Святитель Николай (Велимирович) - О трех самых важных вещах. Избранные письма духовным детям
Так и ты, сестра, перестань надоедать брату советами. Замолчи и не раздражай его, ведь он как бы в горячке. Начни молиться за него Богу, говоря: "Господи Всеблагий, у Тебя всего много, и путей, и способов. Любым путем и любым Своим способом излечи душу брата моего. Боже, пусть это будет даже тяжкая болезнь, даже муки. Умоляю Тебя".
Кроме того, выбери в неделе еще один день и постись за брата. И раздавай милостыню как бы от его имени. Тогда Господь в свое время изберет способ даровать брату твоему добрый дух и предаст его в твои руки здоровым и разумным, таинственно изливая на раны сердца твоего евангельские слова: вот брат твой, был он мертв и ожил. Поистине, сестра, твоя огромная любовь и жертва не останутся без награды.
Мир тебе и помощь от Господа!
Письмо четвертое. Двоим друзьям, которые спорят, нужно ли причащать больных?
Один из вас говорит: "Не нужно. Не нужно, - говорит, - потому что есть такая примета: больной умрет, если причастится". Другой говорит: "Нужно, ибо грешно, когда христианин отходит с этого света без причастия".
Я считаю, что прав второй, ибо так велит Церковь. Многие отшельники, жившие вдали от храмов и священников, боялись умереть не причастившись и горячо молили Бога, чтобы Господь им перед смертью послал священника с причастием. Благий Господь, исполняя мольбу этих Своих угодников, посылал им какого-нибудь служителя алтаря, чтобы причастить их Святых Тайн. Причастившись, они словно озарялись радостью и спокойно расставались с этим светом. Был случай, когда один больной желал причаститься, но священник не успел к нему, и больной умер. Так умерший пришел в сознание, принял причастие и снова умер. Это произошло в окрестностях Кралева. Такие случаи ясно показывают, что есть воля Божия.
Глупо думать, что больной должен умереть, как только причастится. Есть множество примеров, когда происходит наоборот. Я сам лично присутствовал на причастии таких тяжелых больных, которые, по общему мнению, непременно должны были умереть. Так они живы и сегодня. Если больные от причастия умирают, тогда было бы логично предположить, что и здоровые от причастия заболевают. Но это безумие и богохульство. Если и случается, что какой-нибудь больной умирает после причастия, то он умирает не от причастия, но от болезни. Такова его судьба от Бога.
Разумный человек думает о смерти и покуда он здоров, а уж тем более, когда болен. В этом царстве умирания нет ничего более вероятного, чем смерть. Господь сказал здоровому богачу, который строил далекие планы своего обогащения: безумный, этой ночью Я возьму Себе душу твою, а то, что ты скопил, чье будет?
Когда больной умрет, тогда будет горько каяться тот, кто помешал его причастию. В одном городе разболелся человек. Услышал об этом священник, пришел и предложил ему исповедаться и причаститься. Так жена больного воспротивилась, говоря: "Да он же не при смерти, батюшка!" Священник ушел, а больной в ту же ночь умер. Тогда жена стала причитать: "Горе мне, зачем я не дала ему причаститься!"
Разве не знаете, друзья мои, что причастие дорогого стоит?
Мир вам от Господа!
Письмо пятое. Одному машинисту, который жалуется на свою скучную работу
Ты жалуешься, что тебе надоела твоя работа. Все другие занятия кажутся тебе более интересными, и ты в смущении и тоске от того, что не можешь найти чего-нибудь получше. Я долго думал, прежде чем взял перо, чтобы тебе ответить. Мысленно я пытался войти в твое положение и сыграть твою роль. Я представлял себя на твоем месте, в кабине локомотива, среди грохота машины и стука колес. Потный, весь в саже, я бодро смотрел вперед. За моей спиной расположился целый малый народ: старики, родители с детьми, князья, дипломаты, чиновники, крестьяне, рабочие, поденщики. Все они сроднились силой обстоятельств и все зависели от меня. Кто-то из них переговаривается меж собой, кто-то погружен в свои мысли, но каждый мысленно стремится к своей конечной станции. Но доедет ли он до своей станции, это зависит от меня, а я - только от Бога. Пассажиры и не представляют, насколько зависят от меня. Они и не думают обо мне, не знают меня. И вот это-то меня и радует. Когда состав готов был уже тронуться в путь, никто не подошел посмотреть на меня, познакомиться со мной. Никто не спросил: "А не сумасшедший ли наш машинист? Не пьян ли он? Не слеп ли он? Ведь мы доверили ему свои жизни! Он самый важный человек в этом галопирующем городе, жителями которого мы стали на некоторое время". Никому такие мысли даже не пришли в голову, и меня это несказанно радует. Меня радует, что столько народу безоглядно доверили мне свои жизни, мне - незнакомому человеку, скрытому в чреве машины. Трепеща от радости, я стал благодарить Господа:
- Боже великий и дивный! Слава Тебе и хвала, что Ты дал мне жизнь, и разум, и такую важную работу! Ты дал мне работу, которая очень похожа на Твой труд, Боже. Ведь и Ты, Господи, скрыт, невидим и неизвестен, управляешь машиной мира Духом Своим Святым. Твоя машина огромна, Твои пассажиры бессчетны. Ты - Машинист всего света. Многие, многие путники и не думают о Тебе, не вникают в тайну Твоего бытия, но с доверием садятся в Твой поезд и едут, едут. И это должно радовать Тебя, несказанно радовать. Ты знаешь, где дать отдых Твоим пассажирам, где их накормить, где и кого высадить. По правде говоря, они мало что знают о замечательной конечной станции, куда стремится Твой чудесный поезд, но с доверием садятся, с доверием едут и с доверием выходят. Они доверяют Тебе - скрытому, невидимому, непознанному! Тысячу раз благодарю Тебя и кланяюсь Тебе, Всевидящий и Всемогущий Творец мой и Машинист мой. Только на Тебя одного надеюсь я при всех опасностях, угрожающих вот этому моему поезду. Только Ты сможешь помочь мне довести его до конечной станции, не потеряв никого из моих пассажиров.
Мой юный друг, какую лучшую работу ты ищешь? Разве есть работа лучше, чем твоя? Апостол Петр ловил рыбу, а Апостол Павел плел циновки. Подумай, насколько твоя работа важнее и интереснее, чем их, и поблагодари Провидение, доверившее тебе именно такую работу.
Здоровья тебе и благословение от Господа!
Письмо шестое. Одному журналисту, который интересуется: можно ли сжигать мертвецов?
Вы спрашиваете меня: почему христианская Церковь возмущается сжиганием умерших? Во-первых, потому, что она считает это насилием. Сербы до сегодняшнего дня ужасаются преступлению Синан-паши, который сжег мертвое тело святого Саввы на Врачаре. Сжигают ли люди мертвых лошадей, собак, кошек или обезьян? Я не слышал об этом, но видел, как их закапывают. Зачем же тогда совершать насилие над мертвыми телами людей, повелителей всего животного мира на земле? Да разве сжигание павших животных, особенно в больших городах, может служить оправданием сжигания умерших людей?
Во-вторых, потому, что этот языческий и варварский обычай был вытеснен из Европы христианской культурой почти две тысячи лет назад. Кто желает обновить этот обычай, тот хочет привнести не нечто культурное, современное, новое, а наоборот, вернуть давно отжившее старье. В Англии, которую трудно назвать некультурной страной, этот вид неоязычества весьма непопулярен. Могу рассказать вам один случай, произошедший в Лондоне. Во время Первой мировой войны рехнулся один известный югослав. Перед смертью он заявил, что желает только, чтобы тело его сожгли. В назначенный день все члены нашей небольшой югославской общины собрались в крематории на Годдерс-Грин. Когда мертвое тело направилось в горящую печь, нас охватила жуть. Потом нас позвали перейти на противоположную сторону печи, чтобы подождать "четверть часа" и встретить своего земляка в виде пепла. Однако мы ждали больше часа, удивляясь, почему огонь так долго мучает нашего покойника. Пришлось спросить служителя, который извинялся за задержку и объяснял, что печь совсем холодная, потому что редко кто добровольно соглашается на сожжение. Услышав это, мы разошлись, так и не дождавшись конца ужасной процедуры. А нужно знать, что в Лондоне ежедневно умирает более тысячи человек. В Америке я видел могилы великих президентов: Вильсона, Рузвельта, Линкольна и многих других знаменитых людей. Никто из них не сожжен. Поэтому меня удивляет, что среди потомков великого святого Саввы находятся единомышленники злодея турка Синан-паши!
Один персидский адвокат рассказывал нам, что их обычай расставания с мертвецами "самый разумный на свете". Персы - огнепоклонники, но, хотя они и поклоняются огню как божеству, своих умерших они не сжигают, а кладут на землю как трапезу птицам. Их кладбища ограждены высокими стенами, на которых, дремля, поджидают огромные грифы. Гробовщики вносят мертвеца на кладбище нагим, покрытым только куском полотна, опускают на землю и быстро удаляются. Тогда грифы стремительно приступают к своей работе. За несколько часов от мертвого тела человека остаются только голые кости, к которым никто больше не прикасается и не хоронит их. Логика этого обычая персов такова: "Живя, мы питались животными, так будет справедливо, умерев, накормить животных". Мы удивлялись, узнав об этом обычае, но не могли согласиться, что логика персов слабее логики тех, кто хочет человеческие тела уничтожать огнем.
