Владимир Серкин - Шаманский Лес
— А ты зачем занимаешься стрелами?
— Занимаясь их практиками, я проникаю в их реальность.
— Условно?
— Чаще условно. Но точная практика может построить туннель между витками их времени и моего.
Я начал диалог практикуемой нами иногда лингвистической игрой. В игре второй, непроговариваемый пласт диалога определяется структурой известного обоим текста (в данном случае «Вот мчится тройка удалая...»).
22.07.99
Следующий блок вопросов я формулировал около часа, наблюдая, как Шаман расщеплял концы веток, устанавливал наконечник и обматывал оленьими жилами.
— Время существует, или люди его выдумали?
— Так, как представляют сегодня люди, не существует. Существуют узоры, кристаллы, которые на твоем языке можно назвать приблизительно пространственно-временными.
— А прошлое, настоящее, будущее?
— Отдельно их нет. Прошлое существует для будущего.
— Так будущее предопределено?
— Не знаю. Знаю, что есть существа, которые «плетут» кристаллы будущего из прошлого.
— Что это за существа?
— Люди относятся к таким существам.
— Человек не может контролировать или строить свое будущее?
— Частично может.
— Но как?
— Своими действиями в настоящем.
22.07.2000
Внезапные появления Шамана на поляне возле моего домика стали настолько привычными, что я перестал о них задумываться. Сегодня я увидел у ручья следы медведя и был насторожен. «Вежливый» шум шагов Шамана заставил меня резко подскочить и обернуться. Наверное, именно поэтому факт появления Шамана опять привлек мое внимание.
— Почему разные существа передвигаются в разных туннелях?
— Можно сказать, что мы своими перемещениями в пространстве-времени «рисуем» узоры строго определенных форм. Например, ты принадлежишь к «узорам Шара», другое существо — к «узорам Куба». И есть только несколько определенных точек, где Куб пересекается с Шаром, то есть, где вы могли бы встретиться.
— Все люди принадлежат к «узорам Шара»?
— Нет. Это как пример. Многие твои знакомые «рисуют» другие узоры, поэтому ты их можешь встретить лишь в определенных местах и в определенное время.
— Я могу специально отправиться в точки пересечения для встречи с человеком известных или требуемых мне узоров?
— Да. Это уже делается интуитивно.
— Как?
— Например, юноша думает о качествах мечтаемой девушки. Если он сумеет действовать сообразно с интуицией, его «вынесет» в точки пересечения именно с ней.
— Так можно будет искать родственников, преступников?
— Так будет.
03.01.2000
Практика: максимально отрешиться от суеты, успокоиться, сосредоточиться и смотреть на снег. Больше ничего не делать. Через несколько минут человек будет знать, где проходит занесенная снегом тропинка. Не торопясь идти по тропинке, доверяя своему знанию и телу. К сожалению, человек через некоторое время внушает себе, что так почувствовать тропинку невозможно, сходит с нее и проваливается в глубокий снег. Тогда нужно выйти по своему следу на тропинку и начать практику с того места, где потерял ее. Через два-три дня можно ходить по занесенным снегом тропинкам почти безошибочно.
Шаман утверждает, что при тренировке так можно идти или бежать не только по тропинке, но и по следу человека или другого существа.
— Почему так?
— Все мы оставляем туннели в пространстве-времени, как след в глубоком снегу.
— Насовсем?
— Почти. Туннели «заносит» метелью времени как наши следы.
— А есть «безветренные» места?
— В таких местах человек чувствует след древних так, будто они прошли сегодня.
— Такое у меня было возле Чертова Пальца (название скалы на одной из вершин).
— Там как раз безветренное место. Многие древние лазили на Палец, как и ты.
— Летом пойду туда практиковать «чувствование древних».
— Учти, что некоторые из них были весьма продвинуты и практиковали «чувствование будущих».
22.07.2000
Конечно, я не собираюсь проникать в реальность древних чукчей или эвелнов, но мысль об этом показалась очень интересной. Да и вообще, древние практики могут быть весьма полезны и сегодня, особенно на побережье. Решил начать учиться у Шамана древним практикам. Но, чтобы он не иронизировал над всем замыслом, спросил конкретно.
— Могу я научиться какой-нибудь простой и полезной древней практике?
— Конечно.
— С чего мне начать?
— Сделай к ужину пару ложек.
— Объяснишь?
— Берешь ровную ветку, расщепляешь один конец, вставляешь туда створку мидии и заматываешь конец оленьими жилами. Ложка готова.
— Здорово! Уникально! Почему же современные туристы и полевики этого не знают?
— Они мыслят своими практиками.
Найдя подходящие створки мидий и гребешков, я, не торопясь, сделал две удобные ложки и половник из большой глубокой створки гребешка. Через сезон предметы выглядели настолько належными и старыми, что часть знакомых считает их найденными на древних стоянках. Еще я понял, что для древнего охотника мир был и неиссякаемой россыпью бытовых предметов.
Крабители: поэт и краболунг
Ловить крабов — «крабить». Неизвестно, кто придумал этот глагол. Все браконьеры и краболовы его знают. Но в городе никто не употребляет, кроме инспекторов природнадзора. Похоже, термин создан самими краболовами. Не специально, в работе. И не промысловиками с сейнеров, добывающих краба тоннами, а именно береговыми одиночками.
Труд их, на мой взгляд, довольно тяжел. Крабители сами изготавливают и чинят краболовки, на весельных резиновых лодках проверяют их, извлекают краба, меняют наживку. Наживку (рыбу) еще наловить нужно. Варят краба (дрова, костер, котел), чистят, крабовое мясо закатывают в банки. Потом несут в рюкзаках (от 30 до 60 кг) уже полные банки в город, сдавать перекупщикам. Десять или тридцать километров. В городе рюкзаки грузятся продуктами, банками, крышками, снастями, одеждой, инструментами, свечами, мелочевкой — и пешком назад. Любая одежда быстро превращается в просоленную, пропотевшую и закопченую робу. Крепкая, желательно с толстой рифленой подошвой обувь — в «гады».
Солнце, море, ветер, сажа и хижины делают лица «черными». К такой небритой, обросшей роже слово «крабитель», фоносемантически близкое к слову «грабитель», прикипает родней родного. Близость семантики обуславливает и то, что ни у кого из одиночек нет лицензий, и они даже слышать о лицензиях не хотят. Самим крабителям их название нравится, и иногда они «пишутся» (рисуются, строят поведение и образ) под него. Так имя влияет на человека, а название на группу.
У любого крабителя всегда с собой необходимый на побережье довольно большой нож, у некоторых — обрез или еще что-нибудь на случай встречи с медведем. К проходящим людям относятся дружелюбно-настороженно, но одиноким молодым женщинам ходить там не стоит.
Один из «летних» краболовов ставит под скалой навес и железную койку с панцирной сеткой. Она привезена на лодке с заброшенной военной базы. Таких коек уже давно не выпускают. Когда соседи уходят в город, он добирается иногда до ближайшей хижины и топит печку. Чтобы поспать ночь-другую в тепле. Но сам хижину не строит. С холодами этот крабитель уходит в город, и железная койка ржавеет рядом с торчащими жердями для навеса.
Подойдя ближе к его опустевшей стоянке, читаю на огромном валуне написанный углем стих:
Вот я пишу рукою молодою,
Чтобы потом, на склоне лет.
От этой жизни, бурной и веселой,
Какой-нибудь остался след.
Представил себе, как он это пишет, одурев от одиночества, и повеяло неприкрытой тоской. Он действительно считает свою одинокую жизнь под открытым небом бурной и веселой? Или бурной и веселой она бывает при возвращении в город?
Краболунг — авторитетный крабитель, внешностью и манерами напоминающий кинематографический образ матерого скандинава. Не современного, а средневекового варяжского разбойника. Крабитель все же, а не изнеженный европеец.
Кличка настолько необычна, что я ею заинтересовался. Когда Краболунг только появился, его окрестили Лунатиком из-за привычки смотреть иногда ночами на луну. Но резкие черты лица, манеры, движения, удачливость и лихость настолько не соответствовали образу лунатика, что уже к концу сезона родилось слово Краболунг. Как обычно, никто не знает, откуда оно взялось. Просто все его так стали называть. Еще говорят, что в начале Краболунг на скандинава не очень походил. Но по всему — кличка ему понравилась, и со временем образ стал соответствовать. Не специально, жизнь так выстроилась. А говорят, что слова не магичны.
