Митрополит Макарий - История русской церкви (Том 7)
Остальные достоверные свидетельства о сложении перстов для крестного знамения, употреблявшемся в православной Церкви в Греции и России с Х до половины XVI столетия, все говорят о православном троеперстии. Разумеем а) святые мощи подвижников XI-XII вв., нетленно почивающих в киевских пещерах, и именно преподобного Илии Муромца и Иосифа многоболезненного, у которых три первые перста правой руки соединены, хотя неравно, но вместе, а два последние, безымянный и мизинец, пригнуты к ладони, и преподобного Спиридона, у которого три первые перста соединены даже совершенно равно, а два последние пригнуты; б) известные уже нам слова греческого философа Панагиота, который во дни греческого императора Михаила Палеолога имел в Константинополе торжественное прение с двенадцатью латинскими философами, присланными папою Григорием Х (1271-1276), и, между прочим, укорял их за то, что они не кладут на себе истинного креста тремя перстами, как кладут православные, а двумя; в) наконец, свидетельство солунского иподиакона Дамаскина Студита, бывшего впоследствии митрополитом Навпакты и Арты, который в одном из поучений своих, изданных им самим еще в 1528 г. в Венеции, говорит следующее: "Каждый благочестивый христианин для крестного знамения сперва да совокупляет три перста в означение Святой Троицы, великий палец и два другие, которые близ него, потом да полагает их, первое, на челе своем, второе, на чреве своем, третье, на правом плече и, четвертое, на левом". Не излишним считаем присовокупить, что эти поучения после первого издания были издаваемы много раз (в последний - в 1844 г.) и всегда пользовались между православными греками великим уважением.
Таким образом, из всех достоверных свидетельств (о недостоверных не говорим, каковы свидетельства от икон, писанных красками, будто бы весьма древних, но не раз поновлявшихся или представляющих перстосложения изображенных на них лиц крайне неотчетливо и неясно, возбуждающие только нескончаемые споры) оказывается, что в Церкви православной до времен Стоглавого Собора никогда не употреблялось собственно для крестного знамения то двуперстное и вместе троеперстное перстосложение, какое под клятвою заповедал этот Собор.
Какое перстосложение употреблялось в Церкви православной собственно для благословения до времен Стоглавого Собора? Ограничимся и здесь указанием на свидетельства только достоверные, не подлежащие сомнению.
На мозаических иконах знаменитого Собора цареградского, которые недавно сделались известными по самому верному и беспристрастному описанию одного ученого иностранца и по самым точным копиям, им же снятым, мы находим до одиннадцати благословляющих рук - Самого Спасителя и некоторых пророков, апостолов и святителей, и все эти руки имеют перстосложение именословное, одни - строго и явственно именословное, другие - менее строго и явственно, но нет ни одной руки, у которой было бы перстосложение двуперстное - старообрядческое, т. е. у которой бы "три персты, больший, безымянный и мизинец, были равны вкупе". Вот пред нами свидетельство о перстосложении для благословения в Греческой Церкви от VI до половины XV в., потому что хотя большая часть мозаических икон Софийского цареградского собора принадлежит несомненно времени самого храмоздателя, императора Юстиниана, но некоторые следует относить уже ко времени императора Василия Македонянина (IX в.), наложившего на них новую мозаику, а немногие даже ко времени последнего греческого императора Иоанна Палеолога (XV в.), старавшегося также о возобновлении мозаик в храме. Словесных свидетельств о перстосложении для благословения, употреблявшихся в Греции, известно два: одно принадлежит патриарху Константинопольскому Герману - VIII в., другое неизвестному греку XII в. Святой Герман в своем истолковании церковных служб, имея в виду господствовавшее тогда мнение, что Второе пришествие Спасителя последует по истечении 1000 лет от Рождества Его, или 6500 лет от сотворения мира, говорит, что это мнение выражает архиерей самим сложением перстов своей руки, когда благословляет народ во время литургии по прочтении Евангелия, потому что сложение перстов благословляющей архиерейской руки, если персты переложить на числа, означает 6500, Но для того чтобы сложение перстов руки могло означать 6500, оно должно быть непременно именословное. Неизвестный грек XII в. в своей статье против латинян, содержащей перечень их заблуждений, между прочим, написал в обличение их архипастырей следующее: "Некоторые из них пятью перстами как-то благословляют и пальцем лицо знаменают подобно монофелитам, между тем как персты в знаменованиях должны быть располагаемы так, чтобы чрез них означались два естества и три Лица, как показал Христос, когда, возносясь на небеса, воздвиг руки Свои и благословил учеников". Тут уже ясно указывается для благословения сложение и двух и вместе трех перстов, которое, если не по внешнему виду, вовсе здесь не обозначенному, то по внутреннему смыслу совершенно похоже на утвержденное Стоглавым Собором. Правда, последняя половина приведенного нами свидетельства из статьи неизвестного грека находится только в латинском ее переводе, хотя и очень древнем, но не находится в славянском переводе этой самой статьи, которая еще с XIII в. и до XIX постоянно помещалась в наших Кормчих, рукописных и печатных, под заглавием: "О фрязех и о прочих латинах". Здесь рассматриваемое свидетельство грека против латинян читается так: "Тии же святители их... пятью перст страною некако благословляют и последи палцем лице прекрещают" - и только, а всех последующих слов о сложении перстов для означения ими двух естеств и трех Лиц, вовсе нет. Дело несбыточное, чтобы славянский переводчик позволил себе намеренно исключить эти слова, если бы они находились в греческом подлиннике и особенно если бы они выражали собою общее верование и общий обычай православной Церкви касательно сложения перстов для святительского благословения, да и в списках греческого текста, какие ныне сделались известными, этих слов действительно нет. Гораздо сбыточнее, что они прибавлены к статье, в том или другом списке ее, каким-либо греком, державшимся выраженного в них мнения как мнения частного, и что с такого-то списка с прибавлением статья и переведена на латинский язык к концу XII в., может быть, даже тем же греком, судя по крайнему неискусству перевода. Но во всяком случае, надобно допустить, что, по крайней мере, в виде частного или местного обычая такое двуперстное и вместе троеперстное перстосложение для благословения где-либо существовало в Греции в XII в.
В России есть свой знаменитый Софийский собор - киевский, в котором сохранились и мозаические иконы и фрески XI в. На этих иконах и фресках, по самым беспристрастным свидетельствам, можно различать троякое перстосложение благословляющих рук: а) строго именословное, б) весьма и даже совершенно близкое к двуперстному старообрядческому (которое, впрочем, как мы заметили выше, можно вообще считать и за неточное именословное и могло зависеть просто от неискусства иконописцев) и в) какое-то неизвестное, в котором указательный палец и мизинец простерты, средний и безымянный вогнуты внутрь ладони, а большой палец или не виден за ладонью, или простерт. На некоторых саккосах наших святителей Петра, Алексия, Киприана, Фотия, на некоторых древних священных сосудах. Евангелиях и греческих гривнах встречаются, кроме именословного, более или менее строгого, и другие очень различные перстосложения для благословения, совсем не похожие ни на именословное, ни на двуперстное раскольническое, которые также, вероятно, иногда употреблялись или допускались в Церкви, если не предположить, что все это разнообразие в изображениях благословляющих рук зависело от неискусства мастеров и художников. В ризнице Троицко-Сергиевой лавры доселе хранится пелена, пожертвованная современным митрополиту Фотию великим князем московским Василием Дмитриевичем (1389-1425) на гроб преподобного Сергия, с изображением на ней самого преподобного: здесь благословляющая рука чудотворца Сергия изображена с явственным и точным перстосложением именословным, и это изображение, шитое, остается доселе неизменным. Вот какое, значит, перстосложение употреблялось у нас для благословения при митрополите Фотии!
Общий вывод представляется сам собою: в числе перстосложений, употреблявшихся в православной Церкви в течение первых XV веков собственно для благословения, находилось и то или весьма близкое к тому, которое утверждено Стоглавым Собором. Но повторяем: собственно для благословения... А как же могло случиться, что это самое перстосложение стали употреблять вместе и для крестного знамения, и когда это случилось? Каким образом вместо двух различных перстосложений, употреблявшихся у нас еще в 1-й половине XV в. при митрополите Фотии для благословения и для крестного знамения, могло возникнуть, и потом распространиться, и приобресть силу только одно перстосложение для той и другой цели, так называемое двуперстное, утвержденное Стоглавым Собором? Припомним сказанное нами прежде, что это двуперстное перстосложение по внешнему виду имеет сходство с именословным и в сложении собственно двух перстов, указательного и среднего, даже совершенное сходство, а по внутреннему смыслу старается совместить в себе оба перстосложения - и именословное и троеперстное; итак, не из них ли непосредственно и возникло оно самым естественным и неприметным образом? Какому-нибудь грамотею, любившему поумствовать, легко могло прийти на мысль, зачем это в Церкви употребляются два разных перстосложения для благословения и крестного знамения, когда совершенно удобно совместить их в одно, без всякого нарушения их внутреннего смысла? Для благословения слагаются все пять пальцев правой руки во имя Iисуса Христа и выражают собою - IС ХС, а совершенно достаточно слагать только два перста, указательный и средний, выражающие собой IС во имя Iисуса, в двух Его естествах. Для крестного знамения слагаются три первые перста правой руки во имя Пресвятой Троицы, а можно слагать во имя Пресвятой Троицы и те самые три перста правой руки, которые при благословении слагаются для означения имени Христа - ХС, т. е. большой палец с безымянным и мизинцем. И выйдет из двух перстосложений одно с сохранением их знаменований. Родившись в голове какого-либо грамотея, такая мысль, как согласная с духом православия, могла найти сочувствие и между другими подобными же грамотеями и чрез них мало-помалу распространяться. Или дело совершилось еще проще: какой-либо благочестивый христианин, рассуждая о различии между тем перстосложением, которое употребляют пастыри Церкви для благословения верующих, и тем, которое употребляют все верующие для крестного знамения, мог остановиться на соображении, что первое перстосложение, как употребляемое пастырями Церкви, должно быть более священным и более сильным пред Богом, а вслед за тем перейти к выводу, что гораздо лучше и целесообразнее это же самое пастырское перстосложение употреблять и всем верующим для крестного знамения. И эта мысль, подобно изложенной нами выше, как непротивная вере и благочестию, могла также найти себе последователей между верующими и послужить началом для постепенного распространения двуперстно-троеперстного перстосложения и для крестного знамения, по крайней мере, в виде частного обычая.
