Григорий Палама - Трактаты
5. Но «Вы, — говорит [наш противник], — разделяете на части божественный Дух, называя нетварное низшим и высшим, и измеряете Бога, говоря, что одному из святых присуща большая, а другому — меньшая благодать, и что она есть не то, уподобление Богу, которого каждый в свою меру достигает подражанием, а нечто от него отличное, приходящее свыше, дарованное и нетварное». Кого ты думаешь {стр. 95} этим попрекать: нас или пророка? Скорее, Бога пророков, сказавшего через одного из них: излию от Духа Моего на всяку плоть [270], и апостола, говорящего про разделения Духа Святаго [271], и Дионисия, определенно пишущего: «Едино То, к чему стремятся все единовидные [272], но причащаются они Его не одинаково, хотя Оно и остается всегда одним и неизменным, но так, как каждому божественные весы отмеряют по достоинству его долю» [273]. Стало быть, не Дух оценивается и измеряется, а скорее Сам Он мерит причащающееся [Ему], уделяя Себя каждому сообразно его достоинству, по свойственной Ему спасительной справедливости. И не Он является делимым, но мы ни в коей мере не способны вместить всего, хотя Он и сияет неделимо.
6. Вот ведь и о Павле написано, что он недолго пребывал в сиянии великого света [274]. И на горе взошедшие [на нее] с Господом увидели славу Его «не всесовершенно, да не како со зраком и еже жити погубят» [275]. А Он [то есть, Дух] не только нераздельным пребывает в разделенных, но и по мере возможности причащающихся [Его], как объединяющая сила, соединяет и возводит к единству соединяющего Отца и боготворящей простоте. Таким образом благолепно выступая и умножаясь ради соединения тех, о ком имеет промышление, Дух остается внутри Себя Самого по сверхсущностной силе (καθ' ύπερούσιον δύναμιν). А если и явлением (φανέρωσις) оказывается это излияние (πρόχυσις), послание (αποστολή) и выступление (πρόοδος) — ведь кое{стр. 96}муждо дается, — глаголет [апостол], — явление Духа на пользу [276]— то [разве] измерим будет Дух, соразмеряющий [силу] богоявления соответственно [достоинству] таинственно общающихся с Ним? И [разве], будучи для всех бесполезным, никогда вполне не являемым и в бессчетное количество раз превосходящим всякое явление и умозрение, Он делится и составляется из низшего и высшего? И того вы не сознаете, о во всем мудрые, что являемое, или мыслимое, или причаствуемое (μετεχόμενον) не есть часть Бога, — чтобы таким образом Богу, по–вашему, претерпевать и разделение, — но весь Он некоторым образом является и не является, мыслится и не мыслится, причаствуется и пребывает непричаствуемым (άμέθεκτος)?
7. Если же и по великому Дионисию «обожение есть уподобление Богу и соединение с Ним» [277], то как бы мы приняли, будто обожение — это естественное подражание? Ведь уподобление нам нужно, чтобы соответствовать этому соединению, которым обожение совершается. А без соединения уподобление не будет достаточно для обожения. И о том уподоблении говорю я, — что оно нужно, — которое приходит от делания и соблюдения божественных заповедей, которое совершается не просто от естественного подражания, но силой Духа, которая сходит свыше при нашем священном возрождении и неизреченно проникает в крещаемых. Ею те, кто не от крове, ни от похоти мужеския, ни от похоти плотския, но от Бога родишася [278], как новорожденные младенцы, могут достигнути в меру исполнения Христова [279]. Ибо «никогда, — говорит [Дионисий], — ничего из относящегося к божественному преданию (τι {стр. 97} των θεοπαραδότων) [280] не познает и не совершит тот, кому не дано существовать божественно (ένθέως)» [281]. Итак, друг мой, научись, как говорится, от черты сверхъестественности обожения: ведь чего природа не производит сама от себя начало, того как будет природным и тварным конец? И если по своему началу оно намного превосходит естественное подражание, то как, завершившись, будет оно природным подражанием? Крестит и Иоанн, сын Захарии, но только лишь в воде [282]. Крестит и Иисус, Сын Божий, но водою и Духом [283]. В чем же прибавление? Только ли в названии? Отнюдь. Но в самой богодетельной (θεουργός) благодати и силе, в Самом Духе Святом, не по сущности изливающемся на крещаемого, но облекающем [его] по естественно соединяющей [с Богом] благодати освящения. Если же сама она сотворена, и прияв ее, мы причастились чего–то тварного, то как тогда будет нетварным Святой Дух?
8. «Если же причастием Духа, — говоря словами великого Афанасия, — мы бываем божественнаго причастницы естества [284], то [только] беснуясь может кто–либо сказать, что Дух — тварной природы, а не Сыновней» [285]. Как же и Христос, Сын Божий, и Сам крестя [286], подобно Иоанну, в тварном и подавая крещаемым тварную силу и благодать, мог, согласно Павлу, быть открывшимся — то есть, узнанным и признанным — Сыном Божиим в силе, по Духу {стр. 98} святыни, из воскресения от мертвых» [287]? Итак, что же это за явившаяся сила, показавшая Иисуса Сыном Божиим — неужели тварная? И как же Он тогда познался через нее как Бог? И не говори мне, что она очищала прокаженных, просвещала слепых, выпрямляла согбенных, укрепляла расслабленных, — ведь смотреть, прежде всего, на это свойственно близорукости фарисеев, — но прежде [вспомни, что] она невидимо разрешила узы греха, и дала место Духу святыни, и внутреннего человека исправляет и просвещает, и через соприкосновение с Богом воскрешает из мертвых душу и соделывает ее [способной] жить божественно, даруя [ей] божественную и истинно вечную жизнь Бога. Ведь воскресению тела свойственно следовать за ней [то есть, за вечной жизнью души], как и смерть изначально последовала за смертью души; а смерть души — это отчуждение от жизни в Боге [288]. И эта смерть — поистине ужасна, а та, что за ней, то есть, телесная — та после нее весьма желанна, ибо она являет собой божественное человеколюбие [289], которого, увы, множество осужденных лишится на грядущем суде. Ибо таковое воскресение ожидает тех, кто не воспользовался хорошо данным от Бога талантом божественной благодати, — неразрывно соединенное с той второй смертью, как Иоанн открыл нам в «Откровении» [290], и худшее, чем смерть. Если же таким образом одни и живут бессмертно, и [вместе с тем] умерли, а многие из живущих здесь мертвы, как показал Господь живота и смерти [291], — то существует, значит, и {стр. 99} омертвение (νέκρωσις) души, по природе остающейся бессмертной. Как же тогда будет она жить, получивши в удел тварную жизнь? Но, живя ею, она бывает мертвой. Стало быть, если подобает ей возродиться к лучшему бытию, то нужно ей приобщиться нетварной жизни — той, что не отделена от Духа. Поэтому говорит Василий, причастившийся ее и от опыта возвещающий: «И жизнь, которую дарует ипостаси другого Дух, не отделяется от Него, но и Он имеет в Себе жизнь, и причащающиеся Его живут богоподобно, стяжав божественную и небесную жизнь» [292].
9. Но угодно ли тебе верно узнать еще и то, что сподобившиеся обожиться стяжают Самого Духа Святого не по сущности, но по нетварному воссиянию и благодати? Послушай говорящего: «Целью иерархии является уподобление, насколько это возможно, Богу и соединение с Ним, делающее Его тиасотов [293] божественными подобиями, прозрачнейшими и незагрязненными зеркалами, могущими принять началосветлый (άρχίφωτος) и богоначальный луч» [294]. Если же причаствуемое всеми, будучи одним, причаствуется не одинаково, но различно, то что препятствует и святым причащаться Бога, и тем, кто не таков, с той разницей между этими причащениями, что одно — нетварное, а другое — тварное? Ибо как если бы Афанасия Великого, сказавшего: «Един Бог Отец [295], [Который есть] начало всего, по слову апостола, ибо и {стр. 100} Слово [происходит] от Него по образу рождения, и Дух от Него [же] — по образу исхождения» [296], спросил кто: «как это ты, — притом, что все происходит от Отца, — только Сына и Духа называешь Богом истинным и нераздельным с Отцом?», — он бы напрямую ответил, что де из–за различия в бытии: ведь Сын и Дух суть от Отца как сияние и луч — от света [297], — впрочем, в качестве самостоятельных ипостасей, — а все остальное — как творения от Создателя. Так же и мы скажем, что хотя все причастно Бога, но в причастности [Ему] святых мы видим важное и весьма большое отличие. Ибо почему, скажи мне, жизнь ни одного из чувственно, или разумно, или мысленно, причастных Богу [уже] тем, что они живут [298], не является и не называется боговидной или боговдохновенной; и ни одно из них — божественным, или богоизбранным, или богоносным, или, тем паче, Богом, — если только оно не будет из числа обоженных? Те же, коим [по природе] свойственно жить лишь чувственно — а есть [ведь даже] и вовсе лишенные чувствования — вовсе не способны жить божественно, хотя и они причастны Бога.
