Иоанн Златоуст - Толкование на Евангелие от Иоанна

Беседа Х

Изъяснение 1, 11. Бог не насилует и не стесняет нашей свободной воли. – 2. Что значит: «во своя прииде»? – О том, что те, кто не восхотели принять Иисуса Христа, достаточно наказаны самым этим поступком и последствиями этого отказа. – Благодатное действие крещения. – 3. О том, что сохранять чистоту нашего крещения вполне зависит от нас. – Наказание тем, кто оскверняет одежду, полученную при крещении. – Вера и чистота жизни необходимы для спасения. – В какую одежду должны облачаться те, кто призваны на царский брачный пир.

1. Бог, Человеколюбец и Благодетель, все творит и все устрояеттак, возлюбленные, чтобы мы блистали добродетелию. И, желая, чтобы мы были благочестны, Он без всякого насилия и принуждения, а только убеждением и благотворениями всех, желающих того, призывает и привлекает к Себе. Потому, когда пришел Он, одни приняли Его, а другие не приняли. Он никого не хочет иметь Своим рабом против воли или по принуждению; а хочет, чтобы все свободно и добровольно служили Ему и познавали сладость служения Ему Люди, имея нужду в услужении рабов, связывают их законом рабства и против воли их; а Бог, не имея нужды ни в чем, никаких, подобных нашим, потребностей, все творит только ради нашего спасения и в этом делает нас самим себе господами. Потому и нежелающих Он не подвергает никакому насилию или принуждению; Он имеет в виду только нашу пользу. А против воли быть увлечену на служение – все равно, что и совсем не служить. Почему же, скажешь ты, Он наказывает не желающих повиноваться Ему? Зачем угрожает геенною не слушающим повелений Его? Это потому, что, будучи попремногу благ, Он имеет великое попечение о нас даже и тогда, как мы не повинуемся Ему, не отступает и тогда, как мы удаляемся и бегаем от Него. И как мы уклонились от первоначального пути благотворения, то есть не восхотели идти путем убеждения и благополучия, то Он повел нас другим путем – наказаний и мук, путем, конечно, весьма тяжким, но неизбежным. Когда первый путь пренебрегается, тогда по необходимости надобно идти другим. И законодатели полагают многие и жестокие наказания преступникам; однако ж за то мы не осуждаем их, а, напротив, еще и более уважаем их за постановления о наказаниях, так как, не имея ни в чем никакой надобности с нашей стороны, часто даже не зная, кто впоследствии будет пользоваться помощию их постановлений, заботятся о благоустройстве нашей жизни тем, что добродетельным людям воздают честь, а людей порочных, нарушающих спокойствие, укрощают наказаниями. Если же мы таких законодателей почитаем и любим, то не гораздо ли более должны благоговеть пред Богом и любить Его за столь великое попечение о нас? И различие между попечительностию тех и Промыслом Божиим о нас – беспредельно. Подлинно, богатство благости Его неизреченно и превышает всякое разумение. Заметь же: Он во своя прииде, не по собственной какой-либо нужде (потому что, как я сказал, Божество ни в чем не нуждается), а для благотворения своим. Несмотря на то, свои не приняли, но отвергли Того, Кто пришел к ним для ихже пользы; мало того: изгнав Его из виноградника, убили (см.: Лк. 20, 15). И при всем том Он не преградил для них покаяния, но дал им возможность, только бы сами захотели, и после того беззакония очистить все согрешения свои верою в Него и сравняться с теми, которые ничего такого не сделали и более других Ему любезны. А что я говорю это не без основания и не в шутку, ясное также свидетельство дают все обстоятельства блаженного Павла. Он гнал Христа, уже после распятия Его, и свидетеля Его Стефана убил руками других многих; но, когда раскаялся, осудил в себе прежние грехи, прибег к Тому, Кого гнал, Тот тотчас сопричислил его к Своим друзьям и притом первейшим, поставил его – гонителя, хулителя и оскорбителя – проповедником и учителем всей вселенной. Он и сам не стыдился проповедовать об этом, восхищенный человеколюбием Божиим, и в писаниях своих, как бы на столпе, изобразив прежние свои дерзости, обнаружил их пред всеми, считая за лучшее выставить на позор пред всеми прежнюю свою жизнь, чтобы тем яснее показать величие дара Божия, нежели скрыть неизреченное и неисповедимое человеколюбие Господа, не желая обнаружить пред всеми собственное заблуждение. С этой целию он то там, то здесь упоминает о гонениях, наветах и ополчениях своих против Церкви; в одном месте говорит: несмь достоин нарещися Апостол, зане гоних Церковь Божию (1 Кор. 15, 9); в другом: яко Христос Иисус прииде в мир грешники спасти, от нихже первый есмь аз (1 Тим. 1, 15); в третьем: слышастемое житие иногда вЖидовстве, яко по премногу гоних Церковь Божию иразрушах ю (Гал. 1, 13).

2. Таким образом Павел, как бы в некоторое воздаяние Христу за долготерпение к нему, показывая, кого, какого враждебного и неприязненного человека (Господь) спас, с великим дерзновением возвещает о той брани, которую он вначале со всею ревностию воздвигал против Христа. Вместе с тем он внушает благие надежды и тем, которые отчаиваются в себе самих. Христос, говорит он, для того и помиловал его, чтобы в нем первом показать все долготерпение и преизобильное богатство благости Своей, в пример тем, которые после того могли уверовать в Него для жизни вечной, хотя бы и их грехи превышали всякую надежду прощения. На это именно указывая, и евангелист говорит: во своя прииде, и свои Его не прияша. Откуда пришел все Наполняющий и везде Сущий? Какое место лишил Своего присутствия Тот, Кто в руке Своей держит все и над всем владычествует? Никакого места Он не оставил (как это возможно?). А совершилось это по Его снисхождению к нам. Так как Он, будучи в мире, не казался находящимся в мире, потому что неведом был, напоследок же явил Себя, благоволив облечься в нашу плоть, то это самое явление и снисхождение Его евангелист и называет пришествием. Достойно удивления, что ученик не стыдится унижения своего Учителя, но смело описывает нанесенное Ему оскорбление: и это – немаловажное доказательство его правдолюбивого духа. Впрочем, если стыдиться, то надобно стыдиться за тех, которые нанесли, а не за Того, Кто претерпел оскорбление. Он тем еще более прославился, что и после такого оскорбления так промышляет о Своих оскорбителях; а они пред всеми оказались неблагодарными и презренными, потому что отвергли, как врага и неприятеля Того, Кто пришел к ним с такими благами. Да и не тем только они повредили себе, но и тем, что не получили того, чего достигли принявшие Его. А что получили последние? Елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти (ст. 12). Но для чего же ты, блаженный, не сказываешь нам и о наказании тех, которые не приняли Его, а говоришь только, что они свои были и во своя Пришедшего не приняли? А что они за это потерпят, какому наказанию подвергнутся, того ты не присовокупил. Может быть, чрез это ты более устрашил бы их и угрозою смягчил бы грубость их надменности. Для чего же ты умолчал об этом? Но какое же другое, говорит евангелист, наказание могло бы быть более того, что они, имея возможность сделаться чадами Божиими, не делаются таковыми, но добровольно лишают сами себя такого благородства и чести? Впрочем, наказание их не ограничится тем только, что они не получат никакого блага; их постигнет еще огонь неугасающий, что впоследствии яснее открывает евангелист. Теперь же он говорит о неизреченных благах, дарованных принявшим Господа, и вкратце изображает эти блага следующими словами: елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти. Хотя бы то были рабы или свободные, эллины или варвары, или скифы, хотя бы немудрые или мудрые, жены или мужи, дети или старцы, незнатные или знатные, богатые или бедные, начальники или простолюдины – все, говорит евангелист, удостоены одной почести. Вера и благодать Духа, устранив неравенство мирских достоинств, всем им сообщила один вид, на всех напечатлела один образ – Царский. Что может сравниться с таким человеколюбием? Единородный Сын Божий не возгнушался сопричислить к лику чад – и мытарей, и волхвов, и рабов, и самых неважных людей, многих еще с поврежденными членами тела и со множеством недостатков. Такова сила веры в Него, таково величие благодати! Как огонь, проникши в землю, в которой есть металл, тотчас из нее производит золото, так, и еще лучше, крещение делает омываемых им из бренных золотыми, когда Дух, наподобие огня, проникает в наши души и, попаляя в них образ перстнаго, износит, как бы из горнила, образ небеснаго, образ новый, светлый, блестящий. Но для чего евангелист не сказал: сотворил их чадами Божиими, а говорит: даде им область чадом Божиим быти? Чтобы показать, как много нужно заботливости для сохранения во всю жизнь в чистоте и неповреждении того образа усыновления, который напечатлен в нас при крещении; а вместе – чтобы показать и то, что такой власти никто не может отнять у нас, если наперед сами себя не лишим ее. Если получающие от людей в каких-либо домах полномочие имеют почти такую же силу, какую и те, которые им дали его, то тем более мы, получив от Бога такую почесть, если только не сделаем ничего недостойного этой власти, будем всех сильнее, потому что всех выше и совершеннее Тот, Кто сообщил нам такое достоинство. Еще и то хочет показать (евангелист), что благодать не иначе приходит, как только к тем, которые сами желают и заботятся о приобретении ее. Таким-то людям принадлежит область – соделываться чадами. А если сами люди предварительно не возымеют желания, то и дар не приходит, и благодать в них ничего не производит.