Сборник - Жития новомучеников и исповедников российских ХХ века

9 февраля следователь допросил отца Леонтия.

— Дайте показания о проводимой вами контрреволюционной агитации.

— Контрреволюционной агитации я никакой не вел.

— Следствие располагает данными о том, что вы внушали верующим недоверие к советской власти, партии и конституции.

— О конституции я никогда никому не говорил, а также не внушал верующим недоверия к партии и советской власти.

— Следствие располагает данными о том, что вы запугивали колхозников предстоящей войной и большими бедствиями.

— О войне и больших бедствиях я никому ничего не говорил, и запугивать колхозников какими‑либо другими способами не запугивал.

—Говорили ли вы о неправильных действиях советской власти по взиманию государственных поставок?

—О государственных поставках я никому ничего не говорил. Взимаемые с меня налоги и государственные поставки я считаю законными.

— Дайте показания о ваших знакомых и связях с ними.

— Я имел тесную связь с Николаем Хорьюзовым, до меня служившим священником в селе Гжель, также имел связь с диаконом церкви села Гжель Воскресенским. Оба они сейчас арестованы и осуждены органами НКВД. Их я часто навещал летом 1937 года, когда я еще жил и служил в селе Ильинский погост.

—С какой целью вы навещали Хорьюзова и Воскресенского?

— Я приезжал к Хорьюзову как к зятю, Воскресенский виделся со мной как со священнослужителем.

— Следствие располагает данными о том, что в момент посещения вами села Гжель приезжали лица, не имевшие отношения к служителям культа.

— Да, действительно, когда я приезжал из Ильинского погоста к зятю Хорьюзову, то одновременно со мной приезжали два человека из города Москвы; одного из них я знаю по имени Борис, таковой где‑то работает и одновременно учится. Мне он знаком не был. Второго я совершенно не знаю.

—Скажите, Гримальский, с какой целью приезжал указанный вами Борис?

—Цели приезда этого Бориса я не знаю. Разговоров при мне о цели его приезда не было.

— Что вам известно о контрреволюционной деятельности Хорьюзова и Воскресенского?

— О контрреволюционной деятельности Хорьюзова и Воскресенского я совершенно ничего не знаю. Знаю только то, что они оба осенью 1937 года были арестованы органами НКВД.

— Что можете еще показать по существу предъявленного вам обвинения?

— Виновным себя в предъявленном мне обвинении не признаю и показать ничего не могу.

После допроса следователь дал отцу Леонтию подписать документ об окончании следствия.

21 февраля 1938 года Тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Протоиерей Леонтий Гримальский был расстрелян 26 февраля 1938 года и погребен в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.

ИСТОЧНИКИ: ГАРФ. Ф. 10035, д. П-78609.

Февраля 13 (26) Священномученик Иоанн (Покровский) и преподобномученица Анна (Корнеева)

Составитель игумен Дамаскин (Орловский)

Намереваясь арестовать священника Иоанна Покровского, служившего в Покровской церкви в селе Чиркино Малинского района (ныне Ступинский район) Московской области, и помогавших ему в церкви верующих, сотрудники НКВД допросили всех, кто, по их мнению, мог согласиться подписать лжесвидетельства.

Учитель местной школы в селе Чиркино показал: «В сентябре 1937 года около школы Покровский, не подозревая себя в пропаганде религиозных убеждений, говорил детям:«Молитесь Богу, тогда и уроки у вас будут усваиваться хорошо, не будьте поклонниками сатаны». Разговоры Покровского среди детей я замечаю часто; это видно из того, что дети во время перемены в религиозные праздники ходят в церковь и ставят свечи. Школа находится в десяти метрах от дверей церкви; в летнее время, когда поют в церкви, слышно в школе; сейчас церковь угрожает школе тем, что хотят из дома, где помещается школа, ее выгнать, так как этот дом принадлежит церкви, и второе то, что купол церкви треснул и немного покачнулся на школу, весной может завалиться».

Один из жителей села показал: «В августе 1937 года на проработке сталинской конституции Покровский говорил, что конституция только для большевиков, а не для бедного класса, который ограблен советской властью; в конституции записано, что свобода, а какая свобода, когда только и знают, что грабят крестьян, колокола и те сняли; это получается гонение на православных крестьян».

В соответствии с показаниями лжесвидетелей была выписана справка на арест священника Иоанна Покровского, подписанная руководителями НКВД Московской области Якубовичем, Персицем, Нусиным и Овчаровым. В ней говорилось, что «в селе Чиркино проживает Иван Семенович Покровский, который до, после революции и до настоящего времени работает попом. В 1937 году возведен в протоиереи и назначен благочинным. Будучи недоволен существующим в нашей стране строем, среди населения ведет антисоветскую агитацию и особенно обнаглел после опубликования конституции и положения о выборах в Верховный Совет СССР. Гнусно клевещет на советское правительство и руководителей ВКП(б), а также на колхозное строительство. Его дом в селе Чиркино посещают бродячие церковники не только Малинского района, но и Коломенского, Озерского и других. В результате в колхоз занесли заразную болезнь на лошадей и свиней, а также три лошади недавно из конюшни были украдены. Поп в разговорах среди колхозников по этому вопросу говорит, что это Божье наказание, нужно ходить всем в церковь и молиться Богу».

27 января 1938 года власти арестовали протоиерея Иоанна, а 13 февраля — помогавшую ему в церкви послушницу Анну Корнееву, заключив их в тюрьму в городе Кашире.

Священномученик Иоанн родился в 1874 году в селе Аксиньино Коломенского уезда Московской губернии в семье священника Семена Покровского. Окончил Московскую Духовную семинарию и в 1897 году был рукоположен в сан священника. Более четверти века до своей мученической кончины служил в Покровской церкви в селе Чиркино. За безупречное служение возведен в сан протоиерея и назначен благочинным Малинского района.

На следующий день после ареста священника состоялся допрос.

— Следствие располагает материалами о том, что вы среди населения высказывали враждебность к советской власти.

— Я не могу припомнить разговоров, в которых были бы слова, враждебные советской власти, за исключением слов, обращенных к верующим, чтобы они молились за невинных людей, заточенных в тюрьму советской властью.

— Вы среди верующих говорили, что советская власть притесняет Церковь и служителей культа, при этом гнусно клеветали на советское правительство.

— Я говорил верующим, что по приходу ходить не разрешают, а раньше было свободно. С одной стороны, пишут, что религиозные отправления свободны, а с другой стороны — этой свободы мы не видим.

— Привожу вам выдержки из показаний свидетелей о вашей контрреволюционной антисоветской деятельности. Признаете, что вы это говорили?

—Я это отрицаю, так как я ни с кем и ни при каких обстоятельствах этого не говорил.

—Следствием установлено, что вы группировали вокруг себя бродячих церковников и монашек Малинского и других районов. Признаете это?

— Признаю, что ко мне часто приходили церковники Малинского, Коломенского и других районов.

16 февраля следователи снова допросили священника.

— Кто посещал вашу квартиру?

—Мою квартиру посещали жена священника села Бортниково Орлова, которая приходила ко мне 18 января 1938 года и говорила, что ее мужа Сергея Андреевича Орлова арестовали органы НКВД; священник села Мещерино Фоминцев приходил два–три года тому назад; Михаил Покровский, священник села Федоровского, посещал мою квартиру осенью 1937 года.

— Какие у вас были разговоры во время посещений вашей квартиры служителями культа?

— Во время посещений моей квартиры священниками у нас бывали разговоры; со священником Фоминцевым говорили, что по конституции должно быть свободное отправление религиозных обрядов, но на самом деле советская власть запрещает хождение по приходу под предлогом заразных заболеваний. Мы считаем это совершенно неправильным. Со священником Покровским никаких разговоров о советской власти не было.

— Кого вы лично посещали из церковников и служителей культа?

— Я посещал квартиры Фигуриной, Котовой, Корнеевой, священников Фоминцева, Михаила Покровского, с которыми разговаривал о церковных обрядах, как посещается церковь верующими. Были разговоры о том, что советская власть запрещает ходить по приходам. Фоминцев мне сказал: «Очень тяжело стало жить, советская власть зажимает хороших людей». Дальше Фоминцев добавил, что надо терпеть и переносить все тяжести. Других разговоров против советской власти не было.

—Следствие располагает данными, что вы среди колхозников села Чиркино и Щербинино высказывали враждебность к советской власти.