Джордж Вандеман - Ваша семья и ваше здоровье
Но как быть с теми ранами, которым не поможешь ни пластырем, ни словами утешения? Как быть с эмоциональными травмами, которые оставляют шрамы глубоко в душе? Что делать, когда раны просто отвергают лечение?
Трехлетняя Машенька весело играла возле своего дома в Подмосковье. Вдруг неподалеку остановилась машина; из нее вышел молодой человек, который заманил девочку в свою машину. Несколько минут спустя мать Маши заметила, что девочка куда-то исчезла. Она стала искать свою пропавшую дочь — сначала спокойно, затем как безумная. Сообщили в милицию. Девочку искали повсюду, но Машенька бесследно исчезла.
Прошло несколько дней. По заповеднику, примерно в сорока минутах ходьбы от дома, где жила Маша, прогуливалась группа орнитологов-любителей. И вдруг они замерли: где-то неподалеку плакал ребенок. Путники последовали на этот неясный плач и оказались возле уборной. Открыв дверь, они заглянули в яму и увидели нечто такое, чего никогда не забудут. Дрожащая от холода, почти голая, среди нечистот стояла маленькая девочка. «Что ты здесь делаешь?» — спросили они. «Я дома, — ответила Маша. — Я здесь живу».
Это невинное дитя подверглось сексуальному надругательству.
Машу вернули потрясенным родителям, и она наконец оказалась в безопасности в материнских объятиях. Но нанесенная рана останется навсегда.
Является ли случай с Машей единичным? К несчастью, нет. Мы живем в жестоком мире. И детям теперь приходится сталкиваться с новыми, страшными явлениями жизни.
Не так давно была арестована директор одного детского дома, с виду скромная и благопристойная пожилая женщина. Она вместе с другими работниками детского дома обвинялась в том, что на протяжении десятилетия растлила более сорока детей. Эти воспитатели многие годы запугивали малышей, убивая у них на глазах мелких животных, — в назидание, чтобы дети молчали. Но в конце концов при помощи опытных психологов несколько детей решились рассказать эту жуткую историю.
Сообщения о растлении малолетних поступают в огромном количестве, и мы с ужасом узнаем, что преступником часто оказывается наш родственник или друг семьи, предавший доверие невинного ребенка.
Мы слышим о невероятном количестве детей, которых жестоко избивают родители, о заброшенных детях, о малышах, которым предоставили самим заботиться о своем пропитании, о подростках, удерживаемых изготовителями порнографической продукции, о малолетних проститутках, разгуливающих по улицам наших городов.
Да, во всех отношениях наш мир жесток. Разве удивительно, что так много людей страдает от эмоциональных расстройств?
И это только наиболее жуткие примеры насилия, оставляющего в душах людей глубокие раны. Прошлое у большинства из нас далеко не идеально, и многие отягощены какими-то скрытыми шрамами — тайными ранами, которые никогда полностью не заживут.
Ранить может многое. Родители, которые никак не желали примириться с нашим поведением, ибо мы никогда не были для них достаточно хорошими. Одноклассники, безжалостно дразнившие нас в том сложном возрасте, когда мы были особенно ранимы. Друг, предавший в трудную минуту. Старые грехи, неотступно терзающие наши души.
В результате глубоких эмоциональных потрясений, испытанных в прошлом, наше самоуважение часто оказывается подорванным. Мы чувствуем себя неполноценными и стараемся утаить этот недостаток не самыми разумными средствами.
Прежде всего многие из нас пытаются скрыть свои душевные раны от самих себя. Мы стараемся не замечать их, делаем вид, что они просто не существуют. Очень уж трудно признать тот факт, что нечто ужасное, нечто крайне несправедливое произошло именно с нами.
Но раны, даже если их тщательно скрывать, отягощают нашу жизнь. Отворачиваясь от них, мы начинаем блуждать в эмоциональных лабиринтах. «Если эта беда со мной случилась, значит я совершил что-то ужасное», — подсознательно внушают себе некоторые. Ложное чувство вины иногда так разрастается, что мы приходим к выводу: «Никто никогда не полюбит меня. Все, что я делаю, кончается плохо».
Скрытые душевные раны порой приводят людей к тому, что они ведут себя неестественно усердно, стараясь всегда казаться хорошими, напряженно пытаясь сделать приятное другим. Но, похоже, им никогда это не удается, ибо они никогда не чувствуют себя достаточно хорошо и никогда не находят покоя.
Скрытые раны делают людей сверхчувствительными. Ранее они уже пытались найти понимание и любовь, но были жестоко наказаны. Эта глубоко затаенная боль чрезмерно обострила их чувствительность к угрозе новых страданий. Одни выставляют свою скорбь напоказ; другие прячут ее за внешней суровостью. Но в обоих случаях раны остаются — скрытые, незалеченные, мучительные.
Скрытые раны заставляют людей испытывать страх. Когда-то в прошлом они оказались в роли жертвы. Этот опыт убедил их, что они неспособны контролировать все, что с ними происходит, и они остаются жертвами. Страхи отбрасывают людей на обочину жизни. Отгородившись от мира барьером своих скрытых ран, они лишь наблюдают за жизнью, которая проходит мимо.
Если когда-то с вами произошло нечто ужасное, вам кажется теперь, что ничем невозможно возместить эмоциональный ущерб. Вы совершенно уверены, что пережитое в прошлом никогда не даст вам покоя.
Но я верю, что возможно исцеление даже от самых глубоких ран. Есть путь восстановления оскорбленных чувств и поруганного самоуважения. Мы в состоянии стать на путь, который Божьей милостью поможет нам снова обрести самих себя. Господь хочет, чтобы мы были Его учениками, а не просто жертвами жестоких обстоятельств.
Прежде всего нам следует честно и открыто посмотреть в лицо нашим трудностям и душевным ранам.
Всю свою жизнь Олег был робким и неуверенным. Он не решался что-либо предпринять, боялся кого-нибудь обидеть и всегда говорил тихим голосом. Его явно что-то тяготило. Однако выход был найден, когда он начал ходить на вечера, посвященные теме семейных отношений. Окруженный любящими, готовыми оказать поддержку христианами, он рассказал им о своем печальном опыте.
Когда Олег был ребенком, у его матери случилось нервное расстройство. Вскоре после этого он случайно услышал шушуканье соседей. «Ясно, отчего она спятила, — говорили они. — Это все из-за мальчишки, который вечно за ней таскался, цепляясь за юбку».
Для детской психики это было непосильной ношей. Представьте, если бы вы услышали, как вам говорят: «Ваша мать сошла с ума из-за вас, из-за вас она стала инвалидом». Все эти годы Олег мучительно переживал чувство вины, угнетенный несправедливым обвинением. Он пытался исправить страшную ошибку, которую, по его мнению, совершил.
Но когда Олег поделился своим горем, бремя вины перестало его тяготить. Когда он со слезами на глазах поведал свою печальную историю, он впервые почувствовал облегчение и благорасположение окружающих.
Олег обязательно должен был обратиться к своим душевным переживаниям. Он должен был сказать самому себе: «Да, это произошло. Да, это было чудовищной несправедливостью, но я перешагну это ложное чувство вины. Я распрощаюсь с этим».
Получив возможность открыто взглянуть на то, что тайно беспокоит нас, мы должны увидеть еще что-то, а именно: нашу ответственность. Имеется в виду вот что: мы не несем ответственности за травмы, пережитые нами в прошлом. Мы нисколько не виноваты в том, что нас оскорбили. Нет! Но мы действительно ответственны за свою реакцию на оскорбление, за свое отношение к событиям нашей жизни.
Я хочу рассказать вам о Лидии. Эта молодая женщина твердила всем своим врачам, что она не дочь своего отца. Она была абсолютно в этом уверена. Документы доказывали обратное, но ничто не могло убедить Лидию.
Тогда она обратилась за консультацией к врачу-христианину, который выяснил, что много лет назад отец Лидии плохо с ней обращался, и она взбунтовалась против его грубости. Тогда врач попытался осторожно подвести ее к более разумной реакции на несчастливое прошлое.
Это была трудная борьба. Лидия пережила нелегкий период, прежде чем снова смогла признать своего отца. Но благодаря неустанным молитвам и беседам с врачом она осознала, что ее отречение только усугубляет душевную боль. В Господе она обрела силу и мужество помириться с отцом.
Понимаете, мы должны твердо решить, действительно ли мы хотим избавиться от своих душевных ран. Готовы ли мы отвечать за свое отношение к событиям прошлого? Мы должны ответить на вопрос, с которым Иисус обратился к парализованному, беспомощно распростертому близ купальни Вифезды: «Хочешь ли ты исцелиться?»
Иисус не спросил: «Хочешь ли ты лежать здесь и рассказывать о своих несчастьях?» Или: «Хочешь ли ты пожаловаться на то, как несправедливо обошлась с тобой жизнь?» Спаситель спросил только об одном: «Хочешь ли ты исцелиться?»
