Антоний Блум - Духовное путешествие

      Так поступает Бог. Крест Его свидетельствует о Его вере в человечество и в каждого отдельного человека, о Его несокрушимой надежде; вот почему Его смерть становится нашей жизнью, а Его Воскресение - самой Вечностью для нас.

ЦЕЛЬ ВЕЛИКОГО ПОСТА. ВОСКРЕСЕНИЕ И КРЕСТ

 Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость; потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков (1Кор.I,22-25).

      Не следует ни на миг забывать, что конец и цель нашего путешествия - встреча с воскресшим Христом. Некоторые люди готовы признать, сколь важное место Воскресение занимало в опыте апостолов, но не в состоянии понять, каким образом этот апостольский опыт может иметь центральное значение и для нас. Но разве достаточно нам верить на слово другим и основывать свою веру на чем-то совершенно недоказуемом? Я бы хотел подчеркнуть тот факт, что из всех мировых исторических событий Воскресение Христово принадлежит в равной мере к прошлому и к реальности сегодняшнего дня. Христос, Который умер на Кресте в определенный день, Христос, Который воскрес из гроба в Своей прославленной человеческой плоти в определенный день, принадлежит прошлому как исторический факт; но Христос воскресший живет вечно в славе Отчей, принадлежит истории каждого дня, каждого момента, потому что, согласно Его обещанию, Он, ожив, пребывает с нами ныне и во веки веков. С этой точки зрения христианский опыт в самом существе своем связан с событием Воскресения, потому что это единственное евангельское событие, которое может стать частью нашего личного опыта. Все остальное мы воспринимаем из письменного или устного предания: описание Страстей, различные события, о которых повествует Священное Писание, но Воскресение мы знаем, лично; в противном случае нам не ведом изначальный, основополагающий факт жизни Церкви и христианской веры. Святой Симеон Новый Богослов сказал: "Как может тот, кто не познал Воскресения в этой жизни, надеяться открыть его и насладиться им по смерти?" Только опыт Воскресения и Жизни Вечной может превратить смерть тела в сон, а самую смерть во врата Жизни.

      Если такое ясное и четкое утверждение вызывает вопросы, если в ответ на него вам приходится спросить себя, находитесь ли вы внутри христианского опыта, - прекрасно! Это центральный опыт, без которого нет христианина, нет христианства; без него наша вера - не вера, а легковерие, неуверенность в невидимом, а способность принимать чужие недоказуемые свидетельства, основанные единственно на том, что кто-то сказал нечто как будто невероятное, но что, тем не менее, по причинам также малоосновательным, мы готовы принять.

      Обратимся теперь к самому событию Воскресения и спросим себя, почему оно столь центрально, почему апостол Павел мог сказать: Если Христос не воскрес, то мы несчастнее всех человеков... и вера наша тщетна... Действительно, если Христос не воскрес, то вся наша вера, вся наша убежденность, наша внутренняя жизнь, наша надежда - все покоится на лжи, все основывается на чем-то, чего никогда не было и что не может служить основанием ни для чего.

      Давайте подумаем теперь отдельно об апостоле Павле и о двенадцати апостолах. Апостол Павел, еврей из евреев, ученик выдающихся наставников, человек пламенной веры, укорененной в Священном Писании, ревностный поборник предания отцов; апостол Павел, который мог бы встретить Христа, который безусловно сталкивался с учениками Христа и не упустил ни одной возможности узнать, понять этого нового Пророка и составить о Нем мнение; апостол Павел, сопоставив все, что ему стало известно о Нем, с тем, что он познал из Священного Писания и из свидетельства иудейской общины - отверг Христа. При всей своей вере в пришествие Мессии, он не сумел узнать Мессию, когда тот пришел. С намерением искоренить первые ростки христианской веры отправился он из Иерусалима в Дамаск; и именно на этом пути он, гонитель, столкнулся лицом к лицу с Воскресшим Христом. Эта встреча придала абсолютное значение и ценность всему тому, что он прежде отвергал. Встретив Воскресшего Христа, он познал с непосредственной и ослепляющей убедительностью, что Тот, Кто умер на кресте, в Ком он отказывался признать Мессию, был воистину Тот, Кого чаял Израиль.

      Потому что Христос предстал перед ним живой после реальной смерти, Павел мог признать, что все, что Христос говорил о Себе, и все таинственные и прикровенные указания относительно прихода Мессии - истина и относится к галилейскому Пророку. Только в свете Воскресения для него и для многих стало возможно принять верой все Евангелие. Только в свете Воскресения можно признать Сына Божия в Том, Кто умер на кресте, и можно принять с убежденностью и уверенностью весь евангельский рассказ, начиная с Благовещения, рождения от Девы, чудес и свидетельств Христа о Себе, подтвержденных свидетельством от Бога о Своем Помазаннике.

      Может быть, и этого достаточно, чтобы мы могли постичь один из существенных аспектов Воскресения и все его значение; но если мы обратимся теперь к двенадцати апостолам, мы увидим, что Воскресение означает еще нечто даже большее - если только это возможно. В опыте двенадцати апостолов смерть Христа на кресте была событием гораздо большим и значительным, чем смерть друга, наставника и учителя. Они не просто оплакивали потерю любимого Друга, поражение Вождя, в победе которого были уверены. Если мы внимательно вчитаемся в Евангелие, посмотрим, какие отношения были между апостолами и Господом, мы увидим, как мало-помалу растет близость между Учителем и учениками. Они пришли к нему кто с верой, кто скептически ("Из Назарета может ли быть что доброе?") они прошли через многие колебания и сомнения и были совершенно захвачены не только тем, что проповедал Христос, но всей Его личностью. Прежде распятия их можно рассматривать, действительно, как обособленную от всего мира группу людей, в полном смысле слова "избранных и искупленных". Христос стал абсолютным центром их жизни. Когда Христос обратился к Своим ученикам и спросил, не хотят ли они оставить Его, Петр ответил: Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни... Мы видим грушу людей, собранную вокруг Того, Кто есть Жизнь Вечная, явившаяся среди преходящего, временного мира, в который грех человеческий ввел смерть и тление; и эта группа людей не может существовать вне своей связи со Христом не потому, что их соединяют узы любви, дружбы, лояльности, а потому что в нем они уже опытно пережили Жизнь Вечную, новое измерение - измерение не личных отношений, а онтологическое, сущностное. И это не просто более полная, более богатая, более прекрасная жизнь, - это инобытие, которое Христос даровал им.

      И когда Христос умер на кресте, отверженный, преданный теми, кто был вне этого круга любви, вне этой тайны Божественной, сущностной, воплощенной, действенной, преображающей любви - речь шла не о смерти друга и наставника: то была гораздо более глубокая трагедия. Если Христос во всей полноте того, что Он представлял Собой, мог умереть на кресте, значит, человеческая ненависть сильнее Божественной Любви; человеческая ненависть препобедила Божественную Любовь, вывела Христа из града человеческого, отвергла Его и убила на Голгофе. И вместе с этой смертью Божественной Любви с этим отвержением потеряна также Жизнь Вечная в человечестве: она была отринута. Божественная Любовь так была предложена человеку, что была одновременно и упреком и величайшей надеждой, и эта Любовь отвергнута; что же тогда остается человеку? Лишь то, что всегда у него было: потемки, где идет борьба в отделенности от Христа, сумерки, которые содержат сколько-то добра, сколько-то ненависти и очень много безразличия, сумерки, где люди чужды друг другу, где отношения непрочны, привязанность хрупка и постоянно исчезает...

      Но что же стало с этими людьми, которые были едины со Христом, которые опытно пережили присутствие Живого Бога в своей среде? Все, что им осталось - это терпеливо переносить, влачить существование, но жизни им не осталось. С тех пор, как они вкусили Жизнь Вечную, призрачное временное бытие, которое завершается тлением и смертью, которое все сводится к будущему конечному поражению, обещает лишь возвращение в прах - отныне это бытие следует называть не жизнью, а преддверием смерти. Поэтому когда Писание, образно или прямо, доводит до нашего сознания, что в смерти Христа мы все умерли в той мере, в какой мы уподобились Ему и стали с Ним едины, и что в Его Воскресении мы возвращаемся к Жизни вместе с Ним, оно говорит о чем-то абсолютно конкретном и реальном. Но в этом есть нечто, чего мы не можем постичь с тем же трагизмом, полным мрака, который объял апостолов; нам это недоступно по вполне простой и очевидной причине: в Страстную пятницу, как бы мы ни силились погрузиться целиком в ее трагедию, мы твердо знаем, что не пройдет трех дней, как мы будем петь Воскресение. Мы не можем изгладить из памяти Христово Воскресение, и не только потому что из года в год мы вновь и вновь переживаем его и не в силах этого забыть, а потому что, как члены Тела Христова, как христиане, включенные в тайну Всецелого Христа - в Церковь, мы носим в себе эту Жизнь Вечную, свидетельствующую о том, что тьма Страстной пятницы уже преодолена. Преодолена она уже в нас самих, в наших глубинах уже горит свет, уже присутствует жизнь; победа хотя бы отчасти уже одержана. И даже в сердцевине Страстной Пятницы мы не можем не помнить о грядущем Воскресении.