Фома Аквинский - Сумма теологии. Том VII
Раздел 8. ДОСТОВЕРНЕЙ ЛИ ВЕРА НАУЧНОГО ЗНАНИЯ И ДРУГИХ УМСТВЕННЫХ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ?
С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что вера недостоверней научного знания и других умственных добродетелей. В самом деле, достоверности противоположно сомнение, поскольку, похоже, чем больше достоверности, тем меньше сомнений, что подобно тому, как вещь тем белее, чем меньше в ней примеси черноты. Но мышление, научное знание и мудрость свободны от каких-либо сомнений в отношении своих объектов, тогда как верующий может подчас подвергаться движению сомнения и сомневаться относительно [тех или иных] положений веры. Следовательно, вера не достоверней умственных добродетелей.
Возражение 2. Далее, видение достовернее слышания. Но, согласно [апостолу], «вера от слышания» (Рим. 10:17), в то время как мышление, научное знание и мудрость предполагают некоторое умственное созерцание. Следовательно, научное знание и мышление достовернее веры.
Возражение 3. Далее, в том, что касается ума, чем что-либо совершеннее, тем более оно и достоверней. Но разумение совершеннее, чем вера, поскольку вера – это только путь к разумению. В самом деле, согласно одной из версий [перевода, в книге пророка] Исайи сказано: «Если вы не верите, то потому, что вы не разумеете»[55] (Ис. 7:9). А Августин говорит, что «вера укрепляется научным знанием»[56]. Следовательно, похоже на то, что научное знание и мышление достовернее веры.
Этому противоречат следующие слова апостола: «Приняв от нас слышанное слово…», то есть, поверив, «вы приняли не как слово человеческое, но как слово Божие» (1 Фес. 2:13). Но нет ничего достовернее слова Божия. Следовательно, ни научное знание, ни что-либо ещё не достовернее веры.
Отвечаю: как уже было сказано (II-I, 57, 4), с возможными вещами связаны две умственных добродетели, а именно рассудительность и искусство, и по сравнению с обеими вера с точки зрения достоверности выглядит предпочтительней, поскольку ее материей являются вещи вечные и неизменные. С другой стороны, три другие умственные добродетели, а именно мудрость, научное знание и мышление, связаны с вещами необходимыми (II-I, 57, 5). Однако тут нам следует иметь в виду, что мудрость, научное знание и мышление можно понимать двояко: во-первых, следуя Философу[57], как умственные добродетели; во-вторых, как дары Святого Духа. Если мы понимаем их первым способом, то в таком случае достоверность можно рассматривать двояко. Во-первых, со стороны ее причины, и в таком случае то, причина чего более достоверна, и само более достоверно. В указанном смысле вера достовернее трех вышеприведенных добродетелей, поскольку она основана на божественной Истине, в то время как эти три добродетели – на человеческом разуме. Во-вторых, достоверность можно рассматривать со стороны субъекта, и в таком случае то, что в большей степени схватывается человеческим умом, и является более [для него] достоверным. В указанном смысле вера менее достоверна, поскольку вопросы веры превосходят возможности человеческого ума, а объекты трех вышеприведенных добродетелей – нет. Однако если выносить суждение о вещи в том, что касается ее причины, просто, а в том, что касается ее расположения со стороны субъекта, относительно, то в таком случае вера более достоверна просто, в то время как другие [добродетели] более достоверны относительно, то есть для нас. И точно так же, если эти три [добродетели] понимать как полученные [нами] в этой нынешней жизни дары, то они соотносятся с верой как со своим, предшествующим им началом, что означает, что и при таком [способе понимания] вера более достоверна.
Ответ на возражение 1. Это сомнение связано не с причиной веры, а с нами, а именно с тем, что мы не можем совершенно схватить вопросы веры нашим умом.
Ответ на возражение 2. В большинстве случаев видение достовернее слышания, но если [авторитет] того, от которого мы слышим, неизмеримо выше достоверности видения видящего, то в таком случае услышанное достоверней увиденного. Так, необученный более уверен в том, что он слышит от авторитетного ученого, чем в том, что представляется ему очевидным со стороны его собственного разума, и тем более человек должен быть более уверенным в том, что сообщается ему Богом, Который не может ввести в заблуждение, чем в том, что открывается ему посредством его собственного разума, который может заблуждаться.
Ответ на возражение 3. Дары разумения и знания совершеннее знания веры в том, что касается их большей ясности, но не в том, что касается более несомненной уверенности, поскольку любая достоверность даров разумения и знания является следствием достоверности веры, что подобно тому, как достоверность знания заключений является следствием достоверности посылок. Что же касается научного знания, мудрости и мышления как умственных добродетелей, то они основываются на естественном свете разума, который менее достоверен, чем слово Бога, на котором основывается вера.
Вопрос 5. О ТЕХ, КТО ОБЛАДАЕТ ВЕРОЙ
Теперь мы должны рассмотреть тех, кто обладает верой, под каковым заглавием наличествует четыре пункта: 1) обладали ли верой ангелы или человек в своем изначальном состоянии; 2) обладают ли верой демоны; 3) обладают ли заблуждающиеся в отношении одного из догматов [веры] еретики верой в остальные [догматы]; 4) могут ли среди верующих быть такие, которые обладают верой больше, чем остальные.
Раздел 1. ОБЛАДАЛИ ЛИ ВЕРОЙ АНГЕЛЫ ИЛИ ЧЕЛОВЕК В СВОЕМ ИЗНАЧАЛЬНОМ СОСТОЯНИИ?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что ни ангелы, ни человек в своем изначальном состоянии не обладали верой. Так, Гуго Сен-Викторский говорит, что «человек не может видеть ни Бога, но то, что в Боге, поскольку он созерцает с закрытыми глазами»[58]. Но ангелы в своем изначальном состоянии, прежде чем они были или утверждены в благодати, или отпали от нее, созерцали с открытыми глазами, поскольку, согласно Августину, «они видели вещи в Слове»[59]. И точно так же первый человек, находясь в состоянии невинности, очевидно, созерцал с открытыми глазами. В самом деле, как говорит Гуго Сен-Викторский, «в своем изначальном состоянии человек познавал своего Творца не простым восприятием направленного вовне слышания, а внутренним одухотворением, не так, как верующие ныне, обращаясь к отсутствующему Богу посредством веры, но ясно видя Его присутствие в своем созерцании»[60]. Следовательно, ни ангелы, ни человек в своем изначальном состоянии не обладали верой.
Возражение 2. Далее, знание веры смутно и помрачено, согласно сказанному [апостолом]: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно» (1 Кор. 13:12). Но в ангелах и в человеке в их изначальном состоянии не было никакой помраченности, поскольку она суть наказание за грех. Следовательно, ни в ангелах, ни в человеке в их изначальном состоянии не было никакой веры.
Возражение 3. Далее, апостол сказал, что «вера от слышания» (Рим. 10:17). Но это не может иметь никакого отношения к ангелам и человеку в их изначальном состоянии, поскольку тогда они не могли что-либо слышать от кого-то другого. Следовательно, в том состоянии ни в ангелах, ни в человеке не было никакой веры.
Этому противоречит сказанное [в Писании] о том, что «надобно, чтобы приходящий к Богу веровал» (Евр. 11:6). Но изначальное состояние ангелов и человека было одним из приходов к Богу. Следовательно, им было надобно верить.
Отвечаю: иные говорят, что до тех пор, пока ангелы не были утверждены в благодати или не отпали от нее, а равно и человек до своего грехопадения, не обладали никакой верой, поскольку тогда у них было ясное видение божественных вещей. Однако коль скоро, согласно апостолу, «вера есть… уверенность в невидимом» (Евр. 11:1), и коль скоро, согласно Августину, «мы веруем, потому что не видим»[61], то исключить веру может только такая ясность [видения], благодаря которой обретается видимость или видение главного объекта веры. Но главным объектом веры является первая Истина, видение которой сообщает небесное блаженство, которое и заступает место веры. Следовательно, поскольку ни ангелы до своего утверждения в благодати, ни человек до согрешения не обладали блаженством, посредством которого Бог созерцается в Его Сущности, то очевидно, что знание, которым они обладали, не было тем знанием, которое бы исключало веру.
