Ярослав Лазарев - 100 вопросов к Богу
– И что, работает?
– Еще как! По статистике, эти фирмы намного эффективнее обычных, где люди приходят в офис строго к десяти и полдня сидят в Интернете. Ну, конечно, это касается только фирм, которые производят интеллектуальный продукт. Завод так не устроишь.
– Вот видите! Люди занимаются работой, которая им нравится, тогда и так, когда и как им нравится работать. И все получается. Ведь все эти разговоры о том, что дай человеку волю, так он ляжет и не будет ничего делать, – это все неправда. Или это окончательно испорченные люди. А на самом деле если нормального человека оставить в покое, то он отдохнет час, два, три, ну, день, а потом у него руки зачешутся – захочется какой-нибудь работы, разве не так?
Я вспомнил, как обычно проходил мой отпуск: действительно, день-другой лежишь, ничего не делаешь, а потом тоска берет. И согласился с Лукой.
– Хорошо, тогда давайте я вам задам вопрос. Вот вы сами сейчас сказали, что, скажем, работу программистов так можно организовать, а прокат металла – нет. Правильно?
– Правильно, хорошие примеры.
– И тут, – продолжил Лука, – возникает другой вопрос. Программист зарабатывает много. Хотя работа у него объективно легче, чем у рабочего на заводе. Но рабочий зарабатывает меньше. Это несправедливо.
– Не знаю, – возразил я. – Легче или нет работа у программиста – вопрос сложный. Видишь ли, прокатчик стали, если займется программированием, у него ничего не получится, скорее всего. Все-таки это вещь, которой надо учиться долгие годы и желательно с детства. А вот если программиста поставить у станка, мне почему-то кажется, что не сразу, конечно, но через какое-то время он сообразит, что там к чему, и станет не худшим рабочим, чем все остальные.
– Ну хорошо, – не унимался Лука. – Это только пример. Наверное, неудачный. Во всяком случае, мы все знаем, что в мире нет справедливости. Есть люди, которые ничего не делают и при этом живут, не зная проблем. А есть люди, которые работают в поте лица и при этом живут, считая копейки. Ведь так?
– Это-то, конечно, так. Только пример действительно должен быть другой. Вот есть банкир. И есть… да кто угодно, хоть водитель-дальнобойщик. И этот водитель берет у банка в кредит машину, чтобы работать и зарабатывать. Работает в поте лица, трудится и половину своего заработка отдает банкиру. Банкир ничего не делает. Чтобы высчитывать риски, у него есть специально нанятый сотрудник. Вот и получается, что банкир катается на своей яхте за счет этого водилы-дальнобойщика. А водила ребенку не может подарок на день рождения купить.
– Ну вот, – кивнул Лука. – Вопрос, соответственно, такой: почему везде царит такая социальная несправедливость? Неизбежна ли она?
Я подумал некоторое время, успев обогнать какую-то фуру, в которой, быть может, сидел как раз такой дальнобойщик, знать не знающий, что мимо едут два смешных существа, озабоченных его судьбой, и сказал:
– На самом деле ответить на этот вопрос проще, чем кажется. Смотри, мы с тобой говорили, что человек по определению – существо ограниченное, а бесконечен и абсолютен только Бог. Так? Все абсолютное может быть только в Боге. Значит, и абсолютная справедливость может быть только в Боге. А это значит, что человеческое общество, как ты его ни организуй, все равно никогда не будет идеально справедливым. Собственно идеальная справедливость, как это ни печально, справедливость в человеческом понимании тут же приведет к застою и гибели подобного общества, или под него надо будет радикально изменить все устройство мира.
– Ну хорошо, на это возразить нечего. Но ведь мы же видим, что в течение столетий человечество все-таки медленно, но становится все справедливее и справедливее. Скажем, у нас сейчас нет рабства, а раньше оно было совершенно естественно.
– Все не так просто, Лука. Рабство и сейчас есть, только добровольное. Ведь кто такой раб? Это тот, кто работает, а прибыль от его работы получает господин. Так? Ну вот, а теперь смотри. У нас сейчас одна из самых распространенных вещей – это ипотека. Человек берет квартиру и десять, а то и двадцать, и двадцать пять лет половину своего заработка отдает банку. Ведь это же то же самое! Человек работает, а прибыль получает другой.
– Ладно, но ведь вы сами сейчас сказали – половину. А раньше господин забирал вообще все, давал рабу только объедки со своего стола, чтобы он не умер. Уже лучше, правда?
Я вынужден был согласиться, человечество все-таки развивается.
– Вот, значит, налицо медленное, но движение. Получается, что мы все-таки можем двигаться в эту сторону. И, никогда не приближаясь к идеалу, все-таки построить довольно справедливое общество.
– Знаешь, о чем я сейчас подумал? Что у хороших людей мысли всегда совпадают. Это я не про себя. А про тебя и одного американского писателя. Ты его не читал, его зовут Торнтон Уайлдер. Так вот, у него был такой роман, который назывался «День восьмой». Мысль там такая, что Бог создал мир за семь дней, и обычно считается, что Он остановился на этом. А на самом деле нет. И сейчас продолжается восьмой день творения. И к концу дня люди станут добрыми, умными, благородными. И общество станет справедливым.
– Здорово! – воскликнул Лука. – Я согласен!
– Это ведь вопрос о смысле истории, – продолжил я. – Есть ли смысл у истории? И если да, то какой? Человечество движется от золотого века в железный или наоборот?
– Ну это же очевидно! Если есть Бог, значит, смысл у истории есть. Потому что Бог все, включая историю, пронизывает смыслом, я только не знаю, не уверен, может ли человек понять и принять этот смысл. То есть человеческий ли он или только божественный? Что же до того, куда мы движемся, мне кажется, это очевидно. Раньше люди жили в среднем по двадцать пять лет, сейчас в два раза больше. Раньше люди в большинстве своем не умели читать и писать, сейчас почти все умеют. Про социальную справедливость мы уже говорили. Так что какое-то движение есть, конечно. Другое дело, что оно не такое уж быстрое. А теперь давайте продлим эти линии в бесконечность. Увеличивается продолжительность жизни, что в пределе?
– Бессмертие?
– Конечно! Люди становятся умнее, что в пределе?
– Всеведение, абсолютный разум!
– Общество становится справедливее?
– В пределе – божественная справедливость, – сказал я с улыбкой.
– А что вы улыбаетесь? Это же простая вещь. Мы видим, что все линии ведут в результате к одному и тому же – к Богу! Ведь только Бог бессмертен, всеведущ и абсолютно добр и справедлив. А отсюда понятно, что смысл истории в том, что мы все вместе придем в результате к Богу. То есть исчезают все эти искажения, о которых мы говорили, понимаете? Ну вот смотрите, была чистая спокойная вода. Потом кто-то бросил камень, и пошли круги, абсолютная гладь пропадает. Но потом все успокаивается, и снова получается спокойная вода. Вот история человечества – это такая рябь на воде. Притом что все это Бог, ведь это та же самая вода, сама эта рябь, я имею в виду.
– Значит, ты думаешь, что идеальное общество возможно? – спросил я, пытаясь представить себе общество бессмертных и всеведущих существ. Получалось неплохо, но несколько иномирно.
– Да, конечно. Только это будет уже не общество в нашем понимании этого слова. Это будет Бог, просто Бог. Как это будет выглядеть, мы не знаем, не можем себе представить, мы же не можем представить себе Бога. Но что так будет – это точно. Вопрос только в том, сколько времени это займет.
Вот так: будет Бог, просто Бог.
– Давайте последний вопрос на сегодня. Должен ли человек думать о благе общества или плюнуть на общество и заниматься только собой, своим развитием?
Я задумался.
– Ну, начну издалека, – наконец проговорил я. – Вот было такое общество, советское общество. Там считалось, что человек – только пылинка и песчинка и что думать о себе, о своем благе неприлично и глупо. Мы знаем, что произошло с этим обществом – оно рухнуло, как карточный домик, в три дня не стало государства. С другой стороны, понятно, что если все будут думать только о себе, а на всех остальных плевать, то тоже ничего не получится. Отсюда понятно, что думать надо и о том, и о том. Ведь если каждый человек будет думать о том, как сделать общество лучше, то общество неуклонно будет становиться лучше. Но, по-моему, сказать так недостаточно. То есть недостаточно точно. А по-настоящему дело в том, что нужно думать, как соединить эти вещи. Постоянно прикидывать: а возможно ли такое действие с моей стороны, которое одновременно пойдет на пользу и мне, и другим? И делать именно так.
– Да, – продолжил за меня Лука, – и при этом не нужно делать того, что пойдет во вред либо тебе, либо другим. Потому что если ты сделаешь что-то, что будет вредно другим людям, то это рано или поздно вернется бумерангом к тебе. А если ты сделаешь что-то, что повредит тебе самому, то ведь очевидно, что обществу в этом случае тоже будет нанесен вред.
