Дмитрий Ростовский - Жития Святых. Месяц декабрь
Так говорил святой архидиакон, и все возгорелись желанием умереть за Христа и единогласно воскликнули:
— Мы христиане, мы — христиане, царь, и не почитаем твоих ложных богов!
Об этом было возвещено Максимиану, который повелел тогда сжечь церковь со всеми находившимися там христианами. Тем временем верные собрали в церкви всех бывших среди них оглашенных и разделили на четыре части, чтобы скорее успеть совершить над ними св. крещение. По совершении крещения и миропомазания, все были причащены Святых Таин. В то время, как это происходило, воины зажгли по повелению нечестивого царя хворост и паклю вокруг церкви; стены ее скоро загорелись и окружившее ее со всех сторон великое пламя поднималось к небу и, проникал внутрь, быстро поядало всё. Сожигаемые христиане громко взывали к Богу, воспевая песнь трех отроков и призывая всякую тварь к песнопению. И не успели еще они окончить свои песнопения, как предали свои святые души в руки Господа, в жертву благоприятную непорочному Агнцу, закланному за мир. Число сгоревших достигало двадцати тысяч человек. Так перешло славное ополчение святых мучеников из церкви воинствующей в церковь торжествующую праздновать нескончаемый праздник радования.
По прошествии пяти дней, огонь еще продолжал поядать останки храма и курился дым; но от сожженных тел не только не было смрада, но и дым был какой то необычайный, благовонный; великое благоухание, исходившее от пожарища разливалось по воздуху и видно было золотистое сияние, какое бывает и по восходе солнца на востоке. Максимиан же, полагая, что он уже погубил и истребил всех христиан, какие только были в городе, занялся играми, конскими ристалищами и разными зрелищами.
Около того места, где происходили зрелища, было в Никомидии великое капище языческой богини Цереры[994]. Однажды придя к ее капищу со всем своим воинством и с народом, царь Максимиан приносил жертвы богине. Тогда один из воинов, по имени Зинон, по сану полководец, подвинутой ревностью к истинной вере и не терпя зрелища такого нечестия, стал на высоком месте и воскликнул, обращаясь к царю:
— Заблуждаешься ты, царь, принося жертвы бесчувственным камням и немому дереву. Это подлинно обман бесов, ведущий к погибели своих поклонников. Рассуди, о Максимиан и, обратив к небу твои телесные очи вместе с духовными, познай Создателя из Его видимого создания. Чрез тварь познай, каков ее Творец, и научись благочестно почитать Бога, благоволящего не к крови и жертвенному дыму бессловесных животных, но к непорочным душам человеческим и чистым сердцам!
Услышав это, Максимиан велел сокрушить Зинону камнями уста и разбить лицо и зубы, а затем еле живого вывести за город и умертвить мечем. Так увенчался святой мученик Зинон венцом мученическим.
Тем временем святой Дорофей сидел в оковах вместе с Индисом и прочей дружиной. Блаженный епископ Анфим посещал их из места своего убежища частыми посланиями, укреплял их, увещевал быть твёрдыми в вере и возбуждал к подвигу Однажды нечестивые схватили и привели к царю диакона Феофила, шедшего к мученикам с посланием от Анфима. Прочтя послание епископа, царь пришел в ярость, ибо там было написано не то, что ему угодно, но что полезно святым. Он велел немедленно привести к себе Дорофея с его дружиной; гневно взглянув на них и укорив их, он дал им прочитать послания Анфима. Они же, увидев диакона, возрадовались душой и издалека приветствовали его светлыми взорами и радостными лицами, читаемые же слова святителя
слагали в сердцах своих. Гневно взглянув на диакона, царь грозно сказал ему:
— Скажи мне, окаянный, кто дал тебе это письмо и где он скрывается?
Диакон сотворил сначала в сердце молитву к Богу и затем бесстрашно ответил:
— Послания это дал мне пастырь, который, находясь ныне вдали от своего стада, увещевает его и побуждает к благочестью. В особенности же теперь, когда он узнал о нашествии волков и других зверей, он громко повелевает и возвещает своим овцам, что им надлежит делать. Слова же, возвещаемые им, не суть его, но заимствованы им у Верховного и Первого нашего Пастыря, сказавшаго: "И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне" (Мф.10:28). Вот я уже возвестил тебе, кто мне дал это послание, а где находится пославший его, этого я не скажу: было бы явным безумием, если бы я, получивший от своего пастыря столько добра, стал его предателем; он скоро и без нас обнаружится, ибо не может укрыться на вершине горы город (Мф.5:14), как возвещено это Божественным гласом.
Не будучи в состоянии дольше слышать смелую речь диакона, царь повелел тотчас же отрезать его честный язык, а затем умертвить его за городом камнями и стрелами. Потом он посредством различных мучений предал смерти и остальных святых мучеников: Дорофею отсекли голову, Мардония сожгли огнем, Мигдония живого засыпали в яме землей, Горгония же, Индиса и Петра бросили в море, привязав им к шее жерновные камни. Так совершили свой подвиг и отошли ко Господу Богу одним путем, хотя и различными смертями доблестные мученики Христовы.
Тем временем святая Домна скрывалась в пещере на одной горе, питаясь растениями, росшими вокруг пещеры. Слыша о смерти святых мучеников, она радовалась духом, что они перешли из юдоли здешней горестной жизни в желанный край вечного веселия. Особенно же радовалась она об Индисе, своем духовном единомысленном брате и сообщнике ее духовного рождения в крещении. Готовя себя к подвигу и прося помощи свыше, она скорбела о себе, что из них всех она одна еще не отошла ко Господу тем же путем мученичества. Затем она сошла с горы и вошла в город в той самой мужской одежде, в которую ее облекла ее духовная мать Агафия. Не находя блаженной Агафии, которую она пришла искать, Домна поняла, что она сгорела в церкви вместе со множеством других дев, и горько заплакала; она не жалела о ее смерти, но скорбела, что не сподобилась сама умереть вместе с нею за Христа. И стоя на месте сожженной церкви, Домна плакала и рыдала, смачивая пепел своими слезами. Когда наступила ночь, она пошла на морской берег, где был потоплен Индис с прочими мучениками. И вот рыбаки, стоявшие там и готовившие сети для ловли, увидев святую деву и приняв ее по мужской одежде за мужа, сказали ей:
— Приди и помоги нам, юноша; если мы что-нибудь поймаем, то и тебе уделим часть.
Она охотно пришла к ним на помощь. Когда забросили сети для ловли и вытаскивали их затем на берег, то ощутили в неводе такую тяжесть, что с трудом могли выволочь его на землю. Ночь была лунная, и они увидели множество рыбы, а посреди улова тела трех мучеников, Горгония, Индиса и Петра. Рыбаки пришли в великий ужас и, быстро собрав сети и улов, а тела положивши на землю, поспешили сесть в ладью, чтобы отплыть на другой берег. Они звали с собою и мнимого юношу, но тот не захотел ехать с ними. Тогда. они дали ему за труд часть пойманной рыбы и немного хлеба и отплыли оттуда. Святая же дева Домна подошла к телам мучеников и, узнав каждого, в особенности же возлюбленного Индиса, стала с несказанной радостью обнимать и целовать их и проливать над ними обильные горячие слезы. Поднявшись, она увидела на море корабль, пристававший к берегу и шедший на одних веслах при опущенных парусах. Отойдя от тел святых мучеников, Домна приблизилась к кораблю и, обратившись к корабельщикам, показала им свою рыбу. Полагая, что рыба продается и желая ее купить, капитан корабля спросил о цене, но Домна ответила ему, чтобы он взял даром. Тогда он в недоумении сказал:
— Именем Христовым, скажи по истине, почем ты продаешь рыбу?
Услышав имя Христово, святая Домна поняла, что на корабле христиане и поведала им о телах святых мучеников, обо всех мучениях, которым они были подвергнуты и об их именах. Тогда капитан корабля тотчас же вынес со своими друзьями чистые полотна и ароматы, и, завернув тела святых, отнес их к городской стене, где у ворот, недалеко от реки, принял конец жития своего святой Дорофей. Там они благоговейно погребли тела мучеников. Узнав, что Домна одной с ними веры и принимая ее к тому же за юношу, капитан корабля стал умолять ее вместе с ним взойти на корабль.
— Пребудем неразлучно вместе до конца нашей жизни, — говорил он.
Но она, не соглашаясь, велела ему продолжать свой путь.
— Я останусь здесь, — сказала она, — ибо уже близок конец моей жизни, и я не хочу, чтобы тело мое разлучилось от тел святых, с которыми при жизни я была соединена духом и верой.
Тогда капитан дал ей достаточное количество золота, не для какой-нибудь телесной потребности, так как в этом она не нуждалась, но на ароматы и фимиам для почтения гробниц святых и отправился в путь свой. Святая же Домна день и ночь пребывала при гробницах мучеников, кадя и благоухая им и молясь со слезами.
Но не было возможно, чтобы дело света утаилось перед ходящими во тьме, или чтобы желания мученичества святой Домны осталась не исполненным, ибо ее святость и благочестие изобличали ее. Царю было возвещено, что какой-то юноша обходит христианские гробницы и кадит им. Царь рассмеялся и сказал:
