Алексей Фомин - Неслучайные «случайности». Новые истории о Промысле Божьем
Жалко, что не могу описать всех своих дорог и встреч с Промыслом Божиим, но хотя бы некоторые очень хочется описать. Вот что еще произошло со мной в одной из тюремных следственных камер.
В камере нас было человек сорок пять на шестнадцать спальных мест. Лето, духота, пот, вши, клопы. Сон в три смены и плюс страшные головные боли, которые в то время очень меня мучили. Сидел я под «раскруткой» (нового дела), будучи осужденным. За спиной было немало, и впереди светило не меньше. Состояние было ужасное, душа томилась, не находя выхода и смысла в жизни. Образовался какой-то тупик. Проснусь с утра, лежу, думаю: «Ну что ты, пес паршивый, опять глаза продрал, что ты хочешь увидать в этой жизни? Для чего ты живешь? Чтоб извечно мучиться в этих тюрьмах, нюхать эту парашу? Посмотри, что сзади в твоей жизни и что впереди ждет – лучшее? Зачем ты вообще родился на свет – чтобы терпеть?» В общем, потерял смысл существования. Начал всерьез подумывать о расчете с жизнью. Плохо мне было очень – даже сейчас, после такого промежутка времени, неприятно вспоминать об этом. Начал придумывать, как бы это получше осуществить, – я был на пределе своих сил. И вот как-то у своего сокамерника увидел книжечку «Яко с нами Бог». Думаю: «Дай хоть от нечего делать полистаю». Попросил – он дал. Сижу, читаю, задумался о прочитанном, встретил там молитовку: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного». Заучил на память и начал ее почти постоянно повторять. На следствие еду в «воронке», на суд ли – все повторяю. Конечно, сердцем-то я просил совсем не то, что мне требовалось: избежать наказания, уменьшить срок или вообще выйти на свободу, все в этом плане. Сижу как-то под вечер, читаю эту молитовку про себя – других-то я просто не знал. И Господь, видя мое крайнее состояние и обращение к Нему (a молился-то я точно из глубины сердца, вопиял, хотя не о том, но искренне), послал мне сознание. Чувствую, что вроде все то же самое – и люди, и камера, но кажется, что смотрю я на это вроде как со стороны. Тихо на сердце стало, безмятежно – как под колпачком каким-то, защищенно. И стало мне как-то все ясно: и смысл жизни, и что не так я живу, и что я страшный грешник. Я этого никогда не забуду. Я почувствовал Бога – Живого и Великого, Милосердного, Любящего меня, такового вот паразита, какой я есть.
Конечно, много всего было, трудно описать, но в тот вечер я хоть что-то понял. Накануне моего этапа на зону, после суда (мне дали еще шесть лет и шесть месяцев к моим недосиженным шести) мне приснился очень интересный сон. Снам я никогда не верил и сейчас не верю. Но тут было что-то другое, и смысл его мне стал понятен намного позже. Иду я будто от тюрьмы в сторону Минеево по тротуару к деревянной церквушке Успения Пресвятой Богородицы (это я позднее узнал, что ее так называют), поднимаю голову вверх, к небу, смотрю – в высоте парит, распростерши руки, монах большой-большой и начинает медленно опускаться. И я смотрю и иду, дохожу до церкви, и в это время опустился монах и пропал.
Дивно то, что в то время я был еще даже не крещен, но сон в памяти остался навсегда.
Много всего было после того случая в тюрьме, на зоне я стал много читать, писать в монастыри – просил книг. Интересно, что первыми моими книгами оказались пять томов Добротолюбия и Новый Завет. Я читал эти святые книги запоем, я жил ими, они согревали мое сердце, дотоле не знавшее ничего подобного. А главное, я удивляюсь тому, что книги эти я сейчас читаю с трудом, а в то время для меня это был второй хлеб. На меня очень подействовала жизнь наших святых отцов, я полюбил монашество, этот дух Христов, который насквозь пронизывает все монашеское делание.
Еще будучи некрещеным, я просил Бога: «Господи, я хочу быть монахом! Что может быть прекраснее жизни монашеской?» Я ходил по локальному участку и просил Господа, разговаривал с Ним, радовался Ему. У меня было три сильных желания: креститься, стать монахом и попасть в церковь на службу (так как в церкви я еще не был, а для меня в зоне это было несбыточной мечтой). Но я просил, просил, просил.
И Господь дал мне то, что я просил. Вначале я принял крещение. В то время в зоны начинали приезжать священники. В один радостный счастливый день приехал в зону отец Алексей из Кинешмы и крестил сразу человек двадцать – кто готовился. Крестил прямо на сцене в клубе учреждения. А я еще готовился и к Причастию, и отец Алексей меня и причастил после крещения. Наклонился ко мне батюшка и сказал на ухо: «На тебе, – говорит, – сейчас двойная благодать». Я ушел как пьяный, таким я еще никогда не был. Пришел в отряд, сижу на кровати и не пойму: то ли я на небе, то ли на земле. Заглянул один знакомый, говорит: «Андрей, ты что, в баню ходил?» Я говорю: «Да нет, вот крестился». Оказывается, и на лице у меня отразилась эта чистота. Позже я узнал, что это действительно «баня пакибытия».
Прошло время, с год, я регулярно молился, постился и просил Бога о том, чтобы у меня был духовный отец. И Господь дал мне духовного отца, который и поныне ведет меня по жизни. Это великая милость Божия! Чудны дела Твои Господи! Нет слаще имени на земле, как Иисус Христос! Как пришел к вере – это понятно, а оказалось, дальше идет труд, труд над собой. Мне мой духовный отец сказал при первой встрече: «Ты долго калечил свою душу, но надо попробовать». Я не придал большого значения этим словам, так как на то время чувствовал себя хорошо – Господь придерживал, – я этого не понимал.
Я, как неопытный пловец, чувствующий в себе силы, но не имеющий ни опыта, не зная всех правил плавания по морю, ринулся, надеясь, увы, только на себя. И жестоко был наказан за свое самоволие. Я рвался на свободу, то есть освободиться. Думал: «Ну вот там уж я выйду – дело пойдет». А сам того не понимал: чего это меня вдруг тянет на свободу? Если бы у меня был опыт, я бы понял, что тут западня для меня, смертная.
Сердце, сердце мое, изуродованное распутной жизнью, любило свое богатство – просто-напросто меня тянуло в мир. Но я этого не понимал и чуть не погиб. Только молитвами моего духовного отца Господь вытащил меня из этой трясины адовой. Я сделал много подлости – отплатил злом за добро людям, поверившим в меня. В какие только грехи я не впал! Я пишу это все не для того, чтобы поразить чем-то людей, – наболело внутри, истомилось. Я никогда не думал, что я так сросся греху, стал чем-то целым с ним. И теперь, после своего страшного падения, когда я опять в зоне – те люди, христиане, братья и сестры, а в первую очередь мой духовный отец – не оттолкнули меня, но протянули мне руку и помощь. Я теперь знаю силу и цену всепрощения, никогда не поймешь этого, если не испытаешь на себе. Грустно, что не доходит это сразу. Мой духовный отец говорит: «Тебе не полезно пока выходить на свободу. Трудись над собой, терпи». Сейчас, слава Тебе, Господи, я даже не хочу выходить. Место нахождения нашей плоти роли не играет. А если когда тянет в мир, значит, страсть ко греху начинает оживать, значит, надо бить тревогу.
Письмо заключенного Андрея. Учр. ОК—3/5.
Промысл Божий и значение веры в Бога в местах лишения свободы. Сергиев Посад, 2004
Удивительные случаи спасения от самоубийства
«Однажды подошел к священнику незнакомый мужчина. “Я, – говорит, – давно вас жду. Вы мне жизнь спасли”. Священник твердо объявил: “Я вас впервые вижу”. И в ответ услышал печальную историю со счастливым концом.
Незнакомец рассказал о себе. Не так давно было ему очень тяжко, очень. Сначала с работы уволили. Устроиться на другую работу он никак не мог. Затем жена от него ушла. Затосковал человек. Настолько невмоготу ему жить стало, что решил он не дожидаться смерти. Сделал из прочной веревки петлю, поставил табуретку под люстру, закрепил веревку на крюке, принялся продевать шею в петлю… А вешался он как раз напротив окна. Так получилось, конструктивная особенность комнаты, – крюк под люстру пришелся напротив окна. Выходило это окно на улицу, на ту самую дорогу, по которой в тот самый момент шел отец Игорь. Фигура в рясе и отвлекла внимание самоубийцы.
“Отвлекла” – не совсем подходящее слово. Увидел человек: священник идет… как жизнь идет, увидел. Через священника он увидел, что жизнь продолжается, она не пресеклась, не закончена. Исчезло чувство безысходного тупика, стало ему значительно легче на душе. Он стащил петлю с шеи и передумал счеты с жизнью сводить. А через неделю уже с удивлением вспоминал про свои планы о самоубийстве: “Почему я так решил? Это ведь ужасно”.
А священник шел в тот роковой день своей дорогой мимо темнеющих окон и ни о чем не знал. А в это время произошла его встреча с отчаявшимся человеком. Встреча вселила в самоубийцу надежду и силы продолжить свой жизненный путь, хотя это и тяжело». (Диакон Павел Сержантов. www.pravoslavie.ru/57402.html)
Еще случай.
Однажды священник, перед тем как идти домой, позвонил своей жене. Но она не взяла трубку. Приехав домой, он спросил у жены, почему она не взяла трубку. На что она ответила, что никакого звонка не было.
