главы, с четвертой по двадцать шестую, построены по четкой схеме. Это три цикла бесед — по очереди речь каждого из друзей Иова: Елифаза, Вилдада и Софара, — правда, в третьем собеседовании речи Софара нет, — и ответ Иова на каждую из них. Потом следуют две речи Иова в защиту своей праведности и речь некоего Елиуя, который на протяжении всех предыдущих глав нигде не упоминается.
Что же говорят Иову его друзья? Друзья начинают ему говорить, что он неразумно ропщет на Бога, потому что Бог справедлив, Бог наказывает нечестивого, Бог благословляет праведника, и поэтому Иов может не беспокоиться о своей судьбе, если Иов праведен, как он думает, Бог его вознаградит и помилует. По умолчанию выходит так, что если Иов грешник, то поделом ему, только это явным образом не озвучивается. Но Иов должен смиренно молить Бога о помиловании, потому что у Бога просто так ничего не бывает.
Здесь еще нужно вспомнить о том, что если Иов действительно пятый от Авраама и живет на земле Уц, то это еще до Закона происходит. Но даже если принять во внимание Закон, то ситуация будет немногим проще. Ведь, на первый взгляд, все Пятикнижие построено, — по крайней мере, если не вникать в какие-то глубины, — на идее наказания и воздаяния земного. Кто будет соблюдать закон Божий, тот будет благословен, у того все будет хорошо, нечестивый будет наказан, истреблен и так далее. Никакой четко выраженной мысли о загробном воздаянии там нет, поэтому ход мыслей друзей Иова выглядит вполне закономерным.
Действительно, давайте спросим себя, что бы мы сказали человеку, оказавшемуся в ситуации Иова? Примерно то же, что говорили тому друзья. Но в случае Иова все это оказывается неверно. Иов страдает безвинно, и это ему, в отличие от друзей, хорошо известно. Иов упрекает своих друзей, как ни странно, в малодушии. Он говорит: «вы… увидели страшное и испугались» (Иов. 6:21). Впоследствии мы еще вернемся к этим словам. Действительно, трудно иначе объяснить ту энергию, с которой они полемизируют с Иовом.
После того как Елифаз порассуждал о том, что Бог благословляет праведников и наказывает грешников, Иов требует, чтобы ему доказали, что он действительно грешник, тогда он согласен продолжать этот разговор. Вилдад начинает ему доказывать, что Бог не может быть неправедным судьей, что если погибли сыновья Иова, значит они согрешили. И Иов в ответ соглашается, что никто не может быть чист перед Богом и никто не может быть праведным перед Богом, и просит, и молится Богу, чтобы был какой-то ходатай, который бы смягчил бы гнев Божий на него.
Затем Софар, третий друг, уже прямо обвиняет Иова в том, что он, по-видимому, грешник и поэтому вполне заслуженно несет свое наказание. На что Иов ему отвечает, что они, конечно люди весьма мудрые, но если вся их мудрость заключается в том, что они не смогли найти ни одного слова сострадания его положению, а только убеждают его, что так ему и надо, что он должен осознать свой грех и покаяться в нем, кроме того, что он такой страдалец, он еще и тайный грешник, и лжец, то лучше бы они, конечно, не считались мудрецами. И Иов начинает требовать суда Божия, обращается уже к лицу Божиему с требованием суда, чтобы Господь открыл ему, почему так происходит.
Дальше два цикла идут примерно по той же схеме. Характер друзей в их речах проявляется достаточно отчетливо. Во второй раз, поскольку Иов с друзьями не согласился, они ему начинают доказывать, что, по-видимому, он действительно грешен. Одним из его грехов является высокомерие, с которым он говорит о себе; самонадеянность, с которой он рассуждает о своей праведности; дерзость, с которой он берется судить о делах Божиих на земле. Друзья указывают ему: неужели он думает, что вот если он сейчас умрет на этой куче пепла и навоза, то земля без него опустеет, и случится какая-то мировая катастрофа? С какой стати он устраивает трагедию из того, что он так пострадал? У Бога и без него дел много. Пути промысла Божьего непостижимы, но все-таки они твердо убеждены, что суд Божий совершается здесь, на земле, всегда, в любых условиях и поэтому, если с Иовом такое произошло, значит он грешен. «[О ты], раздирающий душу твою в гневе твоем! Неужели для тебя опустеть земле, и скале сдвинуться с места своего?» (Иов. 18:4).
