Иеромонах Дамаскин (Христенсен) - Не от мира сего
Братия и сестры по его началом отказались от мирских радостей, дали почти монашеские обеты. Единство их было возросло и укрепилось в совместной духовной борьбе. Они посвятили жизнь служению Господу, несли слово Божие прохожим, кормили неимущих, давали кров бедствующим семьям. Многие разъехались по другим городам лишь с несколькими долларами в кармане. Отец Павел сумел донести до них, сколь близок конец света и сколь важна и неотложна их работа. Они начинали и заканчивали день молитвой, причащались каждое утро.
Нафанаил знал, многое в жизни ордена изменится, приобщись они глубины Православия, собственно, перемены уже начались. Однако он боялся менять всё резко: как бы не разрушить то, что кропотливо создавалось годами. Кто из нынешних «отцов» Церкви способен понять и оценить стремление их общества к апостольской деятельности, если в церковных кругах ею откровенно пренебрегают? И кто услышит их слабый голос — напоминание о конце света, о неотмирности, если вокруг (в том числе и в Православной Церкви) царит дух обмирщенности? Но ордену так или иначе придется вступить в церковную организацию, чтобы стяжать церковную благодать живых апостольских традиций. В Церкви же они непременно столкнутся с распрями и интригами, придется принять чью‑то сторону, чего им совсем не хотелось. Вступив в ту или иную «юрисдикцию», чьи руководители пекутся о своем престиже, ордену придется принять чужие «общепринятые» правила. Но Нафанаил знал, что его паства, как и Братство преп. Германа — далеко не заурядные общины, и всякое «усреднение», «уравнение» лишь порушит их, превратит в очередную группировку, которая добивается «признания».
С такими смешанными чувствами пришел Нафанаил к могиле о. Серафима за помощью. Он чувствовал, что до сих пор о. Серафим вел их к Православию. Теперь требовалось указать дальнейший путь. Молитва Нафанаила, истовая и отчаянная, была порождена болезнованием сердца. Вдруг на душе воцарился чудесный покой. И он услышал в сердце своем, словно о. Серафим говорил с ним: «Читай Деяния апостолов!» Не поверив себе, Нафанаил замер. «Десятую главу», — услышал он отчетливо.
Нафанаил не мог сразу же припомнить, о чём говорилось в десятой главе. Перечитав ее позже, понял, в чём дело: рассказывалось там о крещении сотника Корнилия, «благочестивого и богобоязненного, со всем домом своим творившего много милостыни народу и всегда молитвенной связи с Церковью у него не было, и некоторые обычаи шли вразрез с обычаями христиан (в ту пору державшихся иудейских ограничений в пище). Бог, направляя сотника ко спасению, послал ему Ангела, возвестившего: «Корнилий! Молитвы твои и милостыни твои пришли на память перед Богом». Было видение и св. апостолу Петру, он пришел к Корнилию и его близким и сказал: «Вы знаете, иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменниками. Но мне Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым. Истинно познаю, что Бог нелицемерен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему».
Услышав слова апостола Петра и поверив им, Корнилий стяжал Святого Духа. Различия меж ним и христианами не помешали ни спасению души, ни исповеданию христианской веры. Сказал ему и его друзьям апостол Петр: «Кто может запретить креститься водой тем, которые, как и мы, получили Святого Духа?» И велел им креститься.
Прочитав эти строки, Нафанаил понял, что его орден находится в том же положении, что и Корнилий. За искренние молитвы и милостыни Бог призвал их и указал путь к Православию, к Своей Церкви, дабы они приобщились всего, что Господь принес на землю. И обстоятельства, отличающие жизнь ордена от обычной жизни Православной Церкви в Америке, не мешают принять Православие, как Корнилию не помешали его различия с иудеями.
Итак, на трудный вопрос Нафанаила о. Серафим дал краткий, но исчерпывающий ответ. Четыре года спустя, после тщательной подготовки все члены ордена приняли Православие, встав под «спасительную ограду» Православной Церкви, как говаривал некогда о. Серафим. «Кто может запретить креститься водою?» Отец Герман с благословения епископа Марка Ладожского[77] крестил 650 человек. Сегодня орден, переименованный в Братство Христа Спасителя, находит всё новые и новые творческие пути своему апостольскому рвению, проповедует Евангелие Христово с православных позиций. В духе архиеп. Иоанна, также предвидевшего скорый конец света, миссионерство Братства приобрело независимые черты, каждый его член не боится брать на себя ответственность за свои действия и не прячется за «церковные структуры». По всей Америке, Канаде и другим странам открываются независимые миссионерские центры, книжные магазины. Многие члены бывшего ордена выбрали тернистый путь монашества в монастыре преп. Германа и других обителях.
Пастор Андрей Росси, открывший для ордена Православие, говорит, что чудо это произошло по молитвам о. Серафима: «Я верю, что о. Серафим с небес увидел наши борение и поиск. Со стороны мы, может быть, и казались странными, но он видел, что у нас на душе, что мы не так уж плохи. И пришел на помощь».
ПОКА ЧТО ЭТО САМЫЙ яркий пример того, что о. Серафим своим предстоянием перед Богом помогает готовить Церковь последних времен, Церковь богобоязненных борцов за Православие. Но коль скоро его небесная помощь оказалась столь значимой в Америке, может, и в иных странах, особенно в России, он помог не меньше?
В 1988 году весь орден принял Православие — в том же году Русь отметила 1000–летие Христианства. Для страждущей Русской Церкви это совпало с началом новой деятельности и долгожданной свободы. Отец Герман говорил: «Славные дни настали для Православия. Наше Братство еще не ведало столь плодотворной поры». Он получал кипы трогательных писем от верующих в России — они высоко оценивали труды о. Серафима в годы страданий. Итак, о. Серафим дал своем сотаиннику не только многочисленную паству (Братство Христа Спасителя), но и еще одно «другое селение» — Россию.
Бок о бок с о. Серафимом в новой возрождающейся России подвизается бесчисленное множество смиренных, богобоязненных, долготерпеливых страдальцев, которые, хоть и без гроша за душой, работают Христа ради, отдавая себя в жертву, не помышляя о признании или награде. Это те самые труженик Христовы, что сокрыты от мира сего, разлагающегося и загнивающего, но именно они и составляют то, что мы называем «Святая Русь». Они — надежда России, не в смысле материального расцвета, но надежда на духовное освобождение и спасение в предстоящей жатве душ.
Несомненно, наблюдая с небес в ту пору за ростками свободы в России, о. Серафим радовался и молился, дабы «осколки и обломки» былой веры (по выражению старца Анатолия Оптинского) сложились воедино, и святая Русь снова бы предстала перед миром во всей своей духовной красе и сказала бы последнее покаянное слово от всего белого света перед грядущим Господом. Уже при жизни о. Серафим предчувствовал эту радость. Отец Герман вспоминает:
«Утром на службу в церковь пришел о. Серафим и рассказал чудесный сон. На склоне холма, на лугу стоит почитаемый им Владыка Аверкий, перед ним толпа людей, о. Серафим — среди них. Архиеп. Аверкий улыбчив, так и сияет. Одет в ослепительно белое, равно и все вокруг (в том числе и дьякон, и сам о. Серафим, стоящий чуть ниже по склону). Идет какая‑то торжественная служба. Дьякон вот–вот должен возгласить прокимен, но почему‑то молчит, словно забыл слова. Отец Серафим хочет подсказать, вопрошающе смотрит на Владыку Аверкия. И тот дает знак, дабы о. Серафим говорил.
«Да воскреснет Бог и расточатся врази Его! Да восстанет Россия! Аллилуйя!» — громко произносит о. Серафим, и слова его подхватывает величественный хор. Пение накатывается волнами со всех сторон, всё громче, всё мощнее. Владыка Аверкий довольно улыбается и начинает медленно восходить, кадя по сторонам. И слушая многоголосый хор, о. Серафим понимает, что невиданное торжество это — по случаю Воскрешения России».
ЭПИЛОГ
Катакомбная сеть
Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого, оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов и судит помышления и намерения сердечные.
Евр. 4:12.
ИСТИННЫЙ ПРОРОК тот, кто умеет склонить дух человеческий к раскаянию. Он отбрасывает всё внешнее, все костыли и подпорки человека, показывая, что ни одна из них не поможет на Страшном Суде, когда обнажатся тайны сердца. Голос пророка напоминает, что нужно непрестанно вести невидимую брань за спасение против страстей и «духов злобы поднебесной»,
384
которые в час смерти будут стараться уловить душу человека. Пророк прямо указывает единственный путь в Рай — через Голгофу, через Крест, обагренный кровью Христа.
