Свт. Кирилл Александрийский - Сочинения
6. Будем вести речь об этом, по необходимости возводя слово к сказанному в начале. Весьма ясно всякий может видеть, что совершившееся чрез Христа древнее того, что было в законе, и что оправдание чрез веру прежде явлено было, нежели обрезание по плоти. Ибо обрезание дано было Аврааму, как знамение веры, которую [имел он] в необрезании, по слову премудрого Павла (Рим. 4, 11). Итак, тяжело было блаженному Аврааму выносить то, что он не был отцом свободного сына. И даже имея сына от египтянки, разумею Агарь, он проводил время весьма печально, полагая семя незаконное и не свободное наравне с бездетством. Когда же получил обетование о законном сыне, то есть об Исааке, и услышал ясно, что в нем он будет отцом бесчисленного множества народов, то веруя оправдан был. А что он получит в обладание и землю, показанную ему от Бога, ибо тебе, сказал Он, дам землю сию (Быт. 17, 8), об этом он также, для полной уверенности, спрашивал Бога, говоря: Владыка Господи! по чему мне узнать, что я буду владеть ею? (Быт. 15, 8.) В ответ на это Бог повелел взять рассеченные на части трехлетнюю телицу, а вместе с нею и козу, также овна, горлицу и молодого голубя. И четвероногих из животных Авраам рассек их пополам и положил одну часть против другой, то есть в ряд; только птиц не рассек. Он даже и отгонял от них тех из пернатых, которые хотели им наносить вред. Когда же солнце склонялось уже к самому западу, тогда Бог в виде огня прошел между рассеченными [животными] (ст. 917). Какой же должно применить к сему духовный смысл, об этом мы скажем теперь по возможности.
7. Как бы первым сыном у Бога всяческих был Израиль по плоти. Ибо сын Мой, говорит Он, первенец Израиль (Исх. 4, 22), но только как бы от рабыни и из Египта искупленный. Однако не удостоил Бог сопричислить его к чадам (ибо природа любит свободное и законное); Он искал народа угодного Ему, то есть рождаемого чрез веру во Христа по обетованию, в каковом народе явились и отцы многих народов подобно божественному Аврааму. Ибо они наследовали славу его, не в Израиле по плоти, но в тех из язычников, которые спасены чрез веру. А засвидетельствует об этом Павел, пишущий: не законом [даровано] Аврааму, или семени его, обетование — быть наследником мира, но праведностью веры (Рим. 4, 13). Получаем право именовать Авраама отцом своим мы, уверовавшие в необрезании и по подобию ему оправдываемые от Бога. Это Божественное таинство весьма уяснит нам наученный в законе Павел. Именно так пишет он в Послании к Галатам, укоряя их за то, что они, получив совершенство во Христе, как бы назад возвращались: Скажите мне вы, желающие быть под законом: разве вы не слушаете закона? Ибо написано: Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной. Но который от рабы, тот рожден по плоти; а который от свободной, тот по обетованию. В этом есть иносказание. Это два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь, ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве; а вышний Иерусалим свободен: он — матерь всем нам. Ибо написано: возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа. Мы, братия, дети обетования по Исааку. Но, как тогда рожденный по плоти гнал [рожденного] по духу, так и ныне. Что же говорит Писание? Изгони рабу и сына ее, ибо сын рабы не будет наследником вместе с сыном свободной. Итак, братия, мы дети не рабы, но свободной. Итак стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства (Гал. 4, 21–31; 5, 1). Итак понимаешь ли, как ясно называет он Агарь и Сарру образами двух заветов. И служанку уподобляет матери иудеев, то есть земному Иерусалиму, поелику он подчинен законам рабства и не отличается свободным духом. О первой же и свободной, разумею Сарру, имя которой посему и толкуется как «начальствующая», говорит, что она носит на себе образ вышнего и горнего Иерусалима, и ясно утверждает, что она соделалась матерью оправданных верою и по обетованию Божию призванных к тому, чтобы быть чадами Авраама. Ибо мы, говорит он, дети обетования по Исааку, так как освобождены во Христе, чрез Которого и в Котором получая Божественного и вышнего Духа, становимся в положение чад Божиих, взываем: Авва, Отче (Рим. 8, 15; Гал. 4, 6), и соделываемся наследниками обетованных святым благ, в удостоверение чего Бог едва не клянется Самим Собою. В виде предмета клятвы Отца принимается Сын, или таинство Его. Ибо Отцу обычно клясться как бы Своею силою — Сыном. И это значит клясться Самим Собою, потому что Сын не есть иной по сравнению с Ним, говорю в отношении к существу и тождеству Божества. Посему и божественный Моисей, когда показывает нам Бога клянущимся, представляет Его очень ясно говорящим и следующее: Я подъемлю к небесам руку Мою и говорю: живу Я во век! (Втор. 32, 40). Ибо десницею Бога и Отца служит Сын, чрез Которого Он всем управляет, и как бы все содержит дланию и боголепно действует, призывая несуществующее к бытию и наделяя благами то, что уже приведено в бытие. Итак, в употреблении клятвы, утверждающей наследников в верности обетования, как бы содержится таинство Спасителя нашего. И Христос предызображаем был как бы в телицу, а также в козе и овне, равно как и в двух птицах, то есть в горлице и голубе. А какой подразумевается в сем смысл, это я изъясню, по возможности.
8. Иногда Христос, по причине великой крепости и непреоборимой силы, очевидно боголепной, уподобляется овну; иногда же, по причине человечества и пребывания под законом, именуется телицей. Ибо женский пол стоит всегда позади и ниже мужеского пола, как начальствующего и преимуществующего, потому что Сын превыше всякой твари и несравнимыми преимуществами превосходит природу и славу сотворенного, имея высочайший корень, то есть Отца всяческих и Бога; когда же родился подобно нам, то стал подчиненным закону. Посему Он и говорил: не нарушить пришел Я, но исполнить (Мф. 5, 17). Приписывать должны мы состоянию истощания и сие, если хотим право мыслить. По этой причине Христос есть телица , причем Моисей олицетворяет собою закон, или же сам определенный чрез него закон. Уподобляется Он также и козе. По какой причине? По той причине, что принес Себя Самого за грехи наши по Писаниям (Евр. 9, 12; 10, 12; 1 Пет. 1, 19 и др.). Козел же по закону есть жертва за грех (Лев. 16, 9). Приравнивается Он также и овну по той причине, что является вождем словесных стад. Один у вас Учитель — Христос (Мф. 23, 8 и 10), и мы, народ Твой и Твоей пажити овцы подручные Ему, как написано (Пс. 78, 13). Но после того как Христос уподобился во всем братиям, то есть нам, допустив Себя до истощания, Он изображается и в овне и мыслится как вождь. Ибо овны всегда находятся впереди стада. Он же есть и телица, по причине пребывания под законом, а также и коза, как жертва за грех; и кроме того овен, как вождь. Желая идти по следам Его и ревностно стремясь к тому, мы будем в хорошем загоне и … на тучной пажити, по слову пророка (Иез. 34, 14), и во дворах священных будем покоиться. Ибо вселит нас в вышние обители Тот, Который Сам есть и овен, и архипастырь, и подзаконный, как один из нас, и превысший закона, как Бог, — Который Сам есть всякое оправдание, хотя и к злодеям причтен был (Ис. 53, 12), и за нас потерпел заколение. Прообразуем Он был опять и в горлице, п в голубе. Ибо Он есть единая мысленная и громогласнейшая горлица, поистине доброгласная птица, слетевшая с неба и свыше, как усладивший евангельскою проповедью всю поднебесную. К Нему и сама невеста, то есть Церковь из язычников, взывает: покажи мне лице твое, дай мне услышать голос твой, потому что голос твой сладок и лице твое приятно (Песн. 2, 14). Он же Сам есть и простый, незлобивый и не имеющий коварства голубь: ибо не не было лжи в устах Его, как написано (Ис. 53, 9). Он также есть и трехлетняя телица, равно как предызображается и в других животных. Ибо Господь всесовершен. Совершенный возраст животных превосходно указывает как бы на совершенство в Божестве Единородного. Далее, животные делятся на части, потому что рассекаются. Пара же птиц остается не рассеченною. Какое основание к сему? Поскольку Единородный — Слово Божие стало плотию (Ин. 1, 14), Он как бы подвергся рассечению, и речь о нем исходит от двоякого созерцания. Ибо мы то умопредставляем Его Божественное и неизреченное рождение от Отца, а то говорим о тайне вочеловечения, едва не раскрывая глубину домостроительства и едва не исследуя эту глубину, для познания ее теми, которые не ведают ее. Но хотя речь о Нем и стала как бы двоякою, однако Сам Он есть один и тот же во всяком случае, не разделяемый надвое, после соединения с плотию. Он не рассекается на двоицу сынов: Христос един и неразделим. Ясным образом сего служит то, что птицы не рассекались: ибо птиц, сказано, не раздели. И как сущий от земли по человечеству, Он знаменуем был в тельце, а также в козе и овне, но с другой стороны, умопредставляется и как сущий с неба и свыше (так как Он есть Бог) в образе птиц. А что хотя Он и потерпел за нас вольное заколение, однако плоть Его не видела, как написано, тления (Деян. 2, 31; ср.: Пс. 15, 10), и что, согласно слову Псалмопевца, Враг не превозможет его, и сын беззакония не притеснит его (Пс. 88, 23), это может показать, и очень ясно, как бы в прообразе опять божественный Авраам, отгонявший хищных птиц от рассеченных частей животных. Когда же предвозвещено было Аврааму имевшее быть по времени в Египте потомкам его, то есть Израилю, притеснение и чудесное избавление, то сказано, зашло солнце и наступила тьма, вот, дым [как бы из] печи и пламя огня прошли между рассеченным. Ибо прежде исполнения обетованного воссиял данный чрез Моисея закон, заключавший в себе для слушателей его длинные повествования о рабстве израильтян и об искуплении. В последние же времена века, и как бы к вечеру Слово плоть бысть. Ибо это, думаю я, и ничто иное значит то, что Божественное и неизреченное естество, как бы в виде огня, прошло между рассеченными на части животными. Но бысть, сказано, дым огненный, и печь огненная, и пламя огня: потому что честное таинство вочеловечения поистине соделалось для людей, не желающих веровать и склонных к необузданности, печью и пламенем, и невыносимейшим из всех и высшим наказанием. Так и об израильтянах, которые, неразумно оскорбляя таинство Христово, изобличаемы были, как худоумные и надменные, Давид говорит Отцу всяческих и Богу: положити их яко пещь огненную во время лица Твоего: Господи, гневом Твоим смятеши я, и снесть их огнь (Пс. 20, 10). Под временем же лица Отчаго по справедливости разумеется время вочеловечения, если и Лице, и образ Бога и Отца есть Сын. Итак жестокий пламень и пещь ожидает тех, которые хотят отвергать тайну вочеловечения Единородного: познавшим же явление Его, как написано (2 Тим. 4, 8), Он будет светильником, сияющим в темноте, рассеявающим густоту мрака диавольского и не допускающим того, чтобы собрание чтителей Его претыкалось на встречающиеся соблазны. Так нам именовал Сына Бог и Отец и устами Исаии, говоря: Не умолкну ради Сиона, и ради Иерусалима не успокоюсь, доколе не взойдет, как свет, правда его и спасение его — как горящий светильник (Ис. 62, 1). Ибо спасением и правдою от Бога и Отца соделался для нас Сын, если истинно то, что в Нем мы получаем оправдание и, побеждая издревле владычествовавшую над нами смерть, возвращаемся к нетлению, и преобразуемся в то состояние, в каком природа наша была в начале.
