НИКОЛАЙ КУЗНЕЦОВ - ЮРОДСТВО И СТОЛПНИЧЕСТВО
Эти признаки „буйства" апостольскаго составляютъ существенныя характеристическія черты и „юродства".
Что „буйство" (безуміе, глупость) является главнымъ признакомъ „юродства", это ясно видно изъ слѣдующихь мѣстъ священнаго Писанія: Мѳ. V, 22 („аще речетъ уроде…), Мѳ. VII, 26 („уподобится мужу юродиву (безразсудному"), Мѳ. XXV, 2, 3, 8 („пять же бѣ юродивы"…), I Кор. II, 14 („юродство бо ему есть и не можетъ разумѣти"…), Ефес. V, 4, Тит. III, 9 („буіихъ стязаній отступай").
Такимъ образомъ, теперь и можно сдѣлать то опредѣленіе „юродства" въ тѣсномъ смыслѣ, какое встрѣчается во всѣхъ статьяхъ журнала „Воскресное чтеніе" за указанные выше годы и у о. Ковалевскаго, т. е. „оно есть такой подвигъ, отличительною чертою послѣдователей котораго служитъ мнимое безуміе".
ГЛАВА ІІІ Причины „юродства" въ связи съ вопросомъ о назначеніи человѣка. Реализація священнаго текста св. юродивыми. Объясненіе подражанія ихъ Іисусу Христу.
Въ мірѣ Божіемъ всякое твореніе имѣетъ свою цѣль, свое назначеніе. Солнцу и свѣтиламъ назначено освѣщать землю, землѣ производить растенія, растеніямъ – служить пищею для одушевленныхъ тварей, безсловеснымъ животнымъ служить человѣку. А самъ человѣкъ долженъ служить, благоугождать Богу-Творцу своему и Владыкѣ. Изъ взаимнаго согласія и содѣйствія всѣхъ Божіихъ созданій одной общей цѣли происходитъ гармонія міра. Созданія бездушныя и животныя, не имѣющія разума, исполняютъ свое назначеніе по необходимости, непроизвольно, повинуются неизмѣнно опредѣленнымъ законамъ. Но человѣку, какъ разумному существу, предназначенному для иной, лучшей и высшей жизни, дана свобода. Онъ долженъ служить Богу и тѣмъ исполнять въ этомъ мірѣ свое назначеніе сознательно, добровольно. Всѣ люди имѣютъ одно общее главное назначеніе – познавать своего Творца, исполнять Его волю, любить и прославлять Его, – и въ этомъ находить свое высшее блаженство. Любовь къ Богу должна быть признана принципомъ нравственной дѣятельности человѣка: „Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём" [CXVI], а пребывать въ Богѣ, – значитъ тоже, что поступать согласно съ волею Божіей, исполнять Его заповѣди: „соблюдаяй заповѣди Его, въ Немъ пребываетъ, и Той въ немъ" [CXVII]. Значитъ, при такой только любви возможна истинно христіанская жизнь. Далѣе, если человѣкъ – чадо Божіе [CXVIII], если онъ чрезъ Іисуса Христа приведенъ во внутреннѣйшее и ближайшее общеніе съ Богомъ, какъ Отцомъ своимъ, то воля Божеская не есть уже нѣчто чуждое для него, внѣшнее, которой онъ подчинялся бы по принужденію, страху или въ надеждѣ на награду. Но, сознавая свое сыновнее общеніе съ Богомъ, сродство своего существа съ существомъ Божіимъ, онъ вмѣстѣ съ тѣмъ сознаетъ, что исполняя волю Божію, онъ поступаетъ сообразно съ своей собственной природой, что, поэтому, опредѣленія его воли должны постоянно согласоваться съ опредѣленіемъ воли Божіей. Въ самомъ дѣлѣ, въ обществѣ людей отецъ и сынъ стоятъ между собою въ ближайшей, непосредственной, кровной связи. Природы того и другого находятся между собою въ сродствѣ, и сынъ унаслѣдываетъ отъ отца такую или иную организацію тѣла, такой или иной психическій складъ. Вліяніе отца на развитіе сына увеличиваетъ сродство этого склада. Такимъ образомъ, сынъ является представителемъ отца въ новомъ поколѣніи. Далѣе, внутреннее общеніе природъ сына и отца производитъ между ними общеніе во внѣшней жизни, общеніе интересовъ и дѣйствій. Очевидно, что воля отца въ такомъ случаѣ не составляетъ для сына отвнѣ дѣйствующаго на него закона, а является его внутреннимъ самоопредѣленіемъ, слѣдовательно, волю отца онъ выполняетъ, не по принужденію, какъ рабъ, но свободно. Таковъ долженъ быть естественный ходъ отношенія сына и отца. Таково, конечно, и отношеніе человѣка къ Богу должно быть. Если человѣкъ – сынъ Божій [CXIX], то, значитъ, онъ и наслѣдникъ царства небеснаго [CXX]. Но это царство для него не есть еще нѣчто такое, что на самомъ дѣлѣ принадлежитъ ему, чѣмъ дѣйствительно онъ обладаетъ; нѣтъ, оно есть для него только будущее, только имѣющее осуществиться. Слѣдовательно, и участіе его въ немъ есть не даръ только, но и задача и обязанность, если можно такъ сказать, постепенно преуспѣвать въ шествіи къ нему [CXXI]. Затѣмъ, человѣкъ, какъ и всякое сотворенное существо не можетъ жить отдѣльною, независимою жизнію. Онъ поставленъ въ разнородныя отношенія къ другимъ существамъ, которыя имѣютъ на него неотразимое вліяніе и необходимы какъ для душевнаго, такъ и для тѣлеснаго его существованія. Въ этомъ отношеніи его можно уподобить растенію. Для органической жизни растенія необходимы – свѣтъ и теплота, которыми оно оживляется, согрѣвается, подъ вліяніемъ которыхъ оно растетъ, зрѣетъ; потомъ воздухъ и почва, отъ которыхъ оно получаетъ питаніе. Сверхъ того для растенія необходимо, чтобы собственные его органы были цѣлы, неповрежденны и исполняли, какъ должно, свое назначеніе. При недостаткѣ котораго либо изъ этихъ условій: свѣта, теплоты, воздуха, питанія, или при испорченности собственнаго его корня и стебля, растеніе останавливается въ своемъ ростѣ, вянетъ, сохнетъ. Такъ и человѣкъ для достиженія царства небеснаго долженъ поставить себя въ правильныя отношенія и къ ближнимъ, среди которыхъ назначено ему совершать свое служеніе, и къ тѣмъ главнымъ дѣятелямъ, изъ которыхъ слагается его жизнь: къ душѣ и къ тѣлу.
Мы видѣли, что взаимныя отношенія дѣтей и отца опредѣляются, какъ отношенія любви. Любовь къ Богу, какъ начало нравственной дѣятельности, должна всецѣло проникать существо человѣка, должна быть безусловна [CXXII]. Любовь существенно всегда одна и та же, и потому она есть нѣчто цѣлое. Гдѣ она явилась однажды, тамъ она распространяетъ свой свѣтъ и свою теплоту во всѣ стороны. Въ комъ открылся источникъ любви, тотъ любитъ Бога и человѣка, животныхъ и деревья, словомъ – тотъ для всего открываетъ cвое сердце. Открываться, распространяться во всѣ стороны – это существенное свойство любви. Слѣдовательно, съ любовію къ Богу въ человѣкѣ необходимо должна соединяться любовь и къ ближнимъ – людямъ. Побужденіе же этой любви къ ближнимъ Спаситель указываетъ въ томъ, что Самъ Богъ любитъ всѣхъ людей, что „Онъ повелѣваетъ солнцу Своему восходить надъ злыми и добрыми и посылаетъ дождь на праведныхъ и неправедныхъ" [CXXIII] и что такая любовь Божія къ людямъ такъ велика и безгранична, что Онъ „отдалъ Сына Своего единороднаго, дабы всякій вѣрующій въ Него, не погибъ, но имѣлъ жизнь вѣчную" [CXXIV]. Раньше было говорено о томъ, что основаніемъ нашей любви къ Богу служитъ то, что Онъ – нашъ высочайшій Отецъ, а мы Его дѣти; слѣдовательно, мы должны любить и людей, какъ дѣтей Божіихъ и нашихъ братьевъ во Христѣ. Значитъ, и любовь къ ближнимъ есть необходимое слѣдствіе нашей любви къ Богу и безъ этой послѣдней первая теряетъ свое значеніе и силу. Отсюда понятно, почему Спаситель наряду съ заповѣдью о любви къ Богу поставляетъ заповѣдь и о любви къ ближнимъ и на ту и другую вмѣстѣ смотритъ, какъ на единое начало нашей нравственной жизни [CXXV]. Кто руководствуется этимъ началомъ и поставляетъ себя въ правильныя отношенія и къ Богу, и къ ближнимъ и къ самому себѣ, у того эта жизнь можетъ достигать полноты своего нравственнаго развитія. Въ поясненіе этого возьмемъ примѣръ изъ жизни. Представимъ себѣ, напримѣръ, юношу, воспитаннаго почтенными родителями, но находящагося вдали отъ родного очага и въ борьбѣ съ искушеніями. Дѣло идетъ о его совѣсти – быть можетъ, о его честности; онъ готовъ пасть. Въ эту минуту мысль о домашнихъ встаетъ передъ нимъ. Онъ можетъ отвернуться отъ этого спасительнаго образа и отдаться мечтаніямъ сердца, очарованнаго зломъ. Но если онъ встрѣчаетъ съ любовію благотворный лучъ, блеснувшій ему, если онъ останавливается надолго мыслію на дорогомъ ему образѣ отца или матери, что мудренаго, если онъ, въ силу живого представленія этого любимаго для него образа, спасется отъ паденія. Слѣдовательно, любовь наша есть опора въ борьбѣ жизни. Вотъ почему нравственная жизнь можетъ достигать полноты своего развитія только въ томъ случаѣ, когда сердце раскрыло себя для чувства божественной любви и сосредоточило, такимъ образомъ, всѣ свои привязанности на одномъ существѣ, которое всегда и во всемъ абсолютно тождественно съ добромъ. Такимъ образомъ, любовь къ Богу и ближнимъ есть сила, побуждающая человѣка согласовать свою волю съ волею божественною и постепенно вводящая жизнь его въ общеніе съ жизнію Бога [CXXVI].
Осуществить это начало въ своей жизни и стремились св. юродивые, вступая на трудный путь „юродства" и шли твердымъ и неуклоннымъ шагомъ къ цѣли своего назначенія – единенія съ Богомъ [CXXVII]. Твердость этого пути обусловливалась ихъ отношеніемъ къ своей душѣ и къ своему тѣлу. Истинное стремленіе къ общенію съ Богомъ проявлялось въ нихъ сознаніемъ своей грѣховности, виновности [CXXVIII]. Вѣдь и Іисусъ Христосъ побуждалъ людей углубляться въ самихъ себя, разсмотрѣть внимательно свою внутреннюю жизнь, свою природу, чтобы сознать всю грѣховность. Этимъ Онъ полагалъ въ человѣкѣ начало борьбы съ властію живущаго въ немъ грѣха, – борьбы, которая должна увеличиваться тѣмъ болѣе, чѣмъ сильнѣе и сильнѣе пробуждается въ немъ сознаніе своей грѣховности. Св. юродивые, по ученію Спасителя [CXXIX], и вели упорную, самоотверженную борьбу съ чувственностью, гордостью, насиліемъ, вообще борьбу противъ всякаго рода грѣховныхъ удовольствій и склонностей, – путемъ различныхъ аскетическихъ лишеній плоти, чтобы самоотверженной борьбою съ грѣхомъ достигнуть спасенія [CXXX]. И это вполнѣ естественно. Не всякое сѣмя, въ землю брошенное, приноситъ плодъ, но только то, которое находитъ благопріятную почву [CXXXI]. Борясь съ тѣмъ, чѣмъ человѣкъ не долженъ быть, св. юродивые въ своей дѣятельной жизни осуществляли высокій образецъ Законоположника Христа. Вѣдь, Сынъ Божій, по ученію св. Отцевъ, и „содѣлался человѣкомъ для того, чтобы послѣдователи Его уподоблялись Ему смиренномудріемъ, нестяжаніемъ, уничиженнымъ положеніемъ въ мірѣ, перенесеніемъ обидъ и поруганій, безпопечительностью о тѣлѣ, пренебреженіемъ навѣтами лукавыхъ демоновъ, чтобы, слѣдуя за Нимъ распинать плоть свою и умирать для Него и чтобы, побѣдивъ этою борьбою страсти, придти въ состояніе обновленія и назвать себя братомъ Іисуса" [CXXXII]. Желая во всемъ подражать Христу, св. юродивые, живя въ мірѣ, оставляли міръ, чтобы „идти спасительной стезею" [CXXXIII], такъ что „ни смущеніе мірское, ни власти держаніе, ни слава временная" не могли отвратить ихъ отъ желанія слѣдовать за Христомъ [CXXXIV]. Они, „послѣдуя глаголомъ божественнымъ и симъ выну поучаяся, исполнялись водъ благодатныхъ и были чужды всякаго плотскаго желанія" [CXXXV]. Они являлись точными совершителями заповѣдей божественныхъ [CXXXVI], ничего не любили на землѣ „паче Зиждителя" [CXXXVII], и, слѣдуя Ему, отвергались себя самихъ [CXXXVIII]. Но чтобы раздѣльнѣе представить себѣ – въ чемъ выразилось подражаніе св. юродивыхъ Христу, частнѣе разсмотримъ, – какъ происходитъ оно по ученію св. Писанія? Священное Писаніе учитъ, что Іисусъ Христосъ, являясь Творцемъ новой жизни, Основою и Источникомъ блага въ человѣкѣ, существуетъ не внѣ его, а въ немъ, что чрезъ Него человѣкъ получаетъ возможность, силу и стремленіе къ нравственной жизни; слѣдовательно, чрезъ Него происходитъ зарожденіе и развитіе нравственной жизни человѣка. Такое развитіе духовной жизни, очевидно, должно быть отображеніемъ или отпечатлѣніемъ образа Творца нравственной жизни. Другими словами: вслѣдствіе свободнаго стремленія человѣка къ внутреннему воспріятію въ себя Христа и даруемыхъ Имъ для нравственной жизни силъ, его внутренняя нравственная физіономія сама собою образуется подобно образу жизни Іисуса Христа [CXXXIX]. Но слѣдованіе за Христомъ опредѣляется не внѣшнею только стороною, по которой Іисусъ Христосъ является не болѣе какъ только образцомъ жизни, но состоитъ во внутреннемъ общеніи жизни человѣка съ совершеннѣйшею жизнью Богочеловѣка, во внутреннемъ воздѣйствіи жизни Христа на жизнь человѣка, свободно стремящагося къ усвоенію этого воздѣйствія.
