Иоанн Златоуст - Творения, том 10, книга 2
Говоря так, (апостол), как я и прежде заметил, хотел и обуздать и вразумить (виновного), чтобы он, получив прощение, не сделался еще нерадивее. "Я принял его, – говорит, – (в прежнее мое расположение) не потому, чтобы он совершенно очистился от скверны, но боясь, чтобы он не сделал чего-нибудь хуже". Отсюда мы научаемся, что меру покаяния надобно назначать не только по свойству грехов, но и сообразуясь с расположением и состоянием самих грешников. Так и тогда поступил апостол, так как и его устрашила слабость грешника. Потому он и сказал: "дабы он не был поглощен" (да не пожерт будет) – как бы зверем каким-нибудь, или волнами, или бурею. "И потому прошу вас" (Тем же молю вы) (ст. 8). Не повелевает уже, но просит, – не как учитель, но как равный, и, предоставив им восседать на судейском седалище, сам стал на месте защитника. Так как он достиг уже, чего хотел, то от радости не знал меры своему смирению. О чем же ты просишь, скажи мне? "Оказать ему любовь" (Утвердите к нему любовь), – т. е.: "С крепкою любовью, а не просто и как случилось, примите его". Говоря это, (апостол) опять усваивает им величайшую добродетель. Те самые, которые прежде так любили согрешившего и так защищали его, что даже гордились этим, до такой степени отвратились от него, что Павлу стоило великого труда заставить их принять его с крепкою любовью. Вот похвальное качество в учениках, вот совершенство в учителе – когда ученики так послушны, а учитель образует таких (послушных учеников). Если бы и ныне так было, то согрешающие не были бы так нечувствительны к своим грехам. И никого не должно ни безрассудно любить, ни отвращаться без причины. "Ибо я для того и писал, чтобы узнать на опыте, во всем ли вы послушны" (На сие бо и писах вам, да разумею искусство ваше, аще во всем послушливы есте) (ст. 9), т. е., не только в отсечении согрешившего, но и в присоединении его. Видишь, как и здесь опять (апостол) поставляет их в необходимость решиться на этот подвиг? Как тогда, когда (виновный) согрешил, (апостол) представил им, какая опасность грозит им, если они не отсекут его, сказав, что "малая закваска квасит все тесто" (мал квас все смешение квасит) (1 Кор. 5: 6), и многое другое, так точно и здесь опять представил им всю опасность непослушания. "Подобно тому, как прежде, – как бы так говорил, – я должен был заботиться не о нем только, но и о вас, так и теперь не столько забочусь о нем, сколько о вас, чтобы кто не почел вас за людей упорных, бесчеловечных, и не во всем послушных". Поэтому и говорит: " Ибо я для того и писал, чтобы узнать на опыте, во всем ли вы послушны". То (удаление виновного из общества) могло показаться и делом ненависти и жестокости, а это (принятие его в любовь) особенно докажет искренность послушания, а вместе и готовность к делам человеколюбия.
В том и заключается признак добрых учеников, что они повинуются своему учителю не только в первом (его требовании), но и тогда, когда он повелевает и обратное (этому требованию). Потому-то (апостол) и сказал: "во всем", желая показать, что коринфяне в случае непослушания постыдят не столько его, сколько себя, заслужив славу непокорных. Делает же это он для того, чтобы и этим побудить их к послушанию, почему и говорит: "Я для того и писал вам" (на сие бо и писах вам). Хотя он и не для того писал, так как главная цель его была спасение согрешившего, однако говорит "для того", чтобы тем более расположить их в пользу виновного. Впрочем, этим он и себе не вредит в достижении главной цели, и коринфянам делает приятное. Словами же "во всем" он напоминает им о первом их послушании и выставляет его здесь на вид с намерением похвалить их. "А кого вы в чем прощаете, того и я" (Ему же аще что даруете, и аз) (ст. 10). Видишь, как опять унижает себя перед ними, поставляя их на первом месте, а себя на втором; и все это для того, чтобы смягчить ожесточенные души и преклонить грубые сердца. Затем, чтобы не подать повода думать, что все дело предоставлено их власти, и чтобы они не стали упорствовать в прощении (виновного), опять побуждает их к этому, говоря, что и сам он даровал ему прощение. "Ибо и я, если в чем простил кого, простил для вас" (Ибо и аз, аще что даровах, еже даровах, вас ради). "И это самое, – говорит, – сделал я для вас". И в первый раз, когда повелевал отсечь виновного, он не дал им власти простить его, сказав: "уже решил … сделавшего такое дело … предать сатане" (уже судих предати таковаго сатане), а потом допустил и их к участию в этом приговоре, когда сказал: "в собрании вашем … предать" (собравшимся вам предати таковаго) (1 Кор. 5: 3-5). Он поступил так, имея в виду две важные вещи: чтобы и приговор произнести, и не без согласия коринфян, чтобы не огорчить их. И таким образом, ни сам один не произнес приговора, чтобы коринфяне не подумали о нем, как о человеке гордом и презирающем их, ни им не присвоил всей власти, чтобы они, сделавшись полновластными судиями, преждевременно не даровали прощения виновному и чрез то не погубили его. Точно так же поступает он и здесь, когда говорит: "Я даровал уже прощение – я, который в первом послании осудил его". Потом, чтобы коринфяне не оскорбились, как бы пренебреженные (апостолом), он говорит: "вас ради". Что же это? Ужели он простил согрешившего для людей? Нет, – почему и присовокупил: "от лица Христова" (о лице Христове). Что же значит: " от лица Христова "? Или – по воле Божией, или – во славу Христа. "Чтобы не сделал нам ущерба сатана, ибо нам не безызвестны его умыслы" (Да не обидими будем от сатаны: не неразумеваем бо умышлений его) (ст. 11). Видишь, как он то присваивает (коринфянам) власть суда, чтобы смягчить их, то снова отнимает ее, чтобы истребить в них всякую гордость. Впрочем, не этого только хочет он достигнуть своими словами; он хочет еще и показать, что в случае их непослушания вред будет общий для всех. Так поступил он и вначале. Как тогда он говорил: "малая закваска квасит все тесто" (1 Кор. 5: 6), так и теперь говорит: "чтобы не сделал нам ущерба сатана"; и везде усвояет прощение согрешившего как себе, так и им (коринфянам).
5. Пересмотри же снова (все, что он говорил): " Если же кто огорчил, – говорит, – то не меня огорчил, но частью, - чтобы не сказать много, - и всех вас" (аще же кто оскорбил, не мене оскорби, но от части, да не отягчу всех вас); затем далее: "для такого довольно сего наказания от многих". Таков его приговор и определение. Впрочем, на этом приговоре он не остановился, но призывает опять к участию в нем и коринфян, говоря: "Так что вам лучше уже простить его и утешить … И потому прошу вас оказать ему любовь" (темже сопротивное паче вы да даруете и утешите. Темже молю вы, утвердите к нему любовь). Но, предав виновного в их руки, опять переходит к утверждению свой власти, говоря: "Ибо я для того и писал, чтобы узнать на опыте, во всем ли вы послушны" (на сие бо и писах вам, да разумею искусство ваше, аще во всем послушливи есте). Затем опять приписывает прощение согрешившего коринфянам, говоря: "вам лучше уже простить его" (емуже аще что даруете); а потом себе: "и я, –говорит, – простил" (и аз … аще что даровах); наконец им и себе вместе: "ибо и я, – говорит, – если в чем простил кого, простил для вас от лица Христова" (ибо и аз, аще что даровах, вас ради, о лице Христове", - т. е., или во славу Христа, или потому, что сам Христос повелел (простить согрешившего). Эти последние слова особенно убедительны были для коринфян, так как они боялись уже отказать в прощении, которое служило к славе (Иисуса Христа) и было Ему угодно. Вслед за тем опять поставляет на вид коринфянам общий для всех вред в случае их непослушания, говоря: "чтобы не сделал нам ущерба сатана" (да не обидими будем (πλεονεκτηθώμεν) от сатаны). Здесь он очень кстати употребил слово хищение (πλεονεξίαν), так как диавол берет уже не свое, а похищает наше. Не говори мне того, что один только согрешивший мог бы сделаться добычею этого зверя, но представляй и то, что угрожает опасность всему стаду уменьшением числа его, и особенно теперь, когда можно возвратить то, что потеряно. "Ибо нам не безызвестны его умыслы" (Не неразумеваем бо умышлений его), т. е., что (сатана) и путем благочестия может привести к погибели. Он может погубить не только тем, что доводит до блудодеяния, но и противоположным способом может ввергнуть в погибель, именно: безмерною печалью во время покаяния. Таким образом, если (сатана) вместе со своею собственностью захватывает и нашу, когда и того, кого доводит до греха, погубляет, и того, кому мы повелеваем спасительное покаяние, у нас похищает, то как же назвать это, если не хищением? Для него недостаточно, что он низлагает нас чрез грех; он и чрез покаяние делает то же, если мы не бываем осторожны. Вот почему (апостол) весьма справедливо и назвал хищением тот случай, когда (сатана) побеждает нас нашим же оружием. Ему свойственно овладевать нами чрез грех, а не чрез покаяние, потому что последнее есть наше оружие, а не его. Итак, если (сатана) и чрез покаяние может овладевать нами, то рассуди сам, как постыдно для нас это поражение, как он будет насмехаться и издеваться над нами, как над бессильными и немощными, если победит нас нашим же оружием? И подлинно, в высшей степени смешно и крайне постыдно, если он нашими же лекарствами причиняет нам раны. Потому-то (апостол) и сказал: "ибо нам не безызвестны его умыслы" (не неразумеваем бо умышлений его), т. е. насколько лукав, коварен, злокознен и исполнен он злобы, и какой вред причиняет нам даже под видом благочестия. Итак, помышляя об этом, не будем никогда ни презирать никого (из согрешающих), ни сами, согрешая, предаваться отчаянию, равно как и оставаться в беспечности; напротив, будем сердечно сокрушаться о своих беззакониях, не на словах только раскаиваясь в них. В самом деле, я знаю многих, которые хотя говорят, что они оплакивают свои грехи, ничего, однако ж, важного не делают. Правда, они постятся и носят грубые одежды, но в то же время имеют жадность к деньгам гораздо большую, чем торгаши, предаются более сильному гневу, чем звери, и находят удовольствия в злословии более, чем другие в похвале. Это не составляет покаяния; это только призрак и тень покаяния, а не самое покаяние. Потому-то и этим (грешникам) прилично сказать: "Смотрите, чтобы не сделал нам ущерба сатана, ибо нам не безызвестны его умыслы (да не обидими будем от сатаны: не неразумеваем бо умышлений его). Одних он губит чрез грехи, других чрез покаяние, и этих еще и другим образом, – когда не дает им воспользоваться плодами покаяния. Когда сатана не находит случая прямо погубить кого-нибудь, он подходит к нему другим путем, побуждая человека усугубить труды, но не давая ему воспользоваться плодами трудов своих, и стараясь уверить его, что он все необходимое уже сделал, и потому может не заботиться ни о чем другом. Итак, чтобы нам не изнурять себя напрасно трудами, побеседуем немного с теми женами, с которыми так бывает, потому что женщины преимущественно подвержены этому недугу. Прекрасно, конечно, и то, что и ныне вы делаете, т. е. пост, лежание на земле и посыпание пеплом главы. Но все эти дела не принесут никакой пользы, если к ним не присоединятся другие. Бог показал, как Он прощает грехи. Для чего же вы, оставив указанный путь, пролагаете себе другой? Согрешили некогда ниневитяне, и сделали то же, что и вы теперь делаете. Но посмотрим, что послужило к их спасению. Как для излечения больных врачи, хотя употребляют многие средства, но благоразумный смотрит не на то, что принимал больной, а на то, что послужило к его исцелению, так точно и здесь надобно смотреть. Итак, что же спасло тех ниневитян? На язвы свои они возложили пост, и строгий пост, лежание на земле, одежды из вретища, пепел и слезы, и вместе с этим переменили и образ жизни.
