Карл Ренц - Есть я? Я есть.
Разве это не весело? Если действительно не имеет значения, имеете ли вы или нет, но даже этого не достаточно. Вы никогда не будете удовлетворены никакими обстоятельствами. Никакого удовлетворения, вообще никогда! Удовлетворение никогда не придёт и никогда не уйдет, потому что вы уже являетесь удовлетворением, и потерять его это шутка. Как вы можете потерять то, что вы есть? Фантастика, но это происходит, посмотрите. Дерьмо случается!
Вы всегда есть то, что вы есть, и это само удовлетворение, никогда не нуждающееся ни в чём другом. Но затем вы сновидете этого одинокого ублюдка, а этому одинокому ублюдку всегда что-то нужно. Всегда в нужде, жадный, никогда не удовлетворённый и всегда хочет больше, никогда не достаточно. Даже если он получает Сатори, он хочет ещё одно большее, ещё одно Сатори, затем может быть ещё одно пробуждение и ещё одно, более глубокого уровня в измерении нижнего белья или чего-то ещё [смех].
Всё это побочный эффект этого одинокого Бога, даже эти высокоинтеллектуальные книги, очень глубокие, они действительно что-то нашли, потому что они глубокие (found нашли, pro-found глубокий). Но то, что вы можете найти, в сравнении с тем, что вы есть, пусто и кусок дерьма.
Это очень глубоко, но я против находок. Это окончательное лекарство от Нисаргадатты. Не находя нигде никого, вы есть то, что никогда не может быть найдено или потеряно. Но в момент, когда вы находите себя, даже как это существование, всё чем вы претендуете быть, это этот одинокий ублюдок, кто знает себя как что-либо. Это может быть очень проникновенным и очень глубоким и очень каким-то там ещё, но это на одного слишком много. Потому что это одиночество, это печаль, всё, что вы можете найти, это печаль. Счастье не может быть найдено, потому что счастье никогда не терялось! Всё, что вы можете найти, это воображаемая печаль. Пустое, пустое, пустое!
В: Одиночество, кажется, является всем вокруг нас, с самого утра...
К: Оно всегда присутствует.
В: Но я размышляю, хорошо это или плохо, или на что это было бы похоже, если бы у нас не было этой печали. Может быть какое-то вдохновение… Эта бесконечная боль или дискомфорт, в которую ты попадаешь… Можем мы освободиться от неё?
К: Никогда!
В: Это изначальная боль, которую мы имеем в себе?
К: Да, это семя всех желаний. В Индии это как Бог в своем отсутствии, когда Бог не знает себя, он становится собакой, противоположностью Бога (God) является собака (dog), затем он создаёт догму (dog-ma), концепцию самого себя. Из-за этой воображаемой концепции самого себя он становится собакой и из собаки он создаёт свою собственную ма - суку. Все догмы происходят из этого, все концепции происходят из первой. Язык создает сам себя, и сам говорит с собой. Сначала Собака (Dog), потом Ма и потом посмотрите на все эти марионетки [смех].
Как много марионеток нужно этой паре? Одинокие марионетки происходят от одинокой собаки. Грустные песни говорят так много [смех]. Мне нравится язык, вы знаете. Я действительно люблю играть с ним, пока он не начал играть со мной.
32 То, что вы есть, никогда не болеет - это окончательное лекарство.
В: Что имеется в виду под освобождением от идеи "я есть тело"?
К: Быть тем, чем вы не можете не быть, что никогда не имело никакого тела, никогда не должно терять никакое тело, чтобы быть тем, что есть. Это указатель на то, что есть ваша природа, которая никогда не имела никакого тела. То, что вы есть, никогда не имело никакой формы, оно никогда не проявлялось ни в какой информации, оно всегда было за пределами всякого присутствия и всякого отсутствия, всего, что бы вы могли вообразить. Всё есть только потому, что вы есть, но тому, что вы есть, не нужно быть, чтобы быть. То, чему нужно быть, чтобы быть, уже слишком опоздало, это самое простое. Разбивать секунду, разбивать даже идею о том, что есть кто-то, кто может быть одинок, это быть тем, чем ты не можешь не быть, потому что нет ни кого-то, ни никого, потому что то, что ты есть, даже не знает существования. Это путь напрямик, вы отсекаете всё, что можно отсечь, это Нети-Нети.
Ты становишься субстратом через субстрацию всего, что можно субстрировать. Ты есть, даже не смотря на присутствие одинокого кого-то, кто ты есть. Ты находишься там, где никогда не было никаких проблем, и там, где никогда не было никого, кто был бы одинок. Но то, что не может быть субстрировано, не может быть реальным. Поэтому субстрат не знает никакого субстрата, он не может субстрировать сам себя. Всё, что может быть субстрировано, ты должен субстрировать, что бы быть этим. То же самое с абстракцией, ты абстрагируешь всё, что может быть абстрагировано, чтобы стать этой абстракцией, которая никогда ни в чём не нуждалась. Это подобно абстракции, но не то, что может быть абстрагировано, в этом смысл этого. Просто быть тем, чем ты не можете не быть, через Нети-Нети-Нети оставить это непроизносимое то, что ты есть, которое есть, не смотря на присутствие всего, что ты можешь забрать, и каждую ночь ты делаешь это естественным образом. Каждую ночь ты отбрасываешь весь мир, все эти я, все проблемы отпадают и глубокий-глубокий сон, который является отсутствием любого присутствия, есть то, что ты есть. И каждое утро это возникает опять!
Что бы познать себя здесь и сейчас, так же как ты знаешь себя в глубоком-глубоком сне, будь тем, чем ты не можешь не быть, которое есть то, что ты есть, в отсутствии и в присутствии этого. Это прямой путь и это никогда не имело никакой формы или не-формы, оно даже не знает, существует оно или нет. Этот одинокий не является идеей, всё остальное является концепцией, всё остальное является фикцией. Но там, где может быть фикция, ты должен быть с фикцией и без неё, но ты осознаёшь себя в фикции. Ты есть, не смотря на фикцию, но ты не можешь избежать реализации себя в фикции. Тебе приходится реализовывать себя в настоящей лжи.
То, что ты есть, не является ни ложью, ни не ложью, потому что ты даже не знаешь, есть ты или нет. Но ты не можешь избежать реализации себя. Поэтому ты есть то, что реализует себя, но то, что реализует себя, никогда не может быть реализовано, и это никогда не заканчивающаяся история того, что есть ты. У неё нет счастливого конца, но то, что нет счастливого конца, это прикончит идею того, что что-то особенное должно случиться с тобой, что бы ты стал тем, что ты есть.
В: Но вы забираете эту возможность...
К: Я беру то, что может быть взято, это субстрирование. Я забираю берущего, я гробовщик [смех].
В: Мы, сначала возмущаемся тому, что вы забираете, а потом осознаём, что вы действительно даёте окончательное лекарство...
К: Я не даю никакого лекарства и это является лекарством, потому что то, что вы есть, никогда не было больным и это является окончательным лекарством. Я указываю на вашу природу, которая никогда не знает никакой болезни. Нет никого, кто мог бы быть больным, это есть окончательное здоровье, которое не нуждается в том, чтобы быть здоровым. Но то, чему нужно быть здоровым, видит ад всё время, хочет быть здоровым (видеть ад) [hell-see=healthy], оно видит ад всё время. Никто не является больным кроме ищущего, всякий кто хочет быть здоровым должен быть больным.
Слова развлекают, они полны мудрости. Но если вы последуете за ними, они вас обманут. Вас обманывает мудрость, потому что идея мудрости, без сомнения, это концепция. Безумная мудрость это указатель на то, что есть, мудрость не знает никакой мудрости, это мудрость. Поэтому она безумна, она не имеет направления и то, что имеет мудрость, это, без сомнения, неведение. Она должна быть безумной мудростью, которая не имеет направления, которое как "что делать?" Никогда ни в чём не нуждается.
Мудрость, о которой я говорю, не отличается от чего-то другого, она просто есть то, что есть. Она безумна, непредсказуема, вы никогда не знаете, что придёт в следующий момент, и, конечно, это не скучно.
