Протоиерей Александр - ХРИСТОС И ЦЕРКОВЬ В НОВОМ ЗАВЕТЕ
И даны были жене два крыла большого орла, чтобы она летела в пустыню в свое место от лица змия и там питалась в продолжение времени, времен и полвремени (Откр. 12, 14).
Крылья орла напоминают об Исх. 19, 4:
Вы видели, что Я сделал Египтянам, и как Я носил вас [как бы] на орлиных крыльях, и принес вас к Себе.
И все же рождение Мессии в муках скорее имеет в виду не Рождество Христово как Рождество Младенца Иисуса в Вифлееме, а Его рождение как Воскресение после смерти на Кресте. В Ин. 16, 20-22 — Иоанновом же писании! — действует та же символика рождения в муках, имеющая в виду предстоящие Крестные муки Иисуса:
21 Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир. 22 Так и вы теперь имеете печаль; но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас;
Дракон — сатана, борющийся со Христом и Его Церковью. Несомненную роль здесь играет ветхозаветное «протоевангелие» Быт. 3, 15-16:
15 и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту. 16 Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей.
Образ дракона имеет богатую предысторию и в Ветхом Завете (напр., ср. Ис. 27, 1; 51, 9; Пс. 73, 14; 88, 11; Иов. 26, 12-13 и т. п.), а также в древневосточной мифологии. Рядом с островом Патмос располагается остров Делос, где, согласно греческим мифам, родился Аполлон — сын Зевса, убивший дельфийского дракона[1123]. Римские императоры Август и Нерон представляли себя Аполлоном, победившим дракона, подобно тому как свет побеждает тьму. В Откр. же утверждается обратное: вместо победы над драконом император поклоняется дракону[1124] (см. Откр. 13, 3-4).
Здесь опять возникают параллели с Четвертым Евангелием: в Ин. 12, 31; 14, 30; 16, 11 говорится о сатане — «князе мира сего» — которого Христос «изгоняет вон».
Война, которую ведет с драконом архангел Михаил и его ангелы, завершается низвержением сатаны:
И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним (Откр. 12, 9).
Описанным событиям «на небе», т. е. в сокрытой надысторической реальности, соответствует борьба Церкви в этом мире, «на земле» («борьба переносится в план земной, т. е. временный»[1125]). Об этом говорится в следующих, 13-й и 14-й главах, но опять-таки на языке апокалиптики. Агнцу и Церкви противостоят богоборческие силы, как и ранее в апокалиптических произведениях (ср. Дан. 7) представленные в образе зверей. Их два (так же как в 1 Енох 60, 7-8; 3 Ездр. 6, 49-52; 2 Вар. 29, 3-4): зверь из моря (13, 1-10) — символ тоталитарной государственной власти (в том числе имперского Рима с его семью холмами или «головами» в ст. 1[1126]), и зверь из земли (13, 11-18) — символ той богоборческой идеологии, которая обслуживает тоталитарную имперскую власть и фактически является религией со своим культом («жречество императорского культа в Асии»[1127]).
«Число зверя»Зверь из земли — сатанинская пародия на Христа (антихрист, хотя этот термин здесь не употребляется). Он имеет «два рога, подобные агнчим» (ст. 11) и выходит из земли — т. е. из глубины Малой Азии, где в самом деле процветали религиозные культы римских императоров: Августа в Пергаме, Тиберия в Смирне, Веспасиана, Тита и Домициана в Севастии и Ефесе[1128]. Сам зверь — это олицетворение Нерона, который покончил с собой, но, согласно популярной тогда[1129] среди народных масс легенде, должен был вскоре ожить. По другим вариантам легеныд, он и вовсе не умирал, а скрылся на Востоке (в Парфии) — Nero Redivivus[1130], — чтобы вернуться вновь. Его возвращения в те времена ожидали многие, так что муссировались слухи о лже-Неронах, но христианами они воспринималось как явление антихриста: «Ожидая перед мировым концом нового страшного гонителя, христиане рисовали его себе с чертами Нерона»[1131].
Именно его и имеет в виду то самое число зверя, которое периодически привлекает к себе столь пристальное внимание:
Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть [e(cako/sioi e(ch/konta e(/c] (Откр. 13, 18).
Число 666 возникает как гематрия (сумма числовых значений букв[1132]) греческого Nero/n Kai=sar («Нерон Кесарь»), транслитерированного по-еврейски[1133]: rsqnwrn[1134].
В ряде древних рукописей, имеющих большую текстологическую ценность (С — Ephraemi rescriptus, V век)[1135], встречается другой вариант числа зверя — e(cako/sioi de/ka e(/c, т. е. 616. В последнем случае имеется в виду гематрия еврейской же транслитерации латинского Nero Kesar[1136], где имя Нерона стоит без последнего n (нун), или, менее вероятно, греческая гематрия Kai=sar qeo/j («Кесарь-бог»)[1137]:
Как видим, в обоих вариантах (и 666, и 616) гематрия указывает на Кесаря Нерона (само по себе наличие двух вариантов лишь подчеркивает явную «нацеленность» на Нерона). Она принадлежит авторскому замыслу, так что любые попытки перетолковать ее и «вычислить» из нее имена или титулы каких-либо других исторических личностей являются не более, чем безосновательными натяжками. Такие попытки неоднократно предпринимались как в древности[1138], так и в позднейшие времена:
«Например, по догадке св. Иринея, звериное число 666[1139] образуется из сложения цифрового значения букв имени «Латеинос» или «Тетиан». Некоторые находили звериное число в имени Юлиана Отступника; позднее — в титуле Римского папы — «Викариус Филии Деи» («Наместник Сына Божия»), в имени Наполеона и т. д. Наши раскольники пытались вывести число 666 из имени патриарха Никона... Если исследовать слова, то, по мнению св. Ипполита, можно найти множество имен, и собственных и нарицательных, соответствующих этому числу»[1140].
Итак, за числом зверя в Откр. 13, 18 стоит лишь одна конкретная историческая личность — Нерон, или, шире, римский император. Его имел в виду св. Иоанн и он имел прямое отношение к историческому моменту, когда было написано Откр. Любое другое конкретное отождествление не может быть признано обоснованным. В то же время символику звериного числа следует понимать как общее указание на богоборческую суть любой тоталитарной (прежде всего государственной) власти, посягающей на религиозную свободу Церкви и требующей служения себе в культовом, т. е. религиозном смысле. В таком «зверином» качестве тоталитаризм проявляет себя, конечно, прежде всего в открытых религиозных преследованиях тех, кто отказывается отрекаться от истинной веры и исповедовать государственную идеологию как свою религию.
По своему же содержательному смыслу число 666 может быть истолковано как символ порока (несовершенства) в превосходной степени, если 6 (повторенное трижды) понимать как 7 (число совершенства)-1[1141]:
«Число 666, состоящее из трех шестериц: сотен, десятков и единиц, иначе говоря, три раза свидетельствующее об отрицании седмерицы, было, несомненно, задумано как символ Антихриста. Это подтверждается тем, что в Сивиллиных книгах мы встречаемся с гематрией имени «Иисус», написанного по-гречески: 888[1142]. Восемь, как семь плюс единица, есть преизобилующая полнота. Для древних христианских писателей «восемь» было символом вечности»[1143].
Апокалиптическое «число зверя», имеющее, как мы видели, единственное конкретное исторически обусловленное решение — один из многих примеров, показывающих, что все апокалиптические образы Откр. ни в коем случае нельзя понимать как зашифрованное указание на конкретные события или личности, относящиеся к другим (например, современной) историческим эпохам.
Все, что мы читаем в Откр., описывает (конечно, на символическом, загадочном, зачастую не сразу понятном для нас сейчас языке) реалии, современные автору книги. Но за этими реалиями он видел тот непреходящий смысл, которые актуален и для нас. Так, число 666 имеет в виду конкретно не Сталина или Наполеона (к примеру), даже если кому-то удастся поставить их имена в подходящие буквосочетания, так что получится «нужная» сумма, а только Нерона и никого более. В то же время сам Нерон выступает как личность-символ богоборческого тоталитаризма (антихрист), на ниве которого трудились Сталин и другие тираны.
«Было бы большой ошибкой видеть во всех этих образах Откровения вневременные символы. Они взяты из исторического контекста, и они сообразны историческому контексту Апокалипсиса как конкретного послания конкретным семи церквам Асии. Все эти образы и символы надо понять в специфической ситуации первых читателей книги, в их социальной, политической, культурной, религиозной ситуации. Только так, поняв эту книгу для того времени, мы можем использовать ее смысл и значение для нашего времени.
