Иван Киреевский - Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.
НЕИЗВѢСТНОМУ[79].
(Годъ неизвѣстенъ).
Церковь развивается, т. е. она постоянно приводитъ къ своему сознанію вѣчную, неисчерпаемую истину, которою она обладаетъ.
Воплощеніемъ сына Божія совершилось примиреніе между человѣкомъ и Богомъ въ лицѣ Бого-человѣка. Но видимое присутствіе Спасителя на землѣ должно было кончиться: Спаситель возносится и даетъ ученикамъ своимъ обѣтованіе Духа — создаетъ Церковь. Духъ Божій постоянно живетъ въ Церкви. Церковь называетъ себя невѣстою, тѣломъ Христовымъ. Слѣдовательно фактъ воплощенія, совершившійся въ одномъ лицѣ Бого-человѣка, совершается невидимо въ Церкви. Итакъ въ Церкви два элемента — Божественный и человѣческій. Весь вопросъ лежитъ въ томъ, какъ они взаимно относятся. Пребываютъ ли они равнодушно одинъ къ другому, Духъ, какъ вѣчная истина въ своей полнотѣ и неподвижности, а человѣчество подъ своимъ опредѣленіемъ постояннаго развитія. Въ такомъ случаѣ изъ двухъ предположеній вы должны будете допустить одно. Или вы оторвете человѣчество отъ Бога, примите ветхозавѣтное отношеніе и низведете Церковь на степень жреческой касты; но тогда вы отрицаете существенный фактъ Христіанства — или же, изъ общаго развитія человѣчества, вы исключите одно лицо и укажете на него какъ на такое, въ которомъ Духъ постоянно конкретируется; тогда это лицо будетъ Церковь, а все остальное — стройная толпа людей. Такъ было въ католицизмѣ. Частныя лица рѣзко отдѣляются отъ Церкви и относятся къ ней какъ подданные къ Государю; они живутъ подъ Церковью, но не въ Церкви. Они развиваются, Церковь остается неподвижною. Очевидно такое отношеніе возможно только въ католицизмѣ, при мысли, что Духъ прикованъ къ одному лицу, къ одной каѳедрѣ.
Для того, чтобы имѣть право сказать: развиваются частныя лица, развиваются отрасли Церкви, а не Церковь, должно предварительно указать пальцемъ на Церковь. Итакъ, то и другое предположеніе ложно. Остается допустить тѣсное неразрывное сочетаніе двухъ элементовъ, частныхъ лицъ, представляющихъ собою Церковь, и Духа — развивающееся сознаніе Церкви.
Каждый догматъ заключаетъ въ себѣ живое начало, зародышъ; но этотъ зародышъ можетъ развиться только въ почвѣ Церкви, т. е. перейдя въ сознаніе людей. Здѣсь онъ необходимо подвергается случайнымъ видоизмѣненіямъ, преломляется на мнѣнія и въ Церкви является раздвоеніе, раздвоеніе не самаго догмата отвлеченно взятаго, но Церкви исповѣдующей догматъ. Вы скажете, что это не раздвоеніе, а отторженіе нѣкоторыхъ отъ Церкви. Безспорно; но по чему же вы отличите сторону правую отъ неправой. Безсознательное, непосредственное убѣжденіе частныхъ лицъ можетъ удержать ихъ въ истинѣ; но пока въ этихъ лицахъ Церковь не сознала себя, ихъ убѣжденіе остается мнѣніемъ. Церковь совокупляется во Вселенскій Соборъ; она предлагаетъ себѣ вопросъ и рѣшаетъ его вслѣдствіе присущаго въ ней Духа: Изволися Духу Св. и намъ. Итакъ Вселенскій Соборъ имѣетъ смыслъ для самой Церкви, а не для не Церкви. Ея вѣрные члены вслѣдствіе Собора стали во столько выше, во сколько разумное убѣжденіе выше мнѣнія. Итакъ Церковь развивается; но развитіе ея стоитъ безконечно выше всякаго человѣческаго развитія, потому что каждый моментъ его запечатленъ Духомъ, каждый результатъ, каждое слово Церкви есть необходимо истинное. Потому самый путь, которымъ она достигла истины, Церковь должна признать, должна благословить развитіе. Торжество надъ зломъ, побѣда надъ смертью лежитъ въ основаніи Церкви. Это значитъ, что ей дана возможность непогрѣшительнаго развитія, постиженія всякой истины, обличенія всякой лжи.
Теперь о вашихъ возраженіяхъ.
На вопросъ, почему такъ давно не было Вселенскихъ Соборовъ, я отвѣчалъ вамъ на словахъ, сколько мнѣ кажется, удовлетворительно. Именно потому, что Церковь держитъ Вселенскій Соборъ для себя, а не для тѣхъ, кто внѣ ея.
Что касается до того, что вы назвали жизненною стороною Церкви, т. е. совершенія таинствъ, безспорно Церковь, въ каждую минуту своего бытія, признаетъ себя вполнѣ на то властною, т. е. вполнѣ Церковью. Да кто же говоритъ, что она когда нибудь была не Церковью, развивалась до Церкви. Совершеніе таинствъ составляетъ ея существенное опредѣленіе, подъ которое подходитъ и Церковь католическая. Если отнять отъ нея это опредѣленіе, ея жизнь, тогда не будетъ Церкви, не будетъ и развитія. Но здѣсь еще одно противорѣчіе тому, что мною сказано. Точно такъ человѣкъ живетъ непосредственною жизнью, кромѣ того онъ можетъ развиваться въ сферѣ мысли. Вопросъ не въ томъ, почему Церковь есть Церковь, а можетъ ли, должна ли Церковь развиваться. Самая эта жизненная сторона Церкви можетъ быть предметомъ ея раціональнаго развитія.
Въ признаніи и въ осуществленіи этого развитія лежитъ превосходство, истина нашей Церкви, примиреніе двухъ одностороннихъ началъ. Католицизмъ осуществилъ въ себѣ неподвижную Церковь; протестантизмъ, признавши начало развитія, долженъ былъ отрицать Церковь, слѣдовательно самое содержаніе этого развитія. Онъ остался при отвлеченномъ, безплодномъ движеніи. Мы же, т, е. пока Аксаковъ и я, исповѣдуемъ Церковь развивающуюся.
Изъ вашей статьи стало ясно, въ чемъ мы согласны и въ чемъ расходимся. Начало я принимаю безусловно; принимаю опредѣленіе отношенія Церкви къ воплощенію, чего не было въ моей статьѣ, и что составляло въ ней перерывъ. Церковь есть вновь созданное человѣчество. Съ вашихъ словъ я начинаю.
Въ чемъ заключалось это обновленіе? Въ побѣдѣ надъ грѣхомъ. Побѣда совершилась черезъ признаніе грѣха. Грѣхъ держалъ человѣка въ порабощеніи, пока человѣкъ не сознавалъ въ себѣ грѣха, вѣрилъ въ свою святость, въ возможность спастись закономъ. Отказаться отъ этой надежды, значило признать грѣхъ какъ грѣхъ, т. е. какъ нѣчто человѣку чуждое, хотя постоянно въ немъ пребывающее, какъ противорѣчіе его опредѣленію. Признать — значило отъ него оторваться, стать выше его. Для новаго человѣка грѣхъ не существуетъ — грѣхъ ему не вмѣняется.
Вотъ отрицательное значеніе Христіанства, его отношеніе къ закону. Другой моментъ, положительный, тѣсно связанъ съ первымъ. Грѣхъ лишалъ человѣка свободы, т. е. возможности проявлять въ себѣ свое опредѣленіе, жить согласно съ своимъ назначеніемъ. Церковь признаетъ отсутствіе свободы въ поврежденіи разума и воли. Слѣдовательно, торжество надъ грѣхомъ было дарованіемъ свободы разуму и волѣ.
Новый человѣкъ можетъ осуществить Божественное въ дѣйствительной жизни, можетъ постигать его мыслью. Возможность этихъ двухъ моментовъ и ихъ единство заключается въ дѣлѣ воплощенія. Явившись въ образѣ человѣка, Христосъ далъ возможность непосредственнаго съ нимъ общенія въ таинствѣ, черезъ причащеніе Его тѣлу и крови; Христосъ же, сравнивая ветхое человѣчество съ новымъ, говоритъ: вы кланяетеся его же не вѣдете, мы кланяемся его же вѣмы. Итакъ, непосредственное общеніе съ Богомъ черезъ таинства и общеніе въ познаніи черезъ догму, вотъ что дано новому человѣчеству Христіанствомъ. Церковь, въ которой живетъ фактъ воплощенія какъ совершенный, т. е. какъ возможность того и другаго общенія, является съ этихъ двухъ сторонъ. Познаніе Бога, т.-е. догму осуществляемъ въ жизни, т. е. въ таинствахъ, и жизнь возводимъ въ догму. Но эта жизнь есть ея жизнь, эта догма есть ея мысль — тожество ихъ въ полномъ самосознаніи Церкви.
Вотъ мое понятіе объ идеальной Церкви, которой осуществленіе есть уже третій фазисъ Церкви — ея торжество. Въ Церкви воинствующей, еще не отрѣшенной отъ условій историческаго развитія, мы видимъ только стремленіе къ этому идеалу — развивающееся сознаніе.
Итакъ удержимъ выводъ изъ всего сказаннаго. Церковь была постоянно Церковью, т. е. не развивалась до Церкви, а явилась полнымъ, живымъ организмомъ. Условія этого организма, жизнь и сознаніе, были въ Церкви отъ первой минуты ея бытія, жизнь — какъ совершенно готовая не развивающаяся, сознаніе, какъ возможность постоянно проявляющаяся, какъ развитіе.
Непосредственная жизнь Церкви представляетъ полную, замкнутую сферу Церковнаго года, который повторяется во времени, въ одинаковыхъ формахъ.
Таинства, въ ихъ послѣдовательной совокупности, обнимаютъ всю жизнь человѣка и прилагаются къ каждому лицу.
Церковь встрѣчаетъ человѣка при его вступленіи въ жизнь, Церковь кладетъ на все его существо знаменіе креста, Церковь, предвидя его паденіе, предлагаетъ ему врачеваніе противъ болѣзней нравственныхъ и физическихъ, Церковь благословляетъ его для семейной жизни, Церковь удостаиваетъ его непосредственнаго общенія съ самимъ Богомъ въ Эвхаристіи, наконецъ она отверзаетъ ему входъ въ жизнь вѣчную и молится за усопшаго.
Итакъ жизнь Церкви есть постоянное повтореніе въ отношеніи ко всѣмъ ея членамъ и къ каждому изъ нихъ въ особенности однихъ и тѣхъ же явленій. Здѣсь нѣтъ развитія, здѣсь Церковь является органомъ благодати.
