Шервин Нуланд - Маймонид
Жизнь евреев во многом была схожа с жизнью их мусульманских соседей — и те и другие носили похожую одежду, покупали те же товары в тех же лавках. За исключением продуктов, запрещенных религией каждой из общин, евреи потребляли ту же пищу, что и их нееврейские соседи. Единственное, что отличало еврейских мужчин, носивших такие же тюрбаны и свободные рубахи, как и арабы, — это длинное одеяние с кистями (талит), надетое поверх рубахи. На первый взгляд общество Фостата было однородно. Но от пытливого взгляда не укрылось бы, что, как и в Кордове, в Фостате евреи считались людьми второго сорта, даже в обстановке терпимости, царившей в этом городе в годы его расцвета.
Еще в Александрии Маймонид установил связь с еврейской общиной Фостата. Он переписывался с местными евреями, и те заранее подобрали ему и его домочадцам подходящий дом. Торговля драгоценными камнями шла в гору, и семья Маймонида поселилась в просторном и удобном доме возле местной синагоги, в числе прихожан которой было несколько известных знатоков Торы. В целом атмосфера Фостата способствовала завершению труда над «Комментарием к Мишне».
Однако незадолго до того, как Маймонид окончил эту книгу, жизнь в мирном Фостате резко переменилась. Потерпев поражение в битве 1160 года, Фатимиды обязались выплачивать дань христианскому королю Иерусалима, но Аль-Адид так и не исполнил этого обещания. В октябре 1168 года христианское войско под предводительством Амори I вторглось в Египет и, не столкнувшись со сколько-нибудь серьезным сопротивлением, двинулось с севера к Каиру, грабя города на своем пути и убивая мирных жителей. Столица была так хорошо укреплена, что могла долго выдерживать осаду, однако Фостат был практически беззащитен, и Амори решил захватить его. Визирь Аль-Адида приказал жителям города взять с собой все, что возможно, и немедленно перебраться в Каир, после чего отправил в Фостат двадцать тысяч бутылей нефти, а также рабов, которым приказал сжечь весь город.
Пламя яростно набросилось на ветхие хижины, разбросанные по всему городу, и жадно поглотило город. С 22 ноября 1168 года до середины января следующего года огонь не угасал, то и дело вспыхивая в руинах с новой силой. Однако расстроить планы Амори было не так просто. Христианский король осадил Каир, и Аль-Адиду оставалось только отправить гонцов к Нур Ад-Дину, сирийскому султану, с мольбами о помощи. Как сообщают хроники того времени, посланник вез с собой в Дамаск волосы жен Аль-Адида, чтобы напомнить Нур Ад-Дину, какая участь ожидает мусульманских женщин в том случае, если они попадут в руки мародеров и грабителей из войска христианского короля. Нур Ад-Дин послал армию под командованием своего визиря Ширку, и, испугавшись его войск, Амори спешно отступил.
Как и следовало ожидать, египетский визирь Шавар был крайне недоволен тем, что молодой военачальник Салах Ад-Дин, племянник Нур Ад-Дина, получил большие полномочия. Вскоре Шавар начал плести интриги, чтобы восстановить свою власть в стране. Когда до Салах Ад- Дина дошли слухи об этом, он потребовал принять самые жесткие меры и казнить Шавара. Чтобы унять гнев Салах Ад-Дина, безвольный халиф приказал обезглавить своего визиря и поставить на его место Ширку, и в знак примирения со спасителями своей столицы подарил новому визирю голову врага. Ширку правил недолго — он неожиданно умер в марте 1169 года. Взяв бразды правления в свои руки, Салах Ад-Дин стал визирем, постепенно укрепляя свою власть и восстанавливая ритуалы суннитского большинства, долго находившегося в этой стране под господством шиитов Фатимидов. Благодаря этой политике он заручился поддержкой угнетенной суннитской общины, чему немало способствовало то, что и сам Салах Ад-Дин исповедовал суннизм. К 1171 году он без больших усилий низложил неудачливого Аль-Адида — переворот прошел без потрясений, потому что Аль-Адид в том же году скончался от болезни. С восшествием на престол Салах Ад-Дина перед Египтом открылись новые славные пути.
Одной из первых задач, за которые взялся Салах Ад-Дин, было восстановление Фостата. Как нередко происходит, когда город отстраивают заново, в Фостате начался экономический бум. Полагаясь на помощь вельмож любимого народом Салах Ад-Дина, жители вернулись в город и построили в нем новые жилые и торговые кварталы. Вскоре жизнь в Фостате забила ключом. Это время как нельзя более подходило для новых начинаний, в которых Маймонид мог принять деятельное участие.
Вскоре после переезда в Фостат Маймонид оказался активно вовлеченным в религиозную жизнь еврейских общин Фостата и Каира (расстояние между этими городами не превышало двух миль, а в наши дни Фостат и вовсе входит в черту египетской столицы). Обе общины вместе насчитывали около семи тысяч семей. Маймонид был особенно озабочен тем, что обычаи семей, ведущих происхождение от вавилонских евреев, существенно отличались от обычаев евреев из Святой Земли. Самые значительные расхождения касались порядка молитвенной службы и длительности цикла чтения Торы: в одном случае Тору читали год, а в другом — три года. Маймонид попытался разрешить этот вопрос, но столкнулся с решительным противодействием. Разногласия между двумя этими общинами были настолько серьезны, что их представители молились в разных синагогах. Впрочем, едва ли стоит удивляться, что усилия Маймонида не увенчались успехом — ведь мы помним, какая долгая история стояла за этими спорами.
Кроме того, Маймонид был крайне озабочен тяжелым положением многочисленных евреев, плененных и проданных в рабство во время недавних войн — поначалу крестоносцами, а затем войсками христианского Иерусалимского Королевства и даже некоторыми полководцами мусульманских стран. Были и евреи (их было не так много), которых захватили в открытом море пираты или военные корабли различных государств. Их держали в плену на положении рабов или удерживали для выкупа. В освобождении пленных евреев Маймонид добился большего успеха, нежели в тщетных попытках объединить свой разобщенный народ. Заседая в различных комитетах и рассылая письма в еврейские общины арабских и христианских стран, Маймонид собрал достаточно средств, чтобы выкупить многих пленников.
Благодаря этой деятельности Маймонид стал знаменит и снискал всеобщее уважение в еврейской среде. Вполне вероятно, что ему удалось добиться таких успехов в сборе средств именно потому, что он был уже достаточно известен своей ученостью и мудростью. Так или иначе, усилия, которые он прилагал ради освобождения своих единоверцев, повысили его авторитет не только среди евреев, но также среди арабов и христиан. Об этом очень живо повествует один дошедший до нас документ того времени — брачное свидетельство, датированное 1171 годом. В нем под подписью Маймонида сказано: «По позволению господина нашего Моше, великого раввина Израиля». Титул «великого раввина», похоже, был просто почетным званием, потому что до нас не дошло никаких свидетельств о том, что Рамбам официально занимал должность раввина. Кроме того, в мусульманских документах того времени он упоминается как раисаль-яѓуд — глава евреев. В тот же период значительно возросло число респонсов, в которых Маймонид отвечает на вопросы как близлежащих, так и далеких еврейских общин.
Приблизительно в это время Рамбам получил письмо от главы одной из древнейших еврейских общин мира — йеменской (более древней является лишь иерусалимская община). Йеменские евреи просили у Маймонида совета: как им быть, когда над их общиной нависла угроза уничтожения. Само то, что евреи Йемена обратились именно к Рамбаму, свидетельствует о его признании во всех уголках арабского мира. Знаменитый ответ Рамбама йеменским евреям еще шире разнес славу о нем.
В те времена многие евреи обращались в другие религии, и не только по принуждению. В Йемене, как и в других еврейских общинах мира, уровень религиозного образования был невысок, и отступничество уже давно угрожало единству общины. Среди малообразованных евреев Йемена было широко распространено убеждение, что новая религия, которую Мухаммед принес в мир, призвана заменить их собственную и что этому не следует сопротивляться. Когда в Йемене начались религиозные преследования евреев, количество обращенных в ислам резко возросло. Положение еще усугубилось по вине нескольких евреев-отступников, которые стали проповедовать ислам. Цитируя Библию, приводя в подтверждение своих слов предсказания, основанные на астрологии и нумерологических манипуляциях над многозначащими словами Писания, они пытались убедить свою быстро растущую аудиторию в том, что победа ислама была предсказана и является неизбежной.
И, словно всего этого было недостаточно, в еврейской среде Йемена объявился молодой человек, провозгласивший себя пророком и предвещавший пришествие Мессии. Он похвалялся тем, что умеет воскрешать мертвых, и обещал воскрешать людей впредь. Еврейские семьи, по его словам, должны раздать все свои деньги и имущество бедным. Готовя евреев к Избавлению, которое, по его словам, вот-вот должно прийти, он выступал перед толпами своих сторонников, число которых росло день ото дня. Как это уже не однажды случалось в долгой истории еврейского народа, община страдала от суровых взысканий местных правителей за то, что в ее среде объявился человек, называвший себя Мессией или его предтечей. В тех и без того тяжелых обстоятельствах главы общины наблюдали за самозваным «пророком» с растущей тревогой, и все же не решались вмешаться, потому что многие члены общины, и даже некоторые ее главы, верили его предсказаниям.
