Сергий (Четвериков) - Молдавский старец Паисий Величковский. Его жизнь, учение и влияние на православное монашество
Живя вместе со своим другом в скиту, Платон с удивлением заметил, что тот, будучи всегда очень хилым и слабым, теперь стал быстро крепнуть силами, так что мог легко исполнять самые тяжелые работы: носил, напр., из леса бревна такой тяжести, что Платон ужасался. Со дня прибытия своего друга Платон все время ожидал, не заговорит ли тот о принятом ими решении, скрепленном клятвою, поселиться вместе и поддерживать друг друга в монашеском подвиге. А между тем он ни одним словом не напоминал Платону о данном ими друг другу обещании. Это молчание очень огорчало и удивляло Платона, но сам он не решался напомнить Алексею об их клятве. Когда наступил пост Успения Пресвятой Богородицы, старец Михаил постриг в рясофор Алексея Филевича и его двух друзей. Платон радовался, видя своего друга принявшим первое пострижение.
Скоро после этого начальник скита назначил Платону новое послушание — стеречь скитский виноградник. При этом он дал ему такое правило: он может есть виноград сколько угодно, но только севши предварительно хотя кусок хлеба. Платон по целым дням ел виноград и до такой степени пристрастился к нему, что уже ни чем другим не хотел питаться, и за трапезой ничего не ел, так что даже ослабел и осунулся лицом, как бы после какой болезни. И только после сбора винограда, Платон снова стал вместе со всеми есть за трапезой и сделался здоров по-прежнему.
Еще до сбора винограда начальник поместил Платона в новую келью. Живя в этой келье, Платон однажды так крепко заснул, что не слышал звона к заутрени, а день был воскресный. Когда он проснулся и пришел в церковь, то оказалось, что уже прочитали Евангелие и начали петь канон. От стыда Платон не посмел войти в церковь и, горько плача, вернулся назад в свою келью. Не пошел он и к литургии и, отойдя подальше от своей кельи, сидел на земле и плакал. Когда отошла литургия и наступило время трапезы, старец и начальник и братия, заметив отсутствие Платона в церкви, чего раньше никогда не бывало, удивлялись этому. Наконец, старец сказал: "Отцы и братия, прошу вас ради Господа потерпим немного с трапезою, пока узнаем, что сделалось с братом нашим Платоном". И тотчас же послал одного из монахов, Афанасия, писца отеческих книг, к Платону. Афанасий с трудом отыскал плачущего Платона. После долгих увещаний он едва смог объяснить Афанасию причину своего горя. Афанасий стал утешать его, уговаривал успокоиться и идти с ним в скит к братии, которая без Платона не хочет начинать трапезу. Платон сквозь слезы отвечал: "Как же я пойду к святым отцам и с каким лицом я покажусь им после такого великого греха на вечное мое посрамление перед Богом и перед людьми!" Афанасий продолжал убеждать его и, наконец, уговорил идти. Платон шел, обливаясь слезами. Когда же пришел в скит и увидел старца и братию, сидящих за трапезою и ожидающих его прибытия, он со стыдом и трепетом упал на землю и рыдал неутешно. Тогда и велели и Платону сесть вместе с ними, Платон же от великого стыда и горя не мог ничего есть. И только по окончании трапезы съел немного хлеба. Когда после трапезы Платон ушел к себе, старец Михаил, обращаясь к братии, особенно молодым, сказал: "Видите, какую ревность, и какую жгучую скорбь проявил этот юный брат! Да будет он вам всем примером усердного посещения церковного правила. Невольно пришлось ему пропустить молитву и как он опечалился! Как горько скорбел и плакал! Он даже и хлеба лишил себя и света солнечного не хотел видеть от великой болезни и сокрушения сердца! Молитесь и вы от всей души, да даст Господь и вам всем такую же ревность и печаль огненную по Боге!" С этих пор до конца своего пребывания в скиту Платон никогда не ложился для сна на кровать, но сидя на скамейке, засыпал.
* * *В октябре пришел в Трейстены схимонах Онуфрий из скита святого Архистратига Божия Михаила, называемого Кярнул, находившегося в горах, вверх по реке Бузеу. Он много рассказывал о своей жизни в горах, о красоте своего места, о его здоровом воздухе и его здоровой воде и своими рассказами пробудил в Платоне желание пожить со старцем Онуфрием в его пустыне. Вместе с Платоном решили отправиться в Кярнул и несколько других молодых монахов. Старец Михаил благословил их идти, и дал им на всю зиму руководителя, своего давнего ученика иеромонаха Алексия. Иноки двинулись в путь. Они шли "превеликими" лесами, высокими горами и глубокими долинами и на третий день достигли скита Кярнул, где были приняты с любовью. На другое утро начальник скита отвел им и келью каждому особую. Устав скита был по чину устава скитов Афонской горы: по воскресным и праздничным дням братия собиралась вместе на церковную службу. По окончании литургии вместе трапезовали и до вечерни проводили время в духовной беседе, а после вечерни расходились по своим кельям, где каждый совершал свое правило в уединении.
Проживая в этом скиту, Платон и его товарищи приходили в назначенное время к иеромонаху Алексею и тот иногда читал им что-нибудь из отеческих книг, разъясняя смысл прочитанного, иногда же просто беседовал с ними о различных духовных предметах. Это был муж кроткий, смиренный, братолюбивый, имевший дарование утешать своими словами самое скорбящее сердце. Иногда он ходил со своими учениками к пустыннику Онуфрию, жившему на горе, далеко от скита, в уединенной келье. Путь к нему шел прекрасным лесом, а его келья стояла на краю горы, откуда открывался чудный вид на окрестные долины, горы и ущелья, покрытые непроходимым лесом. Пониже его кельи струился источник чистой воды, куда он сходил по ступенькам черпать воду.
С отцом Алексеем старец Онуфрий много беседовал о страстях душевных и телесных и о страшной и неотдышной мысленной брани с бесами, о их невообразимых кознях и ухищрениях. "И если бы, говорил он, не защищал своих людей Человеколюбец Христос, не спасся бы воистину никто из святых. Но кто припадает ко Христу с верою и любовью, со смирением и слезами, тому подаются неизреченные утешения, мир и радость и любовь к Богу горячая. Свидетелями тому являются нелицемерные слезы от великой любви, самоукорение, смирение и постоянное благодарение Христу, так что от любви к Богу человек делается нечувствительным к благам мира сего". Слушая это, Платон все более и более разгорался любовью к пустынной жизни. Он начинал все глубже понимать монашеский путь, становился все серьезней и строже к себе. Под влиянием охватившего его чувства он уходил в уединенные места, падал на землю, бил себя в грудь и со слезами просил помощи у Христа, принося ему свои обеты. В своей келье он предавался усердной молитве и чтению отеческих книг, ежедневно испытывая свою совесть, скорбя о своих грехах и немощах и ежедневно полагая начало своего исправления перед Богом.
* * *Уже приблизилось и лето, как вдруг пришло от старца Михаила приказание иеромонаху Алексею возвратиться к нему. Вместе с отцом Алексеем ушли в Трейстены и некоторые из друзей Платона. Вскоре после этого начальником скита сделался брат старца Онуфрия Варфоломей. Варфоломей относился к братии очень заботливо и устроил для ее приема большую новую келью, куда братия часто собиралась для духовной беседы, а иногда и для общей трапезы. Весною Платон устроил себе маленький огород, насадил немного фасоли, бобов и луку. Но лук почти не уродился, бобы хорошо уродились, но их поели мыши, а фасоли Платон собрал одну коробку. Платон приобрел себе необходимые орудия для выделывания ложек и стал уже навыкать этому рукоделию, но мало занимался им, не имея человека, который побуждал бы его к тому. Перезимовав в скиту и дождавшись лета, Платон с благословения начальника отправился в новое странствование. К сожалению, на этом месте обрываются собственноручные записки старца Паисия.
* * *Судя по некоторым местам в письмах старца, видно, что он побывал в это время в обители Рождества Пресвятой Богородицы, в Молдавии, а также и в Нямецком монастыре. К 1746 году в нем уже сложилось твердое решение переселиться на Афон. Что побудило его решиться на этот шаг? Он сам объясняет свое решение тем, что он опасался, как бы Молдавские старцы не посвятили его против его воли в сан священника, ужасавший его своей высотой и ответственностью. Но нельзя не видеть в этом и действия промысла Божия. Господу угодно было подвергнуть будущего великого старца тяжкому испытанию бедственной уединенной жизни на Афоне, и там же положить начало и своему общежительному братству. В Молдавии сильно чувствовалось влияние Афона, здесь Платон впервые услышал Богослужение, совершаемое по Афонскому чину, встретил странников монахов, посещавших Святую Гору и много о ней рассказывавших. Все это с особенной силой привлекло его душу к Афону. Афонская гора с ее вековыми преданиями, с ее суровою и величественною природою, высокими подвижническими примерами и хранилищами святоотеческой письменности явилась для него привлекательным местом для нового периода его жизни. Принимая во внимание все сказанное, жизнеописатель старца говорит по поводу его переселения на Афон: "Кто может уразуметь пути Господни? И кто знает советы Его? Божественным Своим Промыслом Он взял его из отечества, провел его через многие страны, чтобы он там собрал себе духовною куплею многое богатство духовное, и привел его, наконец, во Святую Гору Афонскую, чтобы и здесь продолжая куплю, он еще более увеличил свое духовное богатство, а потом дал бы его и всем ищущим у него духовного наставления. Господь сделал его подражателем преподобного Антония, подобно ему малороссиянина. И как преподобный Антоний странствуя пришел во святую гору Афонскую, где принял и святой ангельский образ, и пожил там много лет и сподобился великих дарований духовных, и был потом возвращен в свое отечество, чтобы и здесь насадить и умножить монашеское жительство; так и блаженный Паисий, обогатившись небесным богатством, возвратился туда, откуда вышел в Молдавию, да обновит обветшавший монашеский чин, да восстановит падшее общее житие, и насадит в нем треблаженное послушание, просветив учением своим во тьме неведения сидящих, вразумит исправлением и новым переводом с греческого языка на свой отеческих и богословских книг".
