Феофан Затворник - Письма к разным лицам
Это первый акт – отбить недоумение, оставаясь на стороне веры, без колебаний. Когда это сделано и покой веры возвращен сердцу, тогда можно против недоумений искать разъяснений, кто хочет. И это немудрено. Их всегда можно найти в восстановлении точного учения о предмете веры, подвергшемся нападкам недоумения. Все недоумения исходят от того, что какой-нибудь предмет веры затемняется и ясное представление его не созерцается. Коль скоро этот недостаток будет восполнен, тотчас недоумение рассеется само собою.
Грешат против сего много те, которые, лишь только родилось какое недоумение, тотчас переходят на сторону его и вражески готовы выступить против веры, мечтая в то же время, что они начинают действовать неким возвышенным образом, не то, что иные невегласы-слепцы, и проч. Хорошо ли делает тот, кто лишь только пришло дурное желание, тотчас переходит на сторону его и исполняет его? Конечно, дурно. Дурно делает и тот, кто как только родилось недоумение, тотчас вместе с ним начинает вооружаться против веры. Когда недоумение касается такого предмета, о котором известно Божие определение, то такого рода действование есть богоборство. Законный образ действования должен быть такой: пришли недоумения – не допускай их до сердца и не возмущай ими покоя веры; оттолкни их, стоя сердцем на стороне веры, а потом ищи разъяснения. Придет разъяснение – добре; не придет – беда не велика. Покой веры цел – не слепой, а той, которая видит и знает, как повелел Бог. Повелевает неложный Бог, а недоумения кует нам умишко – задорный, но слепой.
Этими пояснениями теперь ограничусь. Рассеяние ваших недоумений отлагаю до следующего раза.
2. О том же
Начну с Божией помощью восставлять поколебленную веру вашу в вечность мучений и успокаивать душу вашу.
Недоумение ваше таково: «Как можно, чтоб будущие мучения были вечны?! Никак нельзя. Это благости Божией противно». – Прежде всего спросите у своей детской веры, знает ли она, что Бог именно так определил? И если не знает, просветите ее, указав ей прямые божеские о сем определения. Господь ясными словами, не допускающими никакого перетолкования, говорит: Идут сии в муку вечную. Это говорит Господь, нас ради человек и нашего ради спасения воплотившийся, пострадавший, умерший, воскресший, вознесшийся на небеса и седший одесную Отца, чтоб и там выну ходатайствовать тоже о спасении всех и каждого. Если говорит так Тот, Кому столько стоило спасение наше и Кто ничего так не желает, как чтобы все спаслись, верно иначе сему быть нельзя. Кажется, такой вывод столь верен и непреложен, что и колебаний никаких допустить не может. А мы с вами что сделали? Так увлеклись недоумением, что заподозрили и подлинность Писания, и верность толкования, говоря: «Или не так написано в подлиннике, или не так истолковано». Так понравилось нам наше недоумение, что мы готовы ради него все вверх дном повернуть. Но ведь мы имеем подлинные новозаветные Писания. Там стоит: Идут сии в муку вечную. Затем, сколько ни есть переводов Нового Завета – во всех стоит: идут сии в муку вечную. И никаким переводчикам никакого повода не представилось и в голову не пришло как-нибудь иначе перевести эти страшные слова: в муку вечную. Потому не может подлежать сомнению, что Господь именно так сказал. Истолковывать же тут нечего – слова ясны без толкования. Пытались дать слову вечный кривое толкование, – не верующие, а неверы – будто вечный означает здесь относительную вечность: долго-долго, но не без конца, долго так, что эта длительность покажется вечностью, но все же и конец будет. Что такое толкование криво, обличает тут же стоящее другое слово: в живот вечный. Живот вечный и кривотолки разумеют, как имеющие быть без конца. Так надо понимать и муку вечную. Оба изречения стоят в одинаковых условиях. Что разумеется об одном, нельзя того отрицать другого. Если живот без конца, то и мука без конца.
Извольте теперь спросить свою детскую веру, видит ли она, что Сам Бог сказал, что муки вечны? Ну как не видать?! А если видит, пусть так и верует от всей души и всякое противное тому недоумение гонит прочь, не отдаваясь ему в плен без разбора.
Но дадим на время ход вашему недоумению и спросим его: «Ты какие права предъявить можешь на свое существование?» – «Недоумеваю, – говорит, – как согласить можно вечные муки с благостью Божией, с беспредельным Божиим милосердием. Ведь страсть, какие муки указываются! Огнь неугасающий, червь неусыпающий, тьма кромешная, скрежет зубов! Господи мой батюшка! Как благоутробный Господь будет смотреть на такие истязания?! Господь нам заповедал прощать. Сам ли не простит? Он молился на Кресте за согрешивших против Него страшнейшим согрешением, таким, больше которого нет уже и быть не может. Неужели нельзя Ему простить в будущей жизни?»
– Что же скажем мы такому недоумению?! Ты стоишь за благость и милосердие Божие. Но речь твоя имела бы смысл, если бы вечность мук определили люди – безжалостные и неумолимые ригористы. Тогда резонно было бы возразить им: «Ваше положение не может быть принято, потому что оно противно благости Божией». Но когда такое определение постановил Сам Господь – всеблагий и всемилостивый, то уместно ли как бы в лице говорить Ему: «Быть не может, это противно Твоей благости?» Как будто бы Он говорил не знать что? Разве Он переставал быть благим, когда изрек сие? Конечно, нет. А если не переставал быть благим, то нет сомнения, что такое определение совершенно согласно с Его благостью. Ибо Бог никогда ничего не делает и не говорит, что было бы противно Его свойствам. Для детской веры этого объяснения совершенно достаточно. И я на нем покоюсь более, нежели на каких-либо других разъяснениях, что и вам советую.
Говорите: «Господь на кресте молился за распинателей, можно ли, чтоб Он казнил кого-либо из грешников вечными муками?»
– Господь молился, и молитва Его тотчас принесла плод. Разбойник покаялся и, уверовав в Господа, открыл себе вход в рай. Сотник исповедал Господа Сыном Божиим и, освятившись верой, имеется в числе святых. Верно, и все те, которые пошли с Голгофы, бия себя в перси, не лишились благой части. – Так и все, которые, нагрешив пред Богом, обращаются к Нему в слезах покаяния, всегда получат прощение, и пред ними дверь рая не заперта. Если б все люди, грехам повинные, так поступали, все бы вошли в рай, и ад остался бы занятым одними духами злобы, ожесточенными и нераскаянными. Вы опираетесь на милосердом прощении. Но прощение небезусловно: покайся, и прощение получишь. А нераскаянного как простить?
Господь милосердый всех готов простить, только покайся и прибегни к Его милосердию. Если б и бесы покаялись, и те были бы помилованы. Но как они закостенели в упорном противлении Богу, то и нет им помилования. То же и в отношении к людям. Невозможно помилование тех, которые упорно противятся Богу. Что такие есть, это, думаю, вы знаете. Что многие из таких и на тот свет отходят богоборцами и богоненавистниками, и этого, полагаю, отрицать не станете. Что же их там ожидает? Уж видно что! Как они Бога знать не хотели, то и Бог скажет им: «Не вем вас, отойдите». – А когда такое решение от Бога изойдет, кто отменит его? Вот и вечное отвержение – печать ада!
Остается строить надежду, нет ли покаяния за гробом? О, когда бы возможно было это?! Какое бы облегчение нам грешным! Господь столько милосерд, что только покайся, хоть бы то и за гробом, непременно простит. Но то наше горе, что надежды-то такой не на чем основать. Закон жизни таков, что коль скоро кто положит здесь семя покаяния, хоть бы то при последнем издыхании, то уж не погибнет. Семя сие возрастет и плод принесет – спасение вечное. А коль скоро кто здесь не положит семени покаяния и перейдет туда с духом нераскаянного упорства в грехах, то и там навеки останется с тем же духом, и плод от него вовеки будет пожинать по роду его, Божие вечное отвержение.
В притче о богатом и Лазаре Авраам отвечает богачу: Между нами и вами пропасть велика утвердися, яко хотящии прейти отсюду к вам не возмогут, ни иже оттуду к нам преходят (Лк. 16: 26). Какое решительное разделение одних от других! Я беру здесь из притчи только одну эту черту, что коль скоро кто, перешедши в другую жизнь, попадет налево, то ему уже нет перехода направо. Но в притче сей проглядывает и та мысль, что на том свете, если б и возможно было кому бросить свое грешное упорство, то это не принесет уже ему пользы. Так по закону правды: приял благая в жизни, а там терпи (см. Лк. 16: 25). Увы нам грешным! Поспешим поскорее покаяться здесь и получить разрешение, разрешающее навеки не для земли только, но и для неба.
Так видите, в чем дело! Посему или пусть ваше сердоболие сделает всех грешников покаявшимися, или пусть согласится, что возможна часть людей, которые не получат прощения и будут осуждены по причине нераскаянного упорства.
