Юрий Харчук - Озарение: история Пробужденного
– В том-то и дело, что я еще в раздумье.
– Я привез маме из Индии шикарное сари, когда летом туда по обмену опытом ездил.
К этому времени я уже успел сообразить, что «большой праздник» – это день рождения жены. В правильности выбранного подарка я долго не сомневался – решил подарить ей талисман, привезенный тоже из Индии. По оценкам ювелира, он превышает годовой бюджет небольшой страны, но ценен он был и как «хранитель». «Глаз Будды» – это всевидящее око хранит и защищает его обитателя.
«Как же иначе! – рассуждал я. – Это именно то, что нужно – талисман!»
– Как думаешь, мама наденет сари в день рождения?
– Думаю, что я ее уговорю. Это так красиво, она будет выглядеть в нем как настоящая богиня Бодхисаттва.
Мы попрощались с сыном, и я поднялся в кабинет. Достал из сейфа драгоценный подарок, чтобы еще раз им полюбоваться.
* * *Настал день праздника. С утра в доме звучали восточные мотивы, в бассейне и на плитке двора были рассыпаны ароматные лепестки роз, в комнате курились ароматические свечи. Гости стали прибывать уже к обеду. Все, конечно же, восхищались организацией праздника. Это заслуга Олега.
Последним прибыл Учитель Олега – Озаренный, он был подчеркнуто учтив и вежлив. Он был в сопровождении своего бультерьера по кличке Сандра с золотой цепочкой и медальоном за I место в показательных выступлениях на выставке. Собака следовала за хозяином, оглядывая присутствующих пронзительным взглядом и поводя ушами, как антеннами.
– Давно, давно ждем!.. – поспешил я к нему навстречу. – Ом-Рам! – приветствовал я его, ритуально приложив руки к груди и поклонившись.
– Мира и Света этому дому! – приветствовал хозяев и гостей Озаренный.
Одет он был во все черное, длинные седые волосы были завязаны сзади в пучок.
Гостей пригласили к столу.
Все расселись по местам и стали скандировать: «Ни-ки! Ни-ки! Ни-ки!». Взгляды гостей были устремлены на украшенную цветами лестницу, по которой должна была спустится виновница торжества.
Я огляделся, ища взглядом Озаренного, но за столом его не было. Он стоял в гостиной с моим сыном. Я перевел взгляд на лестницу. По ней в ослепительно-белом сари спускалась сияющая от счастья Ники. Гости хлопали в ладоши и продолжали скандировать ее имя. Она действительно напоминала индийскую богиню. Мой сын уговорил ее все-таки надеть сари. Мне всегда нравилась в ней непредсказуемость. Когда она была уже на последней ступеньке, Олег с огромным букетом бардовых роз подошел к ней и, встав на колено, дотронулся рукой до ее стопы. Воцарилась тишина, которую нарушил сын.
– Прости меня, мама, за ту выходку в аэропорту, я был глуп и смешон.
Его слова и поведение взволновали ее.
– Что ты делаешь?! Олег, сейчас же встань!
– Я не встану, пока ты меня не простишь.
– Я давно уже все забыла, – торопливо сказала она.
Он поднялся, вручил цветы, поцеловал ее в щеку:
– С днем рождения, мама!
Гости захлопали в ладоши с возгласами: «Ура! Браво! Браво!»
Настала и моя очередь поздравить именинницу. Провожая ее к праздничному столу и усаживая на почетное место, я наклонился и шепнул ей на ухо:
– Ты сегодня необыкновенно красива, и сари тебе очень идет.
Чувство радости переполняло ее душу, и глаза ее стали влажными от слез благодарности. Гости шумно разговаривали, веселились, пили за здоровье именинницы.
Я подошел к Озаренному, который в сторонке наблюдал за гостями. Сандра с торчащими ушами и большими глазами, словно изваяние, сидела на стуле подле него.
– Нина Васильевна – настоящая Бодхисаттва, – сказал, улыбаясь, Озаренный.
Я заметил на его левой щеке чуть заметный шрам. Он рассказал, что получил его от своего наставника, будучи еще учеником в монастыре, в котором проживал и получал духовное воспитание. Тут я вспомнил о шраме моего партнера по бизнесу Семена Рогачева, у которого он также красовался на левой щеке. И вспомнил слова Анастасии.
– Кто из них? – гадал я. – Оба со шрамами, и оба мне близки.
В разгар веселья все дружно запели. На Кубани принято петь в застолье. Это казацкие старые песни, о воле, о доле казацкой, о хлебе насущном.
Вокруг Ники собрались женщины, с интересом рассматривая замысловатые узоры на ее сари. Мужчины, тоже собравшись группами, вспоминали былые времена.
Время близилось к полуночи, и гости стали расходиться, благодаря за приятно проведенное время. Праздник удался.
В конце концов все гости разошлись и остались только наша семья и Озаренный с Сандрой, которая за весь вечер так и не сдвинулась с места. Она спрыгнула со стула, только когда Озаренный позвал ее разделить с ним трапезу из одной тарелки. Это было любимое блюдо моей жены, которым она угостила учителя Олега.
– Ом-тат-сат! Ом-тат-сат! – благодарил он ее, сложив руки у груди. – Очень вкусно, очень вкусно. Правда, вкусно, Сандра?
Собака посмотрела на него, тявкнула и снова принялась за кусочек баранины. Сам он к еде так и не притронулся.
– Может, посмотрим телевизор? – предложил я.
– Может быть, что-нибудь выпьете? – предложила Ники гостю, но тот сделал вид, что не слышал вопрос.
– Махатма Озаренный не пьет спиртное, – сказал я. – Но зато он знает хорошие стихи, – добавил я. Специально делая ударение на слове «стихи», чтобы Ники было понятно, о чем речь.
Я знал ее слабость к стихам. А я давно соскучился по «дому» и рад был побывать в медитативных афирмациях, посредством которых духовные адепты «улетают» в духовные миры.
– Неужели?! – воскликнула Ники. – Вы читаете стихи?!
Озаренный улыбнулся, пожалуй, второй раз за вечер. Первый раз, когда Ники подала ему жареную баранину, которую она очень вкусно готовила.
– Это не стихи, Нина Васильевна, это наши учебные упражнения, – пояснил Озаренный.
Но, услышав о стихах, Ника уговорит его почитать. Я это понял по выражению ее лица, не терпящего никаких возражений:
– Сегодня мой день рождения. Неужели вы можете мне отказать? Почитайте, пожалуйста.
Озаренный стал читать афирмации.
Я совсем не тот, кого ты ждешь.Я с другой планеты.Тебя пленяет шум и гам,А я люблю спокойствие и тишину.
Конечно, я не тот, кого ты ждешь.Ведь я пришел с другого мира,Но, если примешь предложение мое,Акиши возвещает быть тебе богиней.
Какие примешь ты веления:Жизнь вечную и нескончаемый полетИли земное погребение,Которое, в конечном счете, вас всех ждет?
Проснулась ты, взглянув в окно:Луна со звездами играла в хороводы,Какой-то голос тебя звал в ночи,А Млечный Путь указывал на две дороги.
Эти две дороги очень разные,Их не изменить, не обойти.Одна к ночи ведет, другая – к свету, к радости.По какому ты пойдешь Пути?
Он точно угадал нашу духовную несовместимость с женой и высказал в афирмации то, что я пытаюсь все время, но пока, как видно, безуспешно донести до Ники.
Ники молча переводила взгляд то на меня, то на гостя. Я же делал вид, что меня эти «стихи» нисколько не касаются.
– А еще что-нибудь, – попросила Ники.
Озаренный продолжил читать стихи:
Мой разум чист, как осенью леса,Дождем надежды смыт туман и холод,И, слушая бессмертных голоса,Душою чувствую, что я, как прежде, молод.
Он сделал маленькую паузу и, глядя куда-то в пустоту, продолжил:
Таская бремя хрупкой оболочки,Я думал обрести бессмертье в ней.Жестокостью разбитый на кусочки,Я понял уязвимость всех людей.
И стали все пути внезапно лживы,Лишь интуиция влекла меня куда-то,И, отказавшись от гордыни и наживы,Я убежал к рассвету от заката.
Я окунулся в дебри измеренийИ там исчез, подобно динозавру,Слугою был работы я и лени,Не зная, что со мной случится завтра.
Открытый новым знаниям,Я пронесся по времени, стихиям,по пространству.Я все проверил и на век зарексяНести с собою жертву постоянству.
И потому навечно постоянен,Ум не питая лживою химерой,Вновь наполняюсьЧистотой и Верой.
В камине уютно потрескивали поленья. Ники сидела как завороженная, размышляя над услышанным. Неожиданно она вздрогнула, словно очнулась, и попросила гостя:
– Если вы не устали, пожалуйста, продолжайте.
– Нам пора. Правда, Сандра?
– Ну, напоследок, на прощание... – взмолилась Ники.
– На прощание... – как-то отрешенно отозвался Озаренный.
Он сложил руки на груди, на мгновение замер и стал читать:
О, Боже мой, сегодня ты воскрес!К тебе печаль моя и дума.Влачу я на себе свой крестВ плену злорадного Гагтунгра.
Доколе мне еще страдать?Доколе пить мне чашу горя?Что мне еще тебе сказать?В ком мне еще искать опору?
Я тихо мантру напеваюВ окутавшей меня ночи,Молитвенно к тебе взываю:«О, Господи! О, помоги!»
Духовным светом ты открылБожественные двери,В которые войдет любой.Любой, в тебя поверив.
«О, Господи! О, помоги!О, Господи, сверши же чудо!Отдай душевные долги,Пока я жив под этим грузом».О, Всемогущий, не взыщи!Я понял, что ходил по кругу,Я заблудился, помоги мнеВыйти из замкнутого круга.
Здесь его голос, кажется, дрогнул. Он замолчал, но наступившую паузу никто не прервал, и он снова продолжил. Горько усмехнувшись, он произнес заключительные строки:
