Иларион Алфеев - Человеческий лик Бога. Проповеди
Вспомним, каким был апостол Петр при жизни Спасителя: преданным Христу, верным, любящим, но вместе с тем порывистым, самонадеянным и слабым. Во время бури на море, увидев Иисуса, он воскликнул: «Господи! Повели мне прийти к Тебе по воде» (Мф. 14:28); и пошел, но, усомнившись, стал тонуть. На Тайной Вечери он с уверенностью говорил Господу: «Если и все соблазнятся, но не я» (Мк. 14:29); а вскоре отрекся от Господа. Таким был Петр. Но каким он стал после Пятидесятницы? Смелым, духовно сильным, способным говорить «как власть имеющий», обойти многие города и веси, отдать жизнь за Христа и Евангелие.
Вспомним, кем был Павел при жизни Христа и после Его воскресения — гонителем Церкви Христовой, врагом христиан, дышавшим «угрозами и убийством» против них. И кем он стал после того, как явился ему Христос и в таинстве крещения сошел на него Святой Дух? Павел стал апостолом язычников, он совершил много путешествий, основал христианские общины; он стал автором замечательных посланий, которыми до наших дней духовно питаются миллионы христиан во всем мире. Кто научил его всему этому? Кто дал ему силы и мудрость, мужество и терпение? Не Гамалиил, у ног которого он учился в юности, не книги, которые он прочитал, не другие апостолы, с которыми он встречался, но Сам Бог — через Духа Святого.
Так Господь через Духа Святого преображает жизнь человека, так наполняет Он ее новым смыслом, так в человеческой немощи дает возможность явиться силе Божией. «Сила Моя совершается в немощи», — сказал Христос апостолу Павлу. «Мы немощны, но по благодати Святого Духа мы сильны», — говорил апостол Павел (2 Кор. 12:9). По евангельским меркам мы немощны, мы не соответствуем тому нравственному и духовному идеалу, который начертан для нас Господом в Евангелии. По–человечески мы не способны воплотить в жизнь заповеди Божии, но с помощью Святого Духа это для нас становится возможно. Святой Дух — это Тот, Кто приходит к нам и преображает нас, дает нам силы на проповедь, из слабых и немощных людей превращает нас в апостолов, в носителей благовестия Христова.
Потому мы и обращаемся сегодня с молитвой Святому Духу, которую читаем в течение всего года, кроме пасхального периода: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша». Ибо мы знаем, что Святой Дух, Который присутствует всюду, все наполняя Собою, может и нашу омертвевшую душу воскресить к новой жизни, и наше охладевшее сердце воспламенить любовью; Он способен и нам даровать духовную весну; Он может и нас превратить в апостолов, в носителей слова Божия, в провозвестников Евангелия.
1998
«На пятидесятницу мир отвечает столпотворением Вавилонским…». Пятидесятница
«Егда снизшед языки слия, разделяше языки Вышний; егда же огненная языки раздаяше, в соединение вся призва…» В этих словах кондака праздника Пятидесятницы проводится параллель между тем, что происходило на заре человеческой истории, — столпотворением Вавилонским, — и тем, что произошло в пятидесятый день по Воскресении Христовом — сошествием Святого Духа на апостолов. Тогда люди, одержимые безумной идеей построить башню, которая достигала бы до неба, были наказаны Богом: они заговорили на разных языках, перестав понимать друг друга. А в день Пятидесятницы каждый из сотен людей, пришедших в Иерусалим, услышал апостолов говорящими на его родном языке. Безбожное строительство стало причиной разделения человечества, а сошествие Святого Духа объединило всех людей в единое Тело, единую Церковь, где все понимают друг друга, потому что проникнуты одним духом, живут ради одной цели.
Со времени Вавилонского столпотворения все человечество разделено на разные племена, разные страны, у каждой из которых — свой язык, своя культура, своя цивилизация, своя духовная традиция. И все попытки унификации языка, культуры, мировоззрения, подобно строительству Вавилонской башни, оканчивались в лучшем случае неудачей, в худшем — катастрофой. Мы все были свидетелями крушения Вавилонской башни, которую строили на протяжении семидесяти лет: в течение всего этого времени людей разных национальностей, разных культурно–исторических традиций заставляли говорить на одном языке, исповедовать одну идеологию, навязанную им безбожной властью. Во имя идеи торжества безбожной коммунистической идеологии миллионы людей были репрессированы, загнаны в лагеря, уничтожены физически или морально. Но достигнутое единство оказалось недостаточно прочным: башня рухнула при первом порыве свежего ветра. Все народы, насильственно и искусственно объединенные, вновь разделились и стали строить жизнь каждый по–своему.
А сейчас мы становимся свидетелями строительства еще одной Вавилонской башни: человечество хотят объединить на основе западной гуманистической идеологии, которая, хотя и не отвергает Бога, но в центре всего ставит человека как «меру всех вещей». Именно во имя так называемых «прав человека» на людей сбрасывают бомбы, их обрекают на изгнание, лишения, голодную смерть.
В праздник Пятидесятницы 1943 года, в разгар Второй мировой войны, выдающийся русский богослов протоиерей Сергий Булгаков писал: «Дух пришел в мир, но достигает ли нас Его источник, жаждем ли Его? Или же нам ныне становится непосильно духовное Его торжество? Увы! На Пятидесятницу мир отвечает столпотворением Вавилонским, на шум с неба ревом воздушных и земных орудий, на разделяющиеся языки, почивающие на каждом, адским огнем учений ненависти и разделения сатанинской гордости и насилия. Мир горит и разрушается, а не преображается. Он не вдохновляется излиянием Духа, но задыхается в исступлении».
Эти слова весьма актуальны сегодня, на исходе XX столетия. Накануне Пятидесятницы, 29 мая, я вернулся из Белграда, куда ездил с делегацией христианских деятелей для переговоров с президентом Милошевичем и руководством Сербской Православной Церкви. В Белграде я не слышал «рева воздушных и земных орудий», но слышал вой сирены воздушной тревоги, означающий начало очередной бомбардировки. В то время, когда мы в здании Патриархии беседовали с Патриархом Павле и членами Священного Синода, внезапно загудели сирены, после чего во всем Белграде отключилось электричество: была разбомблена последняя электростанция. Для нас это означало всего лишь, что беседа продолжилась при свечах. Но для тех, кто в эти минуты лежал на операционном столе, чья жизнь поддерживалась аппаратом искусственного дыхания или искусственной почки, это означало неминуемую и немедленную смерть.
Видел я и мертвый аэропорт, куда давно уже никто не прилетает и откуда никто не вылетает, где не работают эскалаторы, нет воды в умывальниках, нет того обычного многолюдства и движения, с которым в нашем представлении связаны аэропорты. Видел десятки разрушенных зданий, от которых не осталось ничего, кроме четырех стен с пустыми глазницами окон, а внутри ни потолков, ни стен, все уничтожено. И при всем этом люди гуляют по улицам, дети играют во дворах уцелевших зданий, катаются на велосипедах, никак не реагируя на вой сирен. По одному из немногих уцелевших мостов через Дунай движутся сотни автомобилей, хотя этот мост в любую минуту может быть разбомблен. А в Воеводине, через которую пришлось ехать в Белград, в самом разгаре полевые работы: сотни людей каждое утро выходят на поля, чтобы обрабатывать землю, засеивать ее семенами. Жизнь продолжается, и война тоже продолжается.
А сколько людей уже погибло под бомбами! Среди «случайных жертв» бомбардировок — не только сербы, но и косовские албанцы, ради блага которых якобы предпринимаются акции западных держав, объединенных одной идеей — борьбы за «права человека»? Косово превращено в выжженную землю, тысячи домов разрушены, сотни тысяч людей, оставшихся без крова, разбрелись по лицу Европы в поисках пристанища, а западные борцы за права человека все продолжают беспощадно громить то, что осталось, сбрасывая бомбы на города и веси Югославии.
У этого трагического противостояния есть, конечно, свои политические причины. Распад старой Югославии, ошибочная национальная политика нового югославского руководства, межнациональный конфликт в Косово, заинтересованность Запада в контроле над Балканами, неспособность сторон, вовлеченных в конфликт, прийти к взаимоприемлемому решению — все эти факторы способствовали тому, что происходит. Но есть и более глубокие — идеологические причины у этого конфликта. Лидеры западных стран решили, что весь мир должен жить в соответствии с западными либеральными стандартами, и, поскольку Югославия этим стандартам пока не соответствует, решено ей их навязать насильственным путем.
Не следует отрицать преимуществ западной цивилизации: права человека в странах Запада обеспечиваются, люди живут не бедно, получают высокие зарплаты и пенсии, государство заботится о своих гражданах. Религия же никому не навязывается: во что хочешь, в то и веруй; полная свобода и вседозволенность (разумеется, в рамках гуманистических стандартов). Но все это складывалось на Западе на протяжении нескольких столетий — начиная с эпохи Возрождения, когда на смену средневековой теоцентрической идеологии пришла идеология антропоцентрическая. Что же касается, например, России или Сербии, то эти страны вообще не участвовали в построении гуманистической вселенной: они развивались по своим законам, искали свой путь развития, соответствующий их культурно–исторической традиции. Не участвовали в строительстве западной цивилизации ни мусульманские страны, ни Китай, ни Индия, ни Африка, которые вовсе не готовы (и неизвестно, будут ли когда‑нибудь готовы) жить в соответствии с западными стандартами.
