Алистер Маграт - Богословская мысль Реформации
К началу шестнадцатого века стало очевидным, что Церковь в Западной Европе вновь стала испытывать острую нужду в реформах. Казалось, что кровь перестала течь по сосудам Церкви. Ее юридическая система остро нуждалась в преобразованиях, а недееспособность и коррумпированность церковной бюрократии была общеизвестна. Нравы духовенства часто были распущенными, что приводило в смущение паству. Духовенство (даже на самом высоком уровне) часто отсутствовало в своих приходах и епархиях. В Германии, например, лишь один приход из четырнадцати имел постоянно проживающего в нем священника. Француз Антуан дю Прат, архиепископ Сенский, всего лишь один раз присутствовал на службе в своем кафедральном соборе. Его роль во время этой службы была настолько пассивной, как будто это были его собственные похороны. Назначение на высшие церковные должности производилось сомнительными средствами: внимание, в основном, уделялось политическому или финансовому положению кандидатов, а не их духовным качествам. Так, в 1451 г. герцог Амадей VIII Савойский добился назначения своего сына на высокую должность женевского епископа. А если у кого-то и вызывал сомнение тот факт, что новый епископ не был рукоположен в священники, т.к. ему было всего восемь лет, то они благоразумно молчали об этом. Папа Александр VI, представитель семейства Борджиа (знаменитого своими смертоносными пирами), добился своего избрания папой в 1492 г. несмотря на то, что у него было несколько любовниц и семеро детей, в основном благодаря тому, что он открыто перекупил папство через головы своих ближайших конкурентов.
Макиавелли объясняет свободные нравы, царившие в Италии в конце эпохи Возрождения, дурным примером, показываемым церковью и ее духовенством. Для одних призыв к реформам был призывом к административной, нравственной и юридической реформации Церкви. Следовало изжить имевшие место нарушения и безнравственность, папа должен был меньше интересоваться мирскими делами, духовенство должно было иметь должное образование, управление Церковью должно было быть упрощено и очищено от злоупотреблений. Для других, наиболее насущной проблемой была духовность Церкви. Имелась срочная, жизненно важная нужда вернуться к свежести первооснов христианской веры. Многие оглядывались вглубь веков, завидуя простоте и духовности апостольского христианства. Нельзя ли было вернуть этот золотой век христианства, возможно, вновь осмыслив новозаветные тексты? Такой была программа реформ, являвшаяся заветной мечтой интеллектуалов половины Европы. Однако папы эпохи Возрождения, казалось, больше интересовались светскими, а не духовными вопросами, что привело к невиданному ранее уровню корыстолюбия, коррупции, безнравственности и поразительно неудачным результатам применения политики силы. Слова Гианфреско Пико делла Мирандола (которого часто путают с его дядей Джованни), произнесенные в марте 1517 г., крагко подводят итог мыслям, которые терзали многих образованных людей того времени: "Для того, чтобы одержать победу над врагами и вероотступниками, гораздо важном восстановить падшую нравственность до ее древнего добродетельного состояния, чем вводить флот в Черное море".
Были, однако, и такие, которые добавляли к этому списку еще одно требование - реформацию христианской доктрины, богословия, религиозных идей. По мнению таких мыслителей, как Лютер (Виттенберг) и Кальвин (Женева), Церковь потеряла из виду свое интеллектуальное наследие. Настала пора возрождения идеалов "золотого века" христианской Церкви. Плачевное состояние Церкви в начале шестнадцатого века было лишь симптомом более страшной болезни - отклонения от основных идей христианской веры, потери интеллектуальной подлинности, неспособности понять того, чем на самом деле являлось христианство. Нельзя было реформировать христианство, не поняв того, чем оно на самом деле должно было являться. Для этих мыслителей очевидные промахи Церкви в период позднего Возрождения были последней ступенью постепенного процесса, который продолжался в Церкви со времен богословского возрождения двенадцатого века - разложения христианской доктрины и этики. Те основные идеи, которые, по мнению Лютера и Кальвина, лежали в основе христианской веры и практики, были заслонены, если не полностью извращены рядом средневековых наслоений. По мнению этих мыслителей, настало время преобразований, направленных на то, чтобы вернуться к более "чистому и свежему" христианству, которое манило их из глубины веков. Реформаторы подхватили призыв гуманистов: "назад к источникам (ad fontes)", назад к золотому веку Церкви, чтобы вновь утвердить ее свежесть, чистоту и жизнеспособность, потерянную в период застоя и разложения.
Литература того периода, несомненно, рисует картину растущего церковного разложения и недееспособности, указывая на степень нужды в реформах, которую испытывала Церковь в период позднего средневековья. Однако, здесь следует сделать предупредительное замечание о манере толкования этих источников. Вполне возможно, что они отражают не столько ухудшение реального положения Церкви в указанный период, сколько увеличение требований, выдвигаемых к ней. Увеличение числа образованных мирян - один из наиболее значимых элементов интеллектуальной истории Европы позднего средневековья - приводило к возрастанию критики Церкви ввиду очевидного расхождения между тем, чем Церковь являлась в действительности и тем, чем она должна была являться. Растущая критика могла вполне отражать не реальное ухудшение состояния Церкви, а тот факт, что ввиду увеличения образовательных возможностей все большее количество людей были в состоянии ее критиковать.
Однако, кто же мог реформировать Церковь? К концу первого десятилетия шестнадцатого века коренной сдвиг власти был, в основном, завершен. Власть папы уменьшилась, а власть светских правительств Европы увеличилась. В 1478 г. была учреждена Испанская Инквизиция, имевшая власть над духовенством и религиозными орденами (и, в конечном итоге, над епископами), управление этой системой судов было возложено не на папу, а на испанского короля. Болонийский Конкордат (1516 г.) предоставил французскому королю право назначать высшее духовенство французской Церкви и тем самым непосредственно управлять этой Церковью и ее финансами. По всей Европе способность папы провести реформу его Церкви постепенно уменьшалась: даже если бы у пап позднего Возрождения и было желание провести реформу (имеется, впрочем, очень мало указаний на такое желание), реальная возможность сделать это ускользала от них. Это уменьшение папской власти, однако, не привело к уменьшению власти поместных или национальных Церквей, которые продолжали оказывать большое влияние на свои народы. Уменьшилась в этот период именно способность папы контролировать местную или национальную власть.
В связи с вышесказанным важно отметить то, как протестантские реформаторы вступали в союз с региональными гражданскими властями, чтобы привести в исполнение свою программу реформ. Лютер обратился к германскому дворянству, а Цвингли - к городскому совету Цюриха, указывая на взаимные выгоды от таких действий. По причинам, которые мы рассмотрим ниже (стр. 37-40), английская Реформация (в которой политические факторы были настолько важны, что богословские вопросы рассматривались как второстепенные) не является типичной для европейского движения в целом. Реформация на континенте проходила под знаком симбиоза реформаторов и государственной (или гражданской) власти, причем каждая сторона полагала, что Реформация принесет взаимную пользу. Реформаторов особенно не заботило то, что своими теориями о роли государства и "благочестивого князя" они увеличивали власть своих светских правителей: важно было то, что эти светские правители поддерживали дело Реформации, даже если цели, которые они при этом преследовали, были не всегда достойны похвалы.
Большинство реформаторов было прагматиками, людьми, которые были готовы для продвижения дела Реформации идти на некоторые уступки светским правителям. Точно так же противники Реформации без колебаний призывали на помощь тех светских правителей, чьим интересам наилучшим образом отвечало сохранение религиозного status quo. Ни одно исследование Реформации не может пройти мимо ее политических и социальных сторон, поскольку светские власти Северной Европы видели в ней возможность отобрать власть у Церкви даже ценой принятия нового религиозного порядка. Тем не менее остается фактом, что определенные характерные религиозные идеи получили широкое распространение в западноевропейском обществе шестнадцатого века и оказывали на него достаточно сильное влияние. Этими идеями не должны пренебрегать, кто заинтересован в глубоком изучении Реформации. Автор надеется, что в настоящей работе он сможет представить эти идеи, объяснить их в существующей контексте.
